Маккормак наморщил лоб.

— Винс… — повторил он. — Винс… я не могу вспомнить никакого Винса.

— Молодой парень. Возможно, бывший студент. Я подумал, что могу позвонить ему, рассказать, что происходит, и выяснить, что ему известно и есть ли у него какие-нибудь теории на этот счет…

— Вот мой телефон. — Маккормак подвинул к нему стоящий на столе аппарат.

У профессора был только телефонный справочник агломерации Финикс, так что Глену пришлось узнавать номер музея Хантингтон-Меса в справочной службе. Винса на месте не оказалось, но когда Глен солгал, представившись близким другом, и сказал, что дело срочное, пожилая женщина, снявшая трубку, продиктовала ему номер домашнего телефона Винса.

Тот ответил после четвертого звонка.

— Алло?

— Не знаю, помните ли вы меня. Я — Глен Риджуэй. В прошлом месяце я записался к вам на экскурсию, а потом вы отправили меня к Элу Уиттингхиллу на раскопки в Бауэре.

— Ах, да… Привет. — Голос молодого человека заметно изменился, стал рассеянным и отстраненным.

— Понимаете, с тех пор я работал там, и… ну… кое-что случилось, — признался Глен. — На самом деле, много чего случилось.

— Правда? — В голосе Винса внезапно проступил интерес.

— Странные дела.

— Вы оттуда звоните?

— Нет. Я в Скоттсдейле.

— Странные дела, говорите? Я знаю, о чем речь. Руины Пима-Хаус, правильно?

— Не только…

— Мне позвонила сестра и все рассказала. Ее семья живет неподалеку, и она волнуется, что это будет распространяться. Не знаю, что она от меня ждет, но у меня есть несколько свободных дней, и завтра я хотел приехать туда и посмотреть все на месте… — Он помолчал. — На самом деле у нас тут тоже кое-что произошло. Нечто похожее.

— Эл пропал, — сказал Глен. — Такое происходит повсюду.

— Эл?.. Черт! Что случилось?

Глен — наверное, в сотый раз — рассказал всю историю, начиная с необычных артефактов, найденных до его приезда в Бауэр, и заканчивая сегодняшней поездкой к руинам Пима-Хаус.

Винс долго молчал, и Глен даже подумал, что молодой человек повесил трубку.

— Алло? — сказал он. — Винс? Вы тут?

— Я тут.

Он снова умолк, и Глен растерянно посмотрел на Мелани и Маккормака, не понимая, что происходит.

Наконец Винс заговорил, и его монотонный голос опять звучал как-то рассеянно и отстраненно.

— В наш музей проникли воры… вернее, мы так думали… и я дежурил там две ночи, пытаясь поймать злоумышленников. В первую ночь я слышал только шум. Но во вторую началось настоящее светопреставление. Артефакты… ожили. Одни напали на меня, другие сбежали. Я выскочил вслед за беглецами наружу и пошел по шоссе. Они двигались прямо по дороге — две каменные статуи, а за ними куча мелких предметов. В конечном итоге они пересекли пустыню за городом и поднялись на вершину Хантингтон-Меса, вернувшись к руинам, где их нашли. Я снимал все это на цифровую камеру и вчера вечером отправил по электронной почте Элу… хотя он, наверное, не получил письма, потому что отсутствовал. Я могу отправить и вам, и вы сами увидите, что произошло. Было темно, и подробностей не разглядеть, но в целом все видно. Не то что те фильмы о летающих тарелках. Не требуется никаких интерпретаций! Сами увидите.

— У вас есть электронная почта? — спросил Глен Маккормака. — Он снял видео на цифровую камеру и хочет прислать вам, чтобы вы посмотрели, что произошло в Спрингервилле.

— Доктор Маккормак, без пробела, потом «собака». Потом Freelink.com. Я не уверен, что мой компьютер воспроизведет видео, но мы попробуем.

Глен продиктовал адрес.

— Хорошо, я отправлю. Но завтра привезу с собой копию — на случай, если у вас ничего не выйдет, — Винс опять умолк. — Произошло кое-что еще… После того, как я выключил камеру. Я наткнулся на старика — думаю, он индеец навахо, — который просто сидел на камне, смотрел и пил виски. Мы видели на вершине горы людей в перьях, масках и лохмотьях; людей, похожих на какое-то древнее племя, и старик назвал их «Другими». Сказал, что раньше никогда их не видел и не знает, кто они, но точно знает, что они Другие, а потом просто ушел… Естественно, я не стал подниматься на гору. Вернулся домой. Но утром приехал к руинам и увидел на вершине жителей Спрингервилла. Они были одеты так, словно собрались в церковь, но все рыли землю, как будто что-то искали. Деревья вокруг руин были расщеплены, а на земле виднелись следы огромных когтей, словно там буйствовал какой-то монстр. Я подошел к ближней киве, той самой, которую показывал вам, и на дне увидел артефакты из музея. И скелет. В Бауэре вы нашли череп без тела? А тут было тело без черепа. Не знаю, то ли это существо и есть ли вообще между ними связь, но люди начали спускаться в киву и брать артефакты. Затем они поднимались наверх и уходили домой, и в конце концов под землей остался только безголовый скелет! Больше я туда не ездил. Боялся…

Глен поежился. Он хорошо помнил музей в Спрингервилле и руины в Хантингтон-Меса и мог представить все, что описывал Винс.

— Думаю, нам есть что обсудить.

— Я буду в Долине завтра после обеда. Могу позвонить вам, когда приеду. Там, где вы остановились, есть телефон?

Глен продиктовал ему номер сотового телефона Мелани. Потом они попрощались и повесили трубку.

— Завтра Винс приезжает в Скоттсдейл. Позвонит, когда будет здесь.

— Думаешь, он нам поможет? — спросила Мелани.

«Нет», — подумал Глен, но неопределенно пожал плечами.

— Не знаю. Надеюсь.

— Ладно, — сказал Маккормак. — Дело движется. — Он открыл фотоальбом. — А теперь давайте посмотрим эти снимки…

Развязка уже скоро.

Он знал это, хотя и не понимал, откуда.

Джордж Блэк смотрел на свою коллекцию глиняных черепков, которые нашел во дворе за последние несколько дней и на которых был изображен он сам, Мелани, дом и Странный Человек. Он не рассказывал о них ни дочери, ни даже Маргарет. Хранил здесь, в запертом нижнем ящике письменного стола, и доставал, только когда был уверен, что его никто не видит.

В этом не было ничего необычного, но его почему-то терзало чувство вины. Он многое не рассказывал дочери, многое не рассказал жене. Разумеется, все знали о его деде. Но Джордж сумел стереть это позорное пятно, добился того, чтобы люди судили его по делам, а не по тому, какими были его предки. И одним из средств достижения этого стала служба своей стране. Он героически сражался в Корее, и наград у него было больше, чем у любого другого пехотинца из Бауэра.

Хотя это его тайна, разве не так?

Джордж полагал, что всем известен смысл этих медалей и знаков отличия. Награды означали, что он убил много людей. Правительство обучило его, снабдило оружием и отправило в другую страну, где ему было приказано убивать людей со смуглой кожей и узким разрезом глаз. Но медали ничего не говорили о том, как ему нравилось убивать тех людей. Одного северокорейского сержанта он убил голыми руками и камнем — колотил по голове до тех пор, пока она не лопнула, словно дыня, а кровь и мозг не брызнули на землю. Другого убил, выпустив очередью в упор, чувствуя горячую струю крови на своей руке, слушая хлюпающий звук пуль, вонзающихся в плоть.

Почему он думает об этом теперь?

Из-за черепков.

Джордж опустил руку и взял теплую пыльную глину, и рисунки отозвались на его прикосновение. Странный Человек подпрыгнул в окне дома и подмигнул ему. Мелани с грустным видом стояла в проеме открытой двери. На другом, закругленном осколке был изображен ряд отрезанных голов, насаженных на планки забора на заднем дворе. С маленького, величиной с большой палец, фрагмента на него смотрел вытаращенный глаз.

В последнее время Джордж чувствовал себя странно. Не то чтобы он расклеился… но стал каким-то другим, словно менялся, превращаясь в немного другого человека. Дурацкая мысль, но ему никак не удавалось избавиться от нее, и кроме того, все это было связано с керамикой, с разрисованными глиняными черепками, которые он нашел у себя во дворе. Словно керамика была радиоактивной и он облучился.