Именно здесь, утром в пятницу прошлой недели в дальнем углу между столами у окна и была найдена мертвой молодая женщина, числившаяся старшим преподавателем кафедры стандартов и технологий. Ее обнаружили лишь к полудню, да и то почти случайно - одна из студенток заметила тело, потому что нагнулась поднять упавшую ручку. Коля увидел фотографию умершей в траурной рамке на доске объявлений рядом с секретариатом. Это была не очень привлекательная полноватая женщина лет тридцати пяти, с одутловатым лицом в очках с толстыми стеклами и грубой оправой и прической под Надежду Крупскую. Рассматривая фотографию, Коля немного смущенно подумал, что она, наверное, была доброй и порядочной, но не слишком умной и простоватой. Ее звали Вера Панфилова.
Коля простоял перед фотографией минут пять, упорно вглядываясь в черты Панфиловой. У него имелась своя собственная теория, согласно которой любая информация свободно витает в атмосфере в виде своеобразных атомов, и главная задача следователя - ее обнаружить, отфильтровать и правильно прочитать. Лицо на фотографии по этой теории тоже должно было нести в себе какую-то информацию, нужно было только волевое мыслительное движение, чтобы настроиться на нужный лад и разгадать ее. Коля честно пытался прочитать на лице женщины тайну ее смерти, но у него нечего не вышло. Он простоял несколько минут перед фотографией, но, в конце концов, человеческая мысль отступила перед непостижимостью мироздания. Может быть, вдруг подумал он, на самом деле нет никаких тайн, и не надо ничего разгадывать - женщина просто обладала слабым здоровьем, и организм не выдержал удара отравы.
Коля вздохнул и пошел разыскивать кафедру, на которой работала Панфилова. Искать долго не пришлось: завернув за угол он увидел женщину в очках, запиравшую на ключ одну из дверей. Он спросил ее, как пройти на кафедру общих технологий.
Женщина вдруг сильно покраснела и даже немного присела от испуга. В районе грудной клетки у нее что-то сильно скрипнуло. "Наверное, косточки от бюстгальтера", - подумал Коля.
- А вам к-к кому? - почти заикаясь, с придыханием спросила женщина.
- Я по делу Панфиловой, - ответив Коля, - тоже почему-то покраснев и смутившись. - Помощник следователя... Я вам сейчас покажу удостоверение. - Коля стал искать удостоверение в кармане, но вспомнил, что ему его так и не выдали.
- Ах, нет, нет, - не надо... я вам верю, - по-прежнему с придыханием сказала женщина, сильно нервничая и поправляя очки, - я вам верю, верю, конечно... Она запнулась, потом схватилась за ключ и стала судорожно поворачивать его в замке. - Заходите, пожалуйста... Я тут завкафедрой... Нина Владимировна... так что вам ко мне, я думаю, - обреченно заключила она.
Пока она представлялась, ключ, наконец, повернулся, как нужно, и они вошли. Кафедра напоминала маленькое подсобное помещение, забитое ненужной мебелью и разным хламом.
- Садитесь, вон туда, у стола, - продолжала судорожно хлопотать Нина Владимировна. Косточки ее бюстье скрипели, как немазаная телега. Нина Владимировна ничем не походила на респектабельных завкафедрой из более престижных вузов. С виду она была невзрачной, рыхлой женщиной предпенсионных лет в плохо сидевшем старомодном костюме. Доживи Вера Панфилова до возраста своей руководительницы, и смени она немножко прическу, она превратилась бы в ее совершенную копию.
Коля с усилием выдернул себе стул из пирамидки пластиковых сидений и сел. Нина Владимировна бочком втиснулась напротив.
- Через десять минут закончатся занятия, сюда придут другие преподаватели..., - начала пугливо, почти шепотом, объяснять она, - станет тесно... неудобно... поэтому я очень прошу вас задать ваши вопросы покороче, если, конечно, такое возможно... кроме того, знаете, очень сложный день сегодня... мне нужно еще до трех успеть в учебный отдел подготовить отчет... квартальная переаттестация... поэтому прошу вас... чтобы не очень долго...
Коля еще больше растерялся. Трепетная и неловкая завкафедрой трепетными и неловкими словами ясно давала понять, что не собирается долго с ним валандаться.
- Я все же хотел бы, чтобы вы рассказали, как все это произошло, - сказал он. - Пожалуйста, опишите Панфилову как вашего сотрудника. Кто были ее друзья, враги? С кем она общалась на той вечеринке?
Нина Владимировна занервничала еще больше. Она поняла, что колины вопросы могут занять очень большее количество ее кафедрального времени.
- Я думала... вы спросите... о более конкретных вещах... - уговаривающее затрепетала она, - сотрудники милиции, которые приходили в тот раз, например, спрашивали о бутылке... о бутылке... - она страшно замялась, - о бутылке... той ужасной водки...
В общем-то, Коля тоже собирался спрашивать о "той бутылке", но взволнованность завкафедрой на него подействовала гипнотически, и он ляпнул первое, что пришло на ум.
- Я вас все-таки прошу ответить на мои вопросы, - сказал Коля. Он постарался придать своему голосу как можно больше жесткости. Это на время помогло. Нина Владимировна с отчаянным скрипом выдохнула воздух из сдавленной бюстгальтером груди, внутренне собралась и приступила к делу.
- Вера Алексеевна, Верочка Панфилова... - она вздохнула, - она была, знаете, такой очень спокойной женщиной... не скажу, что незаметной... свои проблемы, знаете ли, есть у всех... мы все очень сожалеем... весь коллектив... не можем до сих пор оправиться... очень, очень большая потеря... такая приветливая, доброжелательная женщина... одинокая... как говорится, личная жизнь не устроена... жила одна... исполнительная... студенты ее любили...коллеги любили... ну что вам еще сказать?.. на работу приходила всегда вовремя... жизнерадостная, если можно так выразиться... добрая, аккуратная... прекрасная, замечательная женщина, хороший сотрудник... работала у нас уже восемь лет...
- А как у нее было со здоровьем? Не было ли проблем с сердцем или других каких болезней, - спросил Коля, увидев, что Нина Владимировна безнадежно завязла на перечислении анкетных данных.
- Здоровье?... ах... видите ли... про здоровье ее я мало что знаю... - снова начала переживать Нина Владимировна, - ну конечно, можно сказать, были проблемы со здоровьем... как и у всех у нас при нашей жизни... зрение у нее, знаете ли, было неважное... она постоянно жаловалась, что у нее портится зрение от проверки контрольных... этой зимой вот брала уже больничный... но у нас, знаете, все берут больничный зимой, потому что у нас тут такие холодные аудитории... умом невообразимые сквозняки... и потом, преподаватели постоянно подхватывают грипп от студентов... зимой это совершенно неизбежно... я сама тоже очень часто простужаюсь...
Дверь открылась, и на кафедру вошли две преподавательницы, такие же невзрачные и плохо одетые, как и их начальница. Нина Владимировна немедленно отвлеклась от своего рассказа, подскочила на стуле и бросилась хлопотливо кивать и здороваться с вошедшими. Хлопотливость и взволнованность оказалась ее характерной чертой, а вовсе не показателем внезапного испуга, как было подумалось Коле в самом начале.
- Здравствуйте, Татьяна Никитична... здравствуйте, Светлана Анатольевна... скажите, вы уже сдали свой квартальный план?... обязательно сдайте сегодня же!...
- Так я ж уже сдала секретарше, Нина Владимировна, что вы! разве она вам не показала? - бойко отрапортовала одна из женщин, - я Ирочке отдала еще утром, и она положила в одну из стопочек возле компьютера. Вот, кажется, в ту стопочку, на которой чья-то сумка стоит? Это чья же сумка-то? Кто сумку забыл? - спросила она, приподнимая колину сумку.
- Это моя, - обнаружился Коля.
- Ваша? ой, извините, - повернулась к нему бойкая старушка, - у нас тут ничего нельзя оставлять, и не потому что воруют - упаси боже, у нам таких нет! - а потому что места мало. Борьба за каждый сантиметр! - она хихикнула, а затем спросила, - А кто же это будет такой интересный молодой человек, Нина Владимировна? Уж не новый ли наш преподаватель, что на место Панфиловой?
