— Помню…

— Ну что, тогда услуга за услугу? — прямо предложил Володин.

— Раньше за такое полагался расстрел на месте, Евгений Николаевич. Потом — трибунал. Или волчий билет… А сейчас…

Калика только махнул рукой.

— А сейчас всюду бардак, — закончил его мысль следователь. — Страну развалили, никакого порядка…

— Да… — подтвердил Кумач Абович.

— И именно поэтому, — сделал вывод Володин, — никто никогда не узнает, что вы дали мне прослушать эту запись. Понимаете? Никто и никогда. Кроме того, хочу вам сообщить одну вещь.

Володин пододвинулся поближе к нему и негромко сказал:

— Надеюсь, тут у вас нет аппаратуры прослушивания. Так вот. У меня есть один хороший, довольно близкий приятель. Мало того что он мне приятель, он еще и обязан мне за некоторые услуги.

— И что? — так же тихо спросил Кумач Абович.

— Знаете, где он работает?

— Где?

— В паспортном столе вашего района. И знаете кем?

— Кем?

— Начальником. Понимаете, что я хочу сказать?

Кумач Абович понимал. И очень хорошо. Более того, он понимал, что отказать Володину он не сможет…

— С его помощью вы сможете поменять имя и фамилию, — продолжил следователь, глядя прямо в глаза Кумача Абовича. — При этом можно будет обойти факт вашего давнего сотрудничества с «органами». Понимаете? Вы сможете начать новую жизнь. Выбраться из этих сырых комнат… Поступить на новую, интересную работу. А, Кумач Абович? Как вы на это смотрите?

Перспектива была настолько заманчивой, что Калика немного помолчал, потом разом, по примеру Володина, опрокинул стакан коньяку (следователь одобрительно закивал) и, наконец, решительно произнес:

— Ну ладно… Но имейте в виду — если об этом станет кому-нибудь известно, я вас выгораживать не стану. Я расскажу все, как было на самом деле.

— По рукам! — воскликнул Володин, разливая остатки коньяка.

Следователь Евгений Николаевич Володин вышел из ворот Бутырской тюрьмы спустя два с половиной часа. На лице его блуждала странная, загадочная улыбка.

Володин не зря потратил время. Он выяснил, о чем разговаривал Апарин с Лучининым. И хотя ничего конкретного в магнитофонных записях не было, Володин теперь совершенно точно знал, почему Апарин так упорно не желает выпускать Вадима Лучинина из тюрьмы, что он хочет от хакера. Но самое главное — следователь Володин теперь имел, шанс раз и навсегда покончить с влиянием на него Апарина. Он теперь владел оружием против него. И собирался использовать это оружие немедленно.

А чтобы это оружие осталось только в его, Володина, руках, он незаметно для Кумача Абовича стер записи допросов…

То есть это Володин думал, что незаметно… На самом деле Кумач Абович сразу после его ухода понял, какую промашку допустил. Константин Апарин был силой… Которая сможет раздавить такого человека, как Кумач Абович, даже не заметив.

Хмель от замечательного коньяка «Квинт» тут же рассеялся, и до Калики дошло, что новой жизни под другим, нейтральным именем ему не видать как своих ушей. Володин просто использовал его слабость…

Ни в каких ситуациях не терять самообладания — было его правилом. Поэтому, немного подумав, Кумач Абович покопался в своей записной книжке и поднял телефонную трубку.

— Алло, соедините меня с Константином Ивановичем… По срочному делу.

Спустя пятнадцать минут зазвонил мобильный телефон следователя Володина:

— Женя? — услышал он голос Константина Апарина.

— Я.

— Мне надо тебя срочно видеть.

— Сегодня?

— Да. Вечером.

— Где?

— Давай в районе Нескучного сада.

— Хорошо. Где именно? — Володин привык выполнять приказы Апарина не раздумывая. Раз надо встретиться, — значит, надо. И точка.

— На Пушкинской набережной. Я буду там ровно в девять вечера.

— Договорились.

Когда Апарин дал отбой, Володин посмотрел на часы. До девяти оставалось всего чуть более двух часов. Точнее, два часа десять минут. За это время следователю предстояло придумать, как в новых, измелившихся условиях построить разговор с Апариным.

«Ничего, — решил Володин, — время еще есть. Немного, но есть. Придумаю… Главное — заставить Апарина подождать. Он, конечно, разозлится, а злой человек неуравновешен. С ним всегда легче разговаривать с позиции силы. А отныне только с такой позиции я и буду разговаривать с Апариным».

Когда Володин приехал на Пушкинскую набережную, было уже почти совсем темно. Фонари довольно тускло освещали проезжую часть, по которой изредка проносилась машина-другая. Внизу, под гранитной набережной, лениво плескалась Москва-река.

Володин издалека заметил «БМВ» Апарина цвета «серебристый металлик». Машина стояла у крутого склона горки, покрытой густым кустарником. Вернее, никакого кустарника уже разглядеть было нельзя — тусклый ряд фонарей освещал только асфальт.

«Интересно, зачем он назначил мне встречу именно здесь, в таком безлюдном месте? — подумал Володин. — Ведь можно было, как обычно, встретиться где-нибудь в ресторане, нормально поговорить. Это очень странно… Совсем не похоже на Апарина».

Впрочем, странное место, назначенное Константином Ивановичем для встречи, недолго занимало мысли следователя. Больше всего он думал сейчас о том, как будет разговаривать со своим неформальным начальником. Володин подрулил к машине Апарина и тут же посмотрел на часы.

«Четверть десятого. Очень хорошо, — с удовлетворением отметил про себя Володин, — значит, уже как минимум пятнадцать минут он ждет. И наверняка ругается про себя на чем свет стоит. Он ведь привык, что я его приказы выполняю беспрекословно… Ну ничего, ничего, ты еще не такое увидишь… Я тебе подготовил сюрприз».

С такими мыслями Володин вышел из машины и направился к «БМВ» Апарина. До него было всего около десяти шагов. За рулем следователь сразу же углядел знакомый силуэт начальника столичного РУБОПа.

— Константин Иванович, здравствуйте, — приветливо поздоровался он, открывая дверцу и проворно забираясь в машину.

Константин Апарин головы не повернул. Более того, он не издал ни единого звука. Не обратил ни малейшего внимания на Володина, занявшего место в машине. Короче говоря, никак на него не отреагировал.

Он смотрел прямо перед собой, спокойно опершись затылком на подголовник, будто внимательно разглядывая невидящими, остекленевшими глазами уходящую вдаль Москву-реку…

Страшная догадка только сейчас пришла в голову следователю Володину. Конечно, на своем веку он немало насмотрелся трупов. В разном виде, порой невообразимо страшном. Но представить себе, что вот так, совершенно неожиданно обнаружит труп… Да еще труп не кого-нибудь, а самого Константина Апарина, начальника столичного РУБОПа! Нет, такое ему не могло присниться даже в самом страшном сне…

Спина покрылась потом. Володин почувствовал, как холодная струйка стекает по виску. Он хотел было осмотреть рану Апарина (пули — на груди было две раны — попали прямо в область сердца, видимо, стреляли с очень близкого расстояния слева, из окна со стороны водителя), даже протянул руку… Но потом остановился.

«Может быть, не стоит этого делать? — подумал он. — Может быть, просто тихо и мирно удалиться? Уехать? Как будто тут меня и не было? Вроде меня здесь никто не заметил. Может быть, стоит делать вид, что я вообще не смог приехать на эту встречу? Мало ли что могло задержать…»

Пусть труп обнаруживает кто-нибудь другой. Пусть все сопутствующие хлопоты несет. К тому же в свете выяснившихся обстоятельств, мало ли, вдруг кому-то придет в голову обвинить именно его, Евгения Володина, в убийстве? Конечно, вряд ли хоть кому-то Апарин доверил свою тайну, но чем черт не шутит… Здесь надо все хорошо продумать. И как можно быстрее.

А вдруг кто-то из помощников Апарина знал, что он назначил встречу с ним? Тогда его отъезд будет выглядеть очень подозрительно. Нет, надо оставаться здесь. Тогда медлить нельзя. Каждая минута теперь работает против него…