Йен вернулся довольно скоро, немного дерганный и на нервах.

— Никаких таблеток, — зарычал Йен. — Природа всегда сильнее принципов, Флоренс.

Срывая с себя одежду и бросая ее прямо на пол, Йен внимательно разглядывал Флоренса. Омега, как-то непривычно сжавшись, почти по нос закутался в махровый белый халат и сидел на краю огромной кровати. В одно мгновение Флой все же попытался удрать, спрыгивая с постели и… не успев добежать до двери, оказался пойман альфой.

— Эту течку ты проведешь со мной. И каждую последующую, — уверенно и тихо говорил Йен, приблизив лицо к Флою. — Больше я тебе бегать не позволю.

— Секундочку! Кто ты вообще…

— Я твой альфа! — выкрикнул Йен. Шумно выдохнув, он потер переносицу и сжал плечи Флоя. — Флоренс, послушай. Даже если ты еще не простил меня, я буду добиваться. И не столько самого прощения, сколько именно тебя.

— Йен, погоди…

— Я уже не могу ждать, Флоренс, понимаешь, не могу. Я хочу быть с тобой больше всего на свете. И без всяких ужимок.

Но несмотря на свои слова, Йен отодвинулся и начал нарезать круги по спальне, не делая попыток приблизиться к Флою и дыша через раз.

В какой-то степени Флоренс радовался, что его течки всегда проходили достаточно гладко как при наличии под боком подавителей, так и при их отсутствии. Он не чувствовал, как съезжает крыша, как хочется кому-либо подставиться, и был горд за себя тем, что в течку умел вести себя адекватно. Однако к ночи либо подавители переставали действовать, либо темнота больше склоняла к постельным откровениям, так что Флоренс «выживал» только от заката до рассвета, остальное время проводя довольно спокойно. Сейчас он не пил подавители, и пусть течка только началась, жар уже плавно распространялся по всему телу, превращая Флоренса в податливого слабого омегу. Он ощутил привычную влагу между ягодиц, и воздух в комнате заметно потяжелел. Атмосфера накалялась.

Гортанный рык сотряс спальню, когда Йен обернулся и увидел, что Флоренс медленно и нерешительно развязывал халат. Флой упорно прятал глаза, но стоило Йену приблизиться и взять его за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в лицо, все будто встало на свои места. В ясном, еще незамутненном густым туманом желания взгляде омеги Йен разглядел то, что видел много лет назад. Жажду близости.

Ненасытный поцелуй прервал все раздумья – Йен так и не понял, кто первый потянулся к губам напротив; последняя преграда в виде халата была устранена вмиг. Йену не хотелось принуждать. И, слава богам, не пришлось.

У Флоя будто земля уплывала из-под ног. Сильные руки крепко прижимали его к широкому торсу, буквально вдавливая, оглаживали спину, поясницу, жадно касались ягодиц. Как бы ни хотел, отказаться от этих прикосновений он был не в силах.

Альфа целовал, кусался и абсолютно естественным движением опускал ладонь вниз, туда, где сосредотачивалось все желание его омеги. Тишину в комнате нарушали лишь частые вздохи, тихие всхлипы и звуки страстных нетерпеливых поцелуев.

Оторваться от горячей кожи казалось невозможным, но Йен заставил себя прекратить, иначе все грозилось произойти в положении стоя. Шустро подхватив Флоя под спину и колени, Йен, сделав несколько широких шагов, почти что сбросил его в середину кровати. Флоренс, не успев возмутиться таким «нежным» приземлением, оказался атакован новой серией жарких поцелуев в шею, ключицы, грудь, живот…

Флоренс таял в руках Йена, сознание затягивало сладкой пеленой.

— Ох, Йен…

Судорожно всхлипнув, Флой потерся всем телом, цепляясь пальцами за плечи альфы. Йен резко впился взглядом в покрасневшее то ли от внутреннего жара, то ли от сильного смущения лицо, незаметно поцеловал уголок глаза, из которого вот-вот должна была скатиться маленькая слезинка.

— Я люблю тебя…

Флоренса словно торкнуло. Он закрыл глаза и попытался отвлечься от настойчивого шепота, долгожданных признаний, но сам был не в силах ответить. Он чувствовал… Он хорошо относился к Йену. Когда-то он его любил, но сейчас… Чувства остыли. Однако с каждым новым днем Йен делал все возможное, чтобы разжечь их вновь, и Флоренсу казалось, что еще чуть-чуть, и он сдастся. Он устал от одиночества. Ему хотелось тепла, любви и ласки, как и любому омеге.

Он врал.

Ни черта он не остыл к Йену. И ерунда все это, что время лечит. Оно лишь, как масло, смазывает скрипучую дверь, чтобы скрыть повреждения. Скрыть, но не излечить. С глаз долой – из сердца вон? Ерунда!

Флоренс уже сдался.

Возможно, спроси его полгода назад, он бы с четкой уверенностью в голосе, взгляде и движениях признался, что Йен для него в прошлом и никак иначе. Сейчас же… все совсем наоборот.

Флой шумно выдохнул, когда горячий язык влажной дорожкой прошелся от пупка и ниже, и остановился. Мышцы находились в напряжении, пальцы нервно сжимали простынь, в ногах ощущалась тяжесть, но стоило Йену накрыть ртом пульсирующую головку и внезапно почти полностью заглотить, Флоренса подкинуло в конвульсии. Альфа только обрадовался такой бурной реакции, которая вдохновила его на более серьезные подвиги.

Миг, и Флоренс оказался ничком на подушках, лицом вниз. В его голове не успела сформироваться ни единая правильно выстроенная мысль, как омега почувствовал, что правую ягодицу нещадно чем-то оцарапали. Но он быстро догадался – альфа баловался с щетиной. Издав недовольный хнык, Флоренс попытался избежать не очень приятных ощущений, однако Йену это не понравилось, и его зубы аккуратно, но с силой впились в нежную кожу. Флоренс сдавленно вскрикнул и что-то забубнил в подушку.

Когда проворный язык коснулся влажной дырочки, Флоренс был готов кричать снова и снова. Тело, непривыкшее к подобным ощущениям, было совсем чувствительным, и сердце Флоя заходилось от мимолетных прикосновений.

— Йен…

— Да, котенок?

— Йен… Мне… Сделай уже что-нибудь…