Йен, в это время не находивший себе места в гостиной, беспокойно мерил комнату шагами и слушал, как на улице шел сильный дождь, звучно стуча по крыше и окнам. Он не представлял, что только что произошло. Ясно одно: у его сильного и такого родного Флоя были проблемы со здоровьем, и только что он, вероятнее всего, спровоцировал приступ. И от этого становилось страшно.

Со второго этажа послышался быстрый грозный топот, и в следующее мгновение Йена сбили с ног мощным ударом в лицо. Угрожающе настроенный Роберт навис над потрясенным Йеном. Он не успел среагировать, как получил еще один удар. Третий он благополучно избежал, извернувшись и оказываясь за спиной взбесившегося альфы.

— Не торопись, я еще не закончил, — рыкнул Роберт, надвигаясь на Йена.

Роберт был больше Йена по комплекции и сильнее физически, но Йен как мог уворачивался от тяжелых кулаков, которые не щадя били в самые больные места. Когда Роберт заехал ему по подбородку и следом в солнечное сплетение, пораженный альфа упал на колени, прижимая руки к животу и резко выдыхая.

— Роберт, мать твою, объясни, что происходит! — хрипло выкрикнул Йен, когда его подняли за ворот свитера, после чего получил новую затрещину.

— Никогда не повышай голос в этом доме. Никогда.

Интонация альфы была насквозь пропитана угрозой, и Йен был уверен, что навсегда запомнит это негласное правило в доме Флоренса. Он посмотрел на Роберта, и тот скривился, отбрасывая от себя ослабевшего противника.

— Лучше бы ты не возвращался, сучоныш, — сплюнул Роберт и вытер кровь с губы. — Рожу вымой и иди на кухню. Разговаривать будем.

И Роберт снова поднялся на второй этаж, оставляя мужчину в одиночестве. Тот нашел ванную комнату, осмотрев себя в зеркале, прикинул, что на людях ближайшую неделю появляться не стоит, и, превозмогая боль во всем теле, смыл с себя кровь. Когда он вернулся, на кухне уже был Роберт, открывавший непочатую бутылку виски, после чего разлил по двум стаканам и нашел в холодильнике немного лимона и ветчины под закуску.

— Флоренс теперь не переносит крики, — в конце концов начал Роберт, когда они молча выпили первую порцию. — На нервной почве он тут же начинает паниковать и сильно переживать. Однажды, еще давно, даже потерял сознание прямо на улице, столкнувшись по пути на учебу с каким-то другом, который был не в настроении и наорал на него. Когда это только началось, я не мог ничем помочь, приходилось вызывать скорую.

— То есть как давно? Когда я был с ним, этого точно не было, — сосредоточенно напрягся Йен и снова приложился к стакану с виски, поморщившись от боли в губе.

— Конечно, не было, — зло произнес Роберт. И выдохнул. — Я не стану тебе ничего рассказывать. Если Флоренс сочтет нужным, что ты должен быть в курсе, он сам разберется. А я в это вмешиваться не буду. Но скажу напоследок: если ты снова причинишь ему боль, какую бы ни было, — Роберт замолчал на мгновение, — я тебя уничтожу.

Йен поверил на слово. Потому что Роберт не шутил, он был абсолютно серьезен. Он знал этого человека достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот слов на ветер никогда не бросал.

— Как он тут жил? Почему переехал? — поинтересовался Йен. — Он думает, я шутил, когда говорил, что искал его.

— Я бы тоже не поверил, — сухо хмыкнул Роберт. — Он переехал меньше чем через год после вашего расставания, не смог выдержать стен, которые давили на него, напоминая об ошибке.

— Мы любили друг друга, и наши отношения не были ошибкой! — стукнул стаканом по столу Йен, на что получил взгляд, полный угрозы. — Понял, веду себя тихо. И все равно ты не прав.

— Ты правильно сказал. Любили. А теперь все совсем по-другому, Флой и слышать о тебе не хочет. Закончилась любовь, завяли помидоры, понимаешь? Любовь, она строится на доверии и честности. А ты его обманул, использовал и кинул. Я даже не хочу вспоминать, как он это перенес. Время не такой хороший лекарь, как говорят многие. Оно останавливает кровь, но раны не заживляет. Не такие глубокие.

Йен виновато потупился и снова залил в себя партию алкоголя. Но, так или иначе, он не использовал Флоренса. Не прав здесь Роберт ни на йоту.

— Мне тоже многое нужно рассказать.

Всю ночь альфы, не смыкая глаз, провели на кухне, вспоминая былое, ругаясь и воровато поглядывая на второй этаж в надежде, что не разбудили дорогих им омег. Когда рассвело, бутылка уже давно опустела, но мужчины были на удивление трезвы, несмотря на большое количество выпитого алкоголя.

— Робби, — в кухню вошел сонный Мэй, потирая глаза и зевая. — Вы тут всю ночь сидели?

— Да, малыш, — Роберт потянул своего омегу на себя и усадил на колени, даря утренний поцелуй. — Выспался? Как Флоренс?

— Спит еще. Мы быстро уснули.

— Хорошо.

***

Проснувшись утром, Флоренс тяжко вздохнул. На душе было как-то непонятно пусто. Ему приснилось, что вчера Йен был у него дома и что-то бормотал о любви, а потом ему стало плохо, но положение спас Роберт... и дальше он не помнил. Странные сны стали ему сниться.

Не торопясь он встал, сходил в душ, привел себя в порядок и отметил, что для выходного дня встал непривычно рано. Спустившись на первый этаж, он услышал подозрительный шорох и замер, прислушиваясь. Из кухни были слышны тихие голоса, и Флоренс медленно подкрался к оккупированной территории. Может, Тео вернулся с Брайаном? Но почему так рано?

Он аккуратно заглянул в дверной проем и удивленно охнул. Роберт и Йен сидели за столом и что-то обсуждали, а Мэй хозяйствовал за плитой, готовя завтрак. Все мужчины оглянулись на звук:

— А я думал, вы мне привиделись, — с улыбкой сказал Флоренс, подходя к брату и целуя его в щеку, а затем и Мэя. Сев рядом с Робертом, Флоренс открыто игнорировал Йена, даже не смотря в его сторону. Вскоре Мэй расставил на столе четыре тарелки и налил всем душистого чая.

— Как вы здесь оказались? — спросил с интересом Флоренс, поедая чудесный омлет Мэя.