— Может, тебе еще и под хвостом понюхать?

Негромкое фырканье.

— Ах, да. Совсем забыл, спасибо, что напомнил, — короткая возня, — будь так любезен.

В повозке темновато — единственное окно завешено тяжелой тканью, да и на улице всего лишь раннее утро. Но света достаточно, чтобы я увидел позу, в которой замер вольп.

Спиной ко мне, выставив зад и подняв хвост.

В себя пришел я только возле родника. Сунул голову под текущую со скалы ледяную струйку, подержал так, пока от холода не начало ломить виски. Умыл лицо, напился. И только после этого разрешил себе обдумать случившееся. Например — почему я его не убил только что? Может, потому что вольп явно на это напрашивался? Как бы я не был взбешен, мне хватило ума сообразить, что происходит явно что-то не то. Пожалуй, любой из знакомых мне егерей сейчас стоял бы с окровавленным мечом над трупом бестии и сомневаюсь, чтобы вольп этого не понимал. Да, Дерек знал, кому поручать это задание. Как всегда, впрочем.

«Деликатная миссия», — сказал мне тогда Дерек. Наконец-то! Во имя Единого, я год ждал этого дня! Уже почти год прошел с тех пор, как Дерек пред строем вдел мне в жетон желтую ленточку с красной полоской посредине. Пусть у нас больше ста лейтенантов в кохорсе, а над ними — один капитан. Только почти ни для кого не секрет, что лейтенант лейтенанту рознь. Одним капитан сквад численностью больше двух скриттур не доверит, другим — численностью больше полусотни. Есть и такие, которым три сотни в одиночку вести случалось. А еще есть несколько егерей — с дюжину человек, не больше — на которых капитан может в любом деле рассчитывать. Хоть кохорсу целиком в бой повести, хоть в одиночку пятеро суток на дереве таиться, шпиона чекалочьего скрадывая. А самое главное — эти егеря могут такие проблемы к своему успеху оборачивать, которые ни числом, ни умением не одолеть — хоть бы весь регимент за твоей спиной стоял.

«Деликатные проблемы». И давненько слух среди лейтенантов ходит, что из этой дюжины капитан себе преемника подбирать собирается. Не молод уже, Дерек-то.

Да, есть у нас и постарше капитана егеря. Да, сила и ловкость для нас не главное — а в том, что касается ума и смекалки воинской, капитану пока равных нет. Вот только привыкла компания, что капитан у неё — первый во всём. Дерек и сам не раз говорил, что сложит капитанские регалии, как только кто-нибудь в схватке над ним верх возьмет — говорил, и только скалился по-волчьи, когда ему приводили напрашивающуюся аналогию с вожаком звериной стаи. А вот в схватке-то как раз от возраста многое зависит — против природы не попрешь. Я же всегда чувствовал, что способен на что-то большее, чем просто командование десятком-другим егерей. Я мечтал и верил в то, что однажды именно я подниму штандарт с насаженной на меч звериной головой. И что однажды — в день смерти последней дикой бестии в Ойкумене, когда этот штандарт понесут перед колесницей триумфатора — именно я буду стоять в колеснице с оливковым венком на челе. Поэтому, первый раз услышав про «деликатную миссию», я преисполнился твёрдого намерения выполнить её во что бы то ни стало.

Правда, дальнейшие слова Дерека мое воодушевление порядком поуменьшили.

— Задача твоя будет заключаться в том, чтобы доставить к восточной границе империи одну… бестию, называющую себя послом некоей страны, располагающейся то ли на границе Геты, то ли даже частью внутри неё.

Я сглотнул. Гета? Бестия!?

— Какая бестия?

— Вольп.

— Но… — я вытаращил глаза, — вольпы… они же…

— Да. После Фалены про диких вольп — ни слуху, ни запаху. Но. Тебе, конечно же, известна ситуация, сложившаяся у нас на восточной границе. У нас нет никаких доказательств того, что там есть какое-то государство, не говоря уже о том, кто там заправляет, в этом государстве. Было бы глупо утверждать что-то, опираясь только на слова, — Дерек хмыкнул, — вольпа. С другой стороны, это может оказаться правдой. Необычные и недобрые дела творятся в наших восточных провинциях. Дела, за которыми явно прячется чей-то хвост, и я не удивлюсь, если этот хвост окажется рыжим.

— Чекалки? — хрипло предположил я и кашлянул, прочищая горло.

— Мы так давно ничего про вольп не слышали, что я и сам к такому мнению склонялся. Но это именно вольпы всегда относились к политическим играм, как к искусству. Все их интриги отличались некоторым, порой даже излишним — в ущерб делу — изяществом.

Чекалки никогда себе такого не позволяли. А последние новости из Дачии… слова этого «посла» многое бы объяснили, прими мы их за правду.

— Тем более не стоит ему верить.

Дерек согласно кивнул.

— Мы и не собираемся ему верить. Но создать впечатление, что мы ему поверили — желательно. Особенно желательно создать такое впечатление в приграничных областях Дачии. Чтобы те, кто стоит за недавними событиями на границе, видели, что их усилия не пропали даром. Бестию нужно в целости довезти до Истера, и переправить на другой берег. Очень неплохо, если во время отплытия лодки на берегу совершенно случайно окажутся какие-нибудь люди и ненароком заметят её пассажира. Задачу понял?

Справишься?

— А на другом берегу? — спросил я осторожно, — там лес, а в нем всякое может случиться.

Нужно ли мне провожать её до границ Геты?

— Я склоняюсь к мнению, что посол — это только прикрытие, которое позволило вольпу получить аудиенцию в сенате. И купить у сенаторов кой-какую информацию. В обмен на другую информацию. Я не знаю точно, что именно вольп узнал и что сообщил, но сенат уверен, что продешевил. И теперь наместник не хочет, чтобы знания, которые получил вольп, дошли до тех, кто его послал, — капитан нехорошо улыбнулся, — ты верно заметил, что в лесу может случиться всякое.

Я радостно закивал.

— Только не спеши, — предостерег меня капитан, — ты играешь для людей, а из них вряд ли кто осмелится следить за тобой в незачищенном лесу. Но хоть постарайся, чтобы тебя с берега не было видно. Ну и не забывай: вольп тоже знает, что в лесу может случиться всякое. Будь начеку. Не кривись. Я не зря предупреждаю — ты не так уж много с ними дел имел. Поэтому забудь о том, что ты лейтенант. И будь бдителен.

— Хорошо, — согласился я, — но сенаторы-то! Я удивлен — они ожидали от сделки с вольпом чего-то другого?

— Я давно перестал задаваться вопросом, о чём и чем думают наши сенаторы. Чего и тебе рекомендую. Еще один совет — не задерживайся в метрополии и о своем задании не распространяйся. Даже в казарме. Уж не знаю, связано это как-то с его визитом или нет, но последнее время в столице много ходит недобрых слухов именно о вольпах, а буквально на днях за стеной прокатилась волна убийств — бордельных вольп режут. Довольно профессионально, впору кого-то из наших заподозрить, — Дерек смерил меня тяжелым взглядом, — кстати, у тебя вроде с ними какие-то счеты?

Я хмыкнул.

— У кого из нас нет с ними счетов?

— Так вот: своди их не раньше, чем скроешься за деревьями Дануйского леса. Понял?

— Да.

Дерек отвел взгляд.

— Тогда желаю удачи. Встретишь карету с этим «послом» сегодня к закату солнца у южных ворот Ассимулеи.

Невзрачная крытая повозка, запряженная двойкой лошадей каурой масти, выкатилась из ворот Ассимулеи часа за полтора до заката. Возница смерил меня подозрительным взглядом льдистых глаз, задержал взгляд на моей груди.

— Жетон сними, — сказал он негромко и как будто безразлично, но командирские интонации в голосе враз выдали в этом «вознице» минимум десятника.

— Зачем?

— Егерь в карете? Неестественно и подозрительно.

Тоже мне, раскомандовался. Кто я ему — новобранец?

— Мундир надень, — усмехнулся я, — звездный стражник в хитоне? Очень подозрительно.

И, с некоторым содроганием, открыл боковую дверцу. Слабый вечерний свет залил внутренне пространство повозки, подсветив тусклым багрянцем широкую скамью, узкий столик и кучу цветастого тряпья в углу. Мне потребовалось больше секунды, чтобы разглядеть в этой куче очертания спящей — положив голову на грудь — бестии.