А Флоренс всегда очень любил цветы, и Йен об этом, видимо, хорошо помнил. Но если он думал, что этим сможет задобрить его, то глубоко заблуждался. Флоренс только больше бесился, встречая очередного доставщика утром у дверей кафе. Слов не было, как и Йена, которого Флой больше не видел. Это и к лучшему, думал он.

***

Сегодня Флоренс чувствовал себя просто отвратительно. Голова кружилась до такой степени, что приходилось изо всех сил держать себя в руках – не только в переносном, но и почти что в прямом смысле, – чтобы не упасть. Слабо подташнивало от невыносимо сильного аромата цветов, и даже открытые на полную окна не помогали. Наверное, влияла переменчивая в последнее время погода. Сотрудники стабильно раз в час интересовались его состоянием в попытке отправить домой и дать себе отдохнуть, но Флоренс был слишком упертым и ответственным, чтобы, не имея помощника или заместителя, уйти на боковую в свою обитель, поддавшись на уговоры работников.

День прошел как в тумане, Флоренс больше мешался другим, нежели действительно работал, но сотрудники не винили молодого мужчину: всякое бывает, и каждый про себя молился, чтобы у их обожаемого Флоренса не случился приступ на фоне переутомления. А домой он отправляться никак не хотел, что ему ни говори.

Прошло уже больше месяца с того момента, как Йен последний раз появлялся в поле зрения Флоренса. Они еще пару раз пересекались на мостовой, в торговом центре, в парке, но Флоренс не позволял и приблизиться к себе, юрко уворачиваясь от преследований Йена. И, наверное, уже забыл бы о его существовании спустя столько времени, если бы в последние дни вместе с теми же цветами не стали появляться открытки. Простые и красочные, большие и маленькие, все так же без адресата, но с содержанием внутри смущающим и сбивающим с толку. Нежные фразы, признания в любви, приятные воспоминания – все это было ровно столь же прекрасно, сколь и больно. И у Флоренса просто не хватало сил отправлять открытки в корзину для мусора, уж очень много чувств хранилось на обороте обычного картона. А чувства не выбрасывают.

Возвращаясь с работы глубокой ночью, ступая в тень промозглой осени, Флоренс буквально затылком ощутил острый взгляд позади. Но оглянувшись, не заметил никого, однако на всякий случай прибавил ходу. До дома он дошел без происшествий; и слава богу, хотел было подумать Флой, как, стоило ему открыть замок, сильные руки протолкнули его внутрь. Закричать ему не позволила крупная ладонь, накрывшая рот, и тело, напавшее сзади, крепко прижало его к себе. Флоренс потрясенно замер.

Глава 2

— Флоренс, я прошу тебя…

— Отпусти меня!

— Я люблю тебя.

— Плевать я хотел на твою чертову любовь! Убери руки, я сказал!

— Нет, больше я тебя не отпущу, — серьезно сказал Йен, мужественно терпя удары Флоя. Омега вырывался изо всех сил, страстно желая заехать этому козлу по морде хотя бы за то, что без приглашения зашел в его дом, за то, что так крепко прижимал к себе, что смотрел так тоскливо и нежно… Да за все!

Флоренс бесился. С ним такого не случалось уже давно. Йен появился как ни в чем не бывало, просто схватив его со спины, напугав этим до звездочек перед глазами, а потом повернул к себе лицом, уткнувшись в волосы и позволяя бить себя, хотя последнее вряд ли сильно мешало ему наслаждаться почти забытым запахом.

Неожиданно перед глазами потемнело, и в легкие перестал поступать кислород. Флоренс беззвучно открывал и закрывал рот, широко распахнутыми глазами смотря куда-то сквозь Йена.

Альфа, держа в руках замершего Флоренса, напрягшегося и мелко трясущегося, напрягся и сам.

— Флой, родной, что с тобой? — заволновался Йен, сажая Флоя на диван. Тот был словно деревянный и цеплялся за сердце так, что Йена затрясло. Он не представлял, что ему нужно делать в такой ситуации. Его омега онемел и посерел лицом, и у Йена задрожали руки. — Флой, очнись, взгляни на меня, солнышко, пожалуйста. Не пугай меня, родной, приди в себя.

Но Флоренс не отзывался на его просьбы. Внезапно в дверь позвонили и громко заголосили за ней:

— Эй, мальчишки, открывайте! Вам сюрприз! — и снова звонок. Потом ручку двери дернули. — Почему она открыта? — глухо спросил кто-то. Этому голосу вторил другой, мягче и тише. — Тео, Флоренс! Где вы?

Еще одних гостей было хорошо видно из гостиной, прилегавшей к коридору. На порог ступил высокий мужчина лет сорока на вид, темноволосый и крупный, а рядом с ним встал миловидный омега с рыжими волосами. Альфу Йен знал – это был брат Флоренса, который перебрался в Корею много лет назад, и справа от него приостановился невысокий кореец, муж Роберта. В то же время взгляд неожиданных визитеров упал на Йена и Флоренса.

— Ты… — почти задохнулся в ярости Роберт, сжимая кулаки и прожигая глазами Йена. Потом он мельком посмотрел на брата и, заметив его болезненное состояние, охнул. В одну секунду он оказался рядом и со всей силы отшвырнул от Флоренса Йена, который не удержался, споткнувшись об ковер, упал на спину.

— Флой, малыш, посмотри на меня, это я, Робби, — альфа нежно коснулся щеки брата. Когда взгляд того стал чуть более осмысленным, Роберт, разделяя каждое слово, медленно спросил: — Где таблетки, которые тебе прописали?

— В ящике, — прохрипел Флой, махнув рукой в сторону кухни.

— Я быстро, — произнес рыжий омега, кивнув Роберту.

Пока на кухне гремели и стучали дверцы шкафов и ящиков, Роберт тихо и ласково что-то приговаривал Флоренсу, отчего тот медленно, но верно приходил в нормальное состояние, но все еще цепляясь рукой за рубашку в области сердца. Тут вернулся запыхавшийся муж Роберта с неизвестными пузырьками в руках и стаканом воды.

— Вот, открывай рот, — мягко попросил Роберт у Флоя, кладя ему на язык сразу несколько капсул. Приложил холодное стекло к губам, заставляя запить лекарство. Еще пара таблеток, и стакан опустошен, ровно как и Флоренс, который практически тут же начал клевать носом и заваливаться на спинку дивана. Роберт аккуратно взял Флоренса на руки и поднялся на второй этаж, а следом за ними вышел и рыжий омега.

— Мэй, любимый, останься с ним. Проследи, чтобы он заснул, хорошо? — произнес Роберт, когда опустил брата на кровать и заботливо укрыл его одеялом, а затем поцеловал мужа. — А я пойду разберусь с этим.