Гуль свернул в нежилую часть города и прибавил шаг. Интересное дело – спустя всё это время некоторые дома очень хорошо сохранились. Срубы встречались редко, и все они обгорели или сгнили, и лишь по остаткам брёвен, да прямоугольным возвышенностям занесённого землёй фундамента, можно было понять, что некогда на этом месте стоял дом. Немногим лучше сохранились постройки из блоков известняка: сплошь груды обломков, из которых изредка возвышались одинокие стены. Все руины помалу зарастали травой и мелким кустарником, иногда через провалы крыш к небу тянулись одинокие берёзы. Редкие леса, попадающиеся по пути, были хвойными, а в руинах всегда растёт березняк. Странно.

Кирпичные и каменные дома проявили наибольшее упорство. Облицовка начисто осыпалась. От крыш редко оставался хотя бы остов, стены пошли сетью трещин, и всё же эти старички держались. В принципе, можно присмотреть какой-нибудь дом с целыми ставнями или погребом, и переночевать в нём. Но опыт подсказывал, что в подвалах всегда квартируется какая-нибудь мерзость – сухие мокрицы, сколопендры, тараканы. Даже если выбрать местом ночлега второй этаж или мансарду, с наступлением темноты могут заглянуть на огонёк те же насекомые, крысы, или даже залётные степные собаки. То ли дело заночевать на свалке. Почти в каждом поселении она есть, и туда свозят самый радиоактивный мусор. И не важно, что кругом – Пустошь, и мусор можно отвезти подальше от своего дома, люди просто складывают его там, где его уже довольно много скопилось. На карте свалка была обозначена как старая автостоянка. Кислотные лужи, фонящие жестянки, хищные плющи… красота. И живности там должно быть минимум, и что важнее, никому не придёт в голову бродить там ночью.

На подходе к свалке увидел нечто странное. Человек. Сидит. Естественно, от забора остались лишь… да ничего от него не осталось. Всё пригодное для строительства давно уже растащили местные. Так же дело обстояло и с машинами – легкоснимаемые части открутили, остались нетронутыми лишь вконец ржавые жестянки. Взамен горожане сносят сюда мусор. Конечно, ничто пригодное для повторного использования не выбрасывается, но кучи разнородного мусора всё же скапливаются на периферии свалки. Знаменательно так же и то, что практически на любой свалке имеются кислотные лужи, несмотря на отсутствие захоронений или утилизации здесь в прошлом соответствующих отходов. Бочек нет, а лужи есть. Парадокс.

И вот, среди остовов отечественных корыт и зарубежных автокаров, среди невысыхающих луж, подёрнутых жёлто-зелёной ряской, сидел человек в силовой броне. Голова зажата меж колен, руки стянуты под коленами, и всё тело обвивает с десяток витков толстой верёвки. Сбавил шаг, посмотрел по сторонам. Вскарабкался на груду металлолома, осмотрелся получше. Спрыгнул, подошёл к связанному и прошёлся вокруг. Броня как броня, поношенная, явных модификаций нет, скорей всего Дружина или наёмник из союзной фракции. Человек внутри не подавал никаких звуков и не шевелился. Помочь иль не помогать – вот в чём вопрос! Настораживает единственный, но немаловажный факт: человек в силовой броне связан, и находится посреди свалки ОДИН. Дружинники в одиночку не ходят, тем более на вражеской территории. если бы хотели наказать своего, то уж точно не оставляли бы на нём броню. И он вообще живой там внутри? Вопросы-вопросы… эх, была ни была. Взялся за верёвку, вставил лезвие кортика в узел и расшатал его. Славные узлы, вязал определённо знаток своего дела. Без посторонней помощи шансов освободиться мало, даже сервоприводы костюма тут бессильны. Распутывая узлы, поглядывал по сторонам – если кто-то связал человека, этот кто-то вернётся. Голова и руки уже развязаны, а человек всё так же сидит, лишь тихо посапывает дыхательный механизм на шлеме. В очередной раз, когда гуль поднял голову, чтобы осмотреться по сторонам, он лишь краем зрения успел уловить движение. Рванул в сторону, но было уже поздно. Рука в тяжёлой перчатке догнала скулу и высекла из глаз сноп искр. Сознание улетело куда-то глубоко, и в себя Данила пришёл от жуткой головной боли. Он не сразу понял, где находиться, перед глазами шаталась влево-вправо какая-то серая бугристая стена. На глаза давили изнутри, было тяжело дышать, а в пояс давило что-то твёрдое. Постепенно понял, что висит вверх ногами, точнее свешивается через плечо шагающего человека. В следующий момент вояка в силовой броне покачнулся, раздался треск вышибаемой двери, Данила не сильно, но очень больно ударился головой о булатную спину, и сознание вновь померкло.

– Ты как?

Гуль открыл глаза, из полумрака на него смотрело молодое, почти детское лицо.

– Извини, что ударил, я думал тот гад вернулся с подмогой.

Сквозь шум в голове промелькнула мысль, что можно не хвататься за оружие. Прислонился затылком к стене, закрыл глаза и стараясь говорить так, чтобы не болела голова, спросил:

– Ты кто?

– Мамо. Меня оглушили и связали, думал, отбегался. Спасибо, что освободил.

Понятно. Ух, что же так плохо-то. К чёрту этого Мамо, поспать бы…

******************

– Открыто!

Олег вошёл и прикрыл за собой дверь. Евгений лежал на сложенном диване лицом к стене. Из-за придвинутого вплотную компьютерного стола торчала только худая рука, обнимающая спинку дивана. Поисковик одёрнул шторы, в комнате сразу стало светлей, а человек на диване заворочался и простонал:

– Дневной свет, он обжигает!

– Ничего, не испортишься.

– Чего припёрся?

– Да ты само гостеприимство.

– Ой, извини… может, чаю?

– Да, пожалуйста.

– Чайник на кухне. А я буду кофе.

Олег, с трудом сдерживая улыбку, деланно покачал головой, пошёл на кухню и вернулся с двумя кружками. Долго искал место, куда бы пристроить. Стол полностью заставлен какими-то бумагами, книгами, деталями от детского конструктора, грязными тарелками и такими же кружками. Из одной поднимался добротный букет мохнатой серой плесени.

– Держи свой кофе.

– На стол поставь, – не оборачиваясь, помахал рукой Евгений.

– Некуда.

Парень приподнялся, ещё крепче закутался в плед и принял кружку.

– Так чего припёрся?

– Тебя проведать.

– Проведал?

– Ещё нет.

– Ладно…

Олег прошёлся взад-вперёд по комнате, остановился у стула, скинул с него вещи прямо на пол и сел.

– Как поживает твоя подруга?

– Надеюсь, что неплохо. Я ей больше не пишу.

– Вот оно как. Который раз по счёту?

– Четвёртый, – честно признался Евгений, ничуть не смутившись.

Он допил кофе, поставил кружку на пол возле дивана и зарылся в компьютер. Копался он больше часа, изредка посматривая на незваного гостя. Тот сменил стул на более удобное место – сел на пол, и ничуть не оскорбился столь долгим отсутствием внимания.

– Я уже по ней скучаю, – заговорил Евгений.

– Много времени прошло?

– Часов пять.

– Ого! Идёшь на новый рекорд. Слушай… а она хотя бы замечает? Или чего ты добиваешься?

– Я прекрасно понимаю, что нам не быть вместе, что я – слишком Я, и мне не измениться. Но не могу себя заставить забыть. К тому же, с ней приятно поболтать.

– Ты это… сам-то себя слышишь? Хватит сироп разливать.

– Сам же спросил.

– Так ты это нарочно?

Евгений пожал плечами и сменил тему, намекая на то, что гостю пора бы честь знать.

– Мне сегодня на работу вечером.

– Не забудь привести себя в порядок.

– Конечно, мамочка.

– Так у неё есть парень? – не унимался Олег.

– Уже нет.

– Ну, возьми да позови её на свидание.

– Пфф, дай покажу, – Олег наклонился через стол и заглянул в монитор. Оттуда смотрела миловидная особа с походным рюкзаком за плечами. Волевой взгляд, каштановые волосы до плеч, на губах – лёгкая улыбка. – Видал?

– Очень даже ничего.

– И я о том, – вздохнул Евгений, и обозначил ладонями пространство, – если вот здесь у меня есть время обдумать каждое слово, при встрече она меня за пару минут раскусит. Сейчас у меня есть хотя бы общение, так что…