Глава 22

Доверие

Леса на планете, где постоянно чувствовался недостаток воды, были большой редкостью и располагались в основном на востоке. Деревья были невысокими, а подлесок сплошь состоял из колючего кустарника.

Билл каждый раз, пробираясь к маленькой земляной пещерке, где спрятал мантикора, тихо ругался себе под нос, цепляясь за острые колючки и хлесткие ветки.

Они с дочерью легко нашли убежище у Сурмов, ранее воевавших совместно с повстанцами, а сейчас расположившихся в легальном поселении для незамужних, которые устраивались теперь повсеместно по указу Тома. В этих поселениях могли жить Сурмы до того момента, пока кто-то не пожелает взять их в семью, сюда же они могли обратиться за защитой, если с ними плохо обращались.

Никто в общине, конечно, и не догадывался, кто Билл такой, ведь правда могла привести к нежелательным для него последствиям. Все, что знали про него люди, давшие им с дочерью приют, это то, что он сбежал от мужа, запрещающего ему воспитывать дочь.

Сурмы не осуждали его за побег, но многие неоднозначно относились к тому, что он украл малышку, ведь дети принадлежали их отцам. Кроме того, в скором времени стало ясно, что Билл украл у своего мужа не одного ребенка, а сразу двоих, ведь хрупкому от природы молодому мужчине все труднее было скрывать свою беременность.

В это утро Сурм, как всегда, собрал всевозможные объедки, которые бы можно было скормить мантикору, и отнес их в пещеру к Ио, которому уже порядком надоело безвылазно сидеть в земляном укрытии. Билл и сам знал, что так не может долго продолжаться: крылатая кошка недоедала, а охотиться ей самой Билл не разрешал, поскольку Ио могли увидеть с земли дозорные, охраняющие общину.

Агата все время спрашивала про Тома, где он и почему не приходит за ними, Билл очень уставал: раньше ему не приходилось самому круглые сутки присматривать за дочкой, помогать кому-то по хозяйству и в одиночестве переживать свою нежданную беременность.

Сурм жил в общине уже больше недели и этой ночью собирался уйти в ближайшее поселение, чтобы узнать, не сменилась ли власть на планете, он думал, что раз восточные земли живут по законам, изданным Томом, надежды на переворот еще не потеряны.

Но вернувшись в лагерь Сурмов, Билл застал там целый отряд Вормаров, руководитель которого тут же узнал в нем пропавшего супруга правителя. Билла схватили так, будто он был преступником, и стали спрашивать, где его дочь. Сурмы, только что начавшие новую жизнь и не желающие портить отношения с властями, выдали девочку, за которой присматривали, пока Билл ходил в лес кормить Ио. Агата заинтересовано смотрела на новых людей в тяжелых пальто, вышитых на плечах золотом, не понимая в полной мере, что происходит.

- Подождите, - попытался твердо сказать Билл, - мне надо забрать моего мантикора. Я не могу уехать без него!

Его слова произвели вовсе не тот эффект, который он ожидал: Вормары, прекрасно знающие, на что способны летающие кошки, тут же схватили его и зажали рот, чтобы он не смог призвать к себе животное. Билл был не в состоянии сопротивляться – его практически повалили на землю, и ему пришлось закрыть руками свой уже выпирающий живот. Но никто не принял в расчет Агату, которая зашлась визгом и плачем, когда увидела, что папочка упал. Девочка стала брыкаться, вырываясь из рук Вормара, держащего его, и звать Ио.

Спустя совсем немного времени над лагерем тяжело захлопал крыльями мантикор. Билла, как и Агату, тут же отпустили и отошли от них, потому как Вормарам по опыту было известно, что летающие кошки защищают своих хозяев до последнего вздоха, и никто не хотел получить смертельный укол ядовитого хвоста.

Ио приземлился прямо перед беременным Сурмом, загораживая его своим телом, щерясь и громко щелкая блестящим жалом на конце хвоста. Билл медленно поднялся и, взяв на руки испуганно жавшуюся к нему дочь, спросил:

- Кто стоит во главе Анклава?

- Ваш муж. Томас Каулитц из клана Софитов.

- Я поеду с вами в столицу, – молодой мужчина гордо вздернул подбородок. – И надеюсь впредь на иное отношение. Я уверен, мой муж ждет меня и своих детей целыми и невредимыми.

Они прибыли в Сартру глубокой ночью. За Биллом и Агатой перестали пристально наблюдать после первой же стоянки: Сурм не пытался никуда бежать, хотя у него была масса возможностей, а его дочь только и щебетала о том, как соскучилась по папе и как крепко обнимет его, когда увидит.

Но обнять отца той же ночью ей не довелось – она крепко спала, когда уставший мантикор тяжело приземлился на террасе столичного дома Каулитцев. Тома разбудили, и он в одном халате, не помня себя от счастья, бросился к своей семье.

- Боги, ты живой! Я чуть с ума не сошел! – Том обхватил мужа двумя руками и целовал везде, где мог дотянуться. Билл лишь счастливо фыркал, боясь разбудить дочь, но в то же время с жадностью принимая тепло, которое мог подарить ему любимый.

Сурм держал на руках Агату, и Том заметил перемены, произошедшие с его телом, только когда тот положил девочку в кроватку и тихонько вышел в коридор. По счастливому и радостному лицу Тома пробежала тень, он смотрел на чуть выпирающий живот, как будто не мог поверить своим глазам.

- Ты беременный, - наконец, в замешательстве прошептал он и поднял удивленный взгляд на Билла.

- Да, - Сурм улыбнувшись застенчиво и немного виновато, положил ладони на свой живот, обозначая выпуклость еще сильнее. – Ты счастлив?

- Очень, - каким-то чужим и полным сарказма голосом произнес Том, а затем развернулся и прошел в их общую спальню. Софиту показалось, что на него упала стена, большая, твердая и пыльная, он ничего не соображал и отказывался верить очевидному – его муж изменил ему. Иначе он никак не мог забеременеть.

Билл в некотором замешательстве последовал за ним.

- Какой срок? – резко и даже грубо осведомился Том.

- Четыре месяца, – ничего не понимая, промямлил Сурм.

- Так я и думал, – в голове Тома лихорадочно метались мысли. Он отсчитывал четыре месяца назад, пытаясь вспомнить, что могло привести к беременности Билла, пока внезапная боль не пронзила его насквозь. – Мне следует поздравить Гора со счастливым выигрышем? – спросил он после паузы.

- Том, ты что? – Билл совсем растерялся и никак не мог придумать ничего, чтобы переубедить мужа. Сурму даже в голову не приходило, что тот усомнится в своем отцовстве.

- Билл! – раздраженно всплеснул руками Софит. – Неужели ты совсем не уважаешь меня и думаешь, что я полный дурак? Ты ждешь, что я поверю в свое отцовство? Ты думаешь, что я позволю тебе обманывать меня?

- Но… - начал было Билл, - я же…

- Ты же! – передразнил его Том, - Я никогда не обманывал тебя! Ни разу! Поэтому и тебе верил! Боги, - мужчина провел трясущимися руками по волосам, – представляю, как вы с любовником смеялись надо мной. Влюбленный идиот! Как я мог быть таким идиотом?

Развернувшись совершенно неожиданно для Билла, мужчина отвесил ему такую оплеуху, что он не удержался на ногах и упал, в голове зазвенело, и Сурм, боясь очередного удара, поспешил подтянуть колени к животу.

- Я ждал тебя, не спал ночей, я чуть не сошел с ума, когда не нашел тебя там, где мы договорились, – с презрением глядя на свернувшегося на полу мужа, проговорил Том. – А ты все это время носил чужое отродье? Значит, это только от меня ты панически боялся забеременеть? И уж, конечно, только такой кретин, как я, мог согласиться лечь под Сурма!

Софит, испугавшись своего желания разорвать мужа на клочки прямо у них в спальне, развернулся и вылетел из комнаты, как ужаленный, а Билл, с трудом разогнувшись, пытался осознать, что произошло. Он никак не мог поверить, что его обычно спокойный и вдумчивый муж может быть таким неуправляемым. И это был первый раз за всю их совместную жизнь, когда Том поднял на него руку. Биллу было обидно: он ведь так ждал хороших вестей, так надеялся, что муж найдет их, представлял, как обрадуется его беременности, и они опять будут счастливы так же, как когда он носил Агату. Ему и в голову не приходило, что Том подумает, будто ребенок не его.