Но умываясь и переодеваясь, Сурм взял себя в руки – он был уверен, как только у Тома пройдет его странный и беспочвенный приступ бешенства, он подумает головой и поймет, что Билл не мог изменять ему и никогда не стал бы этого делать.

Но его надежды не оправдались – утром Том и не подумал извиняться, забрал дочь и уехал, а за Сурмом везде таскался целый отряд Вормаров.

Вечером же Билла препроводили в кабинет, довольно грубо впихнули внутрь и оставили с мужем наедине. Том развернулся к нему, на его бледном лице, казалось, не было ни одной эмоции.

- Я решил, что моему ребенку не нужен отец вроде тебя, – спокойно и холодно произнес он. – Поэтому я разведусь с тобой. И только от тебя зависит, насколько болезненно это произойдет.

- Том, да послушай же меня! – нетерпеливо воскликнул Сурм.

- Заткнись! - зло процедил Том. – Я предупреждал тебя, что не потерплю измены! Скоро будут готовы все бумаги, ты подпишешь их и уберешься на все четыре стороны!

- И не подумаю! - заорал в ответ Сурм. – Это твой ребенок! И рано или поздно тебе придется признать это! Я ничего не подпишу! И прекрати орать на меня! Я все-таки еще твой муж!

- Подпишешь как миленький! Не подпишешь, я расторгну брак в суде! – Том выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

Билл опустился в ближайшее кресло – его не держали ноги, он был просто в бешенстве. Сделав несколько глубоких вдохов, Сурм решил, что даст своему глупому мужу еще время все хорошенько обдумать.

Но ничего не изменилось ни на следующий день, ни позже. Он целую неделю пытался поговорить с мужем и донести до него, что забеременел как раз в ту ночь, о которой Том почему-то предпочел забыть, но все было бесполезно. Ошарашенный болью предательства, Софит не желал ничего слушать и ни о чем думать. Он, заявив, что между ними все кончено, отвлекался, работая по двенадцать часов в сутки, а если и тогда не мог уснуть, то отправлялся к кому-нибудь на ужин и следующие за ним танцы.

Билл же упорно отказывался подписывать какие-либо бумаги, хотя старый друг их семьи, почтенный поверенный, убеждал его, что лучших условий трудно добиться: Том предложил ему и его ребенку небольшое содержание в отдаленном южном имении, которое ему прекратят выплачивать только в случае, если он повторно вступит в брак или посетит Сартру.

Сурм уже не знал, что ему делать, когда к нему в гости приехал Шелдон. Вормары не хотели пропускать его, но светловолосого Сурма на восьмом месяце беременности могло остановить только стихийное бедствие.

Увиденное сильно поразило его, и он кинулся обнимать Билла, поздравляя со второй беременностью и уверяя, что в этот раз обязательно будет мальчик.

- Теперь я понимаю, почему ты нигде не сопровождаешь своего мужа, – даже с некоторым облегчением воскликнул Шелдон. – А то я, признаться, уже стал беспокоиться за тебя! Том был такой странный все время, – Сурм отставил свою чашку с целебным кофе и наклонился ближе к другу. - Я не хочу расстраивать тебя, но, может, тебе все же следует последить за мужем?

- Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Билл.

Шелдон вдруг сильно смутился и как-то виновато произнес:

- Ты бы не стал меня так расстраивать.

- Ты не я. Можешь не изменять себе! – подбодрил его Сурм.

- Я думаю, что у Тома роман с Аликой Форш, – очень тихо и как-то неуверенно проговорил Шелдон. – Они появляются везде. А вчера я видел, как они целовались. Я не знаю точно… - поспешил, однако, затараторить светловолосый, видя, как стремительно бледнеет его друг. – Я, скорее всего, ошибаюсь…

- Нет, не ошибаешься, – покачал головой Билл. – Том знал, что ты все расскажешь мне. Он хочет отомстить. Он думает, что это не его ребенок.

- А чей же? – вдруг искренне рассмеялся Шелдон. – Ты же никого к себе и на километр не подпускаешь! Уж я-то знаю!

- Только вот мой муж думает иначе, – с горечью заключил Билл.

После того, как за светловолосым Сурмом захлопнулась дверь, Билл закрылся у себя в спальне и заплакал. Это был первый раз с того времени, как его пытались похитить из его же собственного дома, когда он позволил себе слабость. Биллу казалось, что у него нет больше сил ни бороться, ни что-то доказывать. Он лежал на кровати, бездумно уставившись в окно и желая умереть. Но известие об измене мужа с дочерью верховного Вормара оказалось не единственным ударом, который принес этот день. Вечером пришло судебное письмо, где говорилось, что его вызывают по делу о расторжении их с Томом брака.

Это была последняя капля. Билл был бы плохим хозяином, если бы не знал каждый вход и выход в своем доме, кроме того, ему помог верный мантикор, и вместо мужа, дочери и Ио вернувшийся уже за полночь домой Том обнаружил записку:

«Я не украл твою дочь и не сбежал, – писал ему Билл. – Ты найдешь нас, как только прислушаешься к своему сердцу».

- Прислушаться к своему сердцу? – усмехнулся Том. Вот уж к чему он не собирался обращаться. Оно так невыносимо болело внутри, что не было возможности даже дышать спокойно, стоило только подумать об измене мужа.

У него было столько воспоминаний о его Билле, тоненьком, заразительно смеющемся юноше, в которого он влюбился с первого взгляда, который щекотал его, чтобы он не был слишком серьезным, и смешно жмурился от встречного ветра, катаясь на своем мантикоре, который решил испечь торт, чтобы показать, как сильно любит – все это было в прошлом. Теперь каждое из этих воспоминаний впивалось в сердце Тома тысячью осколков, заставляя ненавидеть самого себя за то, что позволил кому-то так глубоко проникнуть в собственную душу.

Глава 23

Сердце

Том рвал и метал, осознав, что тот, на ком он так стремился сорвать злость, виновник всех его бед, изменник, сбежал, еще и прихватив с собой дочь. По его венам обжигающей волной бежал гнев – тот, что разрушает все на своем пути и совершенно не слышит доводов разума. Досталось всем: нерасторопной прислуге, медлительным помощникам, а в особенности Вормарам, которые должны были охранять его мужа.

Ответственный за постоянное наблюдение за Биллом в своих жалких оправданиях пробормотал что-то насчет визита мужа Листинга, и Том, даже не подумав, что уже поздняя ночь, сорвался и поехал прямо к своему другу. Перебудив всех у Листингов в доме, Софит в довольно грубой форме стал требовать у Шелдона ответа, где находится Билл и какую пакость эти двое еще задумали. Георг попытался было вмешаться, но его остановил Сурм, заявив, что ему интересно послушать, что предпринял Билл после того, как узнал об измене Тома.

Но Софит был не в том настроении, чтобы делиться подробностями, он орал на Шелдона, обвиняя его в лицемерии и укрывательстве, угрожал, что, как только их обман раскроется, и он найдет беглеца, им обоим не избежать суда.

- Алика рассказала мне все! И на твоем месте, - обращаясь к другу, сказал Том, - я бы проверил, чем занимается твой благоверный!

- Ну знаешь, что, Том, - Георг возмущенно поднялся, защищая мужа. – Это переходит всякие границы!

- Всякие границы? – воскликнул тот, - Это двуличная дрянь, на которой тебя угораздило жениться, переходит все границы! Он покрывал Билла, изменяющего мне направо и налево, и теперь покрывает его – вора, который украл мою дочь!

- Ты должен немедленно покинуть мой дом! – твердо произнес Георг, и это несколько остудило Тома. Он, боясь сам себя и понимая, что скандалом и угрозами ничего не добьется, развернулся, направляясь к двери.

- Он всегда был верен тебе, идиот! Он ждал тебя, даже когда ты месяцами где-то шлялся! Никого к себе не подпускал, а ты просто неблагодарный осел! – выпалил ему в спину Шелдон, выйдя из себя. В такие моменты ему лучше было не попадаться, ибо говорил он только правду, но эта правда была обычно очень нелицеприятной и излагалась в весьма резкой форме. Том обернулся и посмотрел в холодные голубые глаза. – Он ушел от тебя? – недобро усмехнулся Сурм. – Забрал дочь? Да так тебе и надо! Индюк напыщенный! Как ты посмел связаться с этой сучкой Форш, когда Билл наконец-то смог вновь забеременеть? Да что ты меня держишь? – кинул Шелдон гневный взгляд на мужа, пытавшегося хоть как-то призвать его к порядку. – Думаешь, я драться полезу пузатый? Тоже хочешь шляться по бабам, пока я ношу внутри твоих детей?