Все эти мысли пронеслись в один миг. Или чуть дольше? Во всяком случае, искатели приключений пока не сдвинулись с места. Выждал ещё пару ударов сердца. От напряжения оно стало стучать ещё реже, удары глухо отдавались в ушах. Наконец движение. Один отошёл в сторону, сказал что-то второму. Оба перешли проезжую часть и стали на противоположном тротуаре. Я не стал играть в Рембо, не помчался на них с гиком. Выпрямился и, не сводя с них глаз, пошёл. Пятиться не стал, но и поворачиваться к ним спиной не решался, с десяток шагов прошёл, медленно поворачивая голову. За мной не пошли, топтались на месте, сверкая злобными взглядами. Чтобы не свернуть себе шею – я всё же не сова – повернул голову и стал смотреть перед собой. Один из парочки не выдержал, крикнул что-то насчёт отсутствия у меня мужского достоинства. Не обернулся, лишь оттопырил на правой руке палец и вместе с тесаком поднял высоко над головой. Взрыв брани, но топота ног не последовало, значит ещё стоят. Так-то сволочи, давитесь пеной. Спрятал нож, когда завернул за угол. Тут сердце будто с цепи сорвалось – бешено заколотилось; ноги слегка обмякли, спина мгновенно взмокла. Рванул, оставил позади пару домов. Изредка оборачивался: вдруг всё же решат догнать. Ещё раз осмотрелся, перед тем, как зайти в подъезд. Не дожидаясь лифта, перескакивая через две ступеньки, добежал до двери квартиры. Несколько раз промахнулся ключом, наконец открыл, точнее рванул на себя дверь, заскочил внутрь, захлопнул. Сел, прислонившись спиной к обувному шкафчику. Дурак, дурак! Трус! И зачем было бежать? Никто же не гнался! Врезал по шкафчику затылком. Немного попустило, встал и громко засмеялся:
– А теперь не забыть бы сохраниться!
Хохотнул ещё раз, начал стягивать одежду. Лёгкий мандраж продолжал бить мелкой дрожью. Достал нож из кармана, прежде чем повесить куртку на гвоздь, поплёлся в комнату, плюхнулся на любимый диван. Освободил лезвие из самодельных ножен.
– Радость ты моя!
Впервые обнажил его против человека. В походе – вещь просто незаменимая: веток нарубить, консерву открыть. Не сомневаюсь, что и плоть с костями не устояли бы под его весом, но я же не маньячина какой, чтобы проверять. Конечно, иногда воображение по-детски наивно рисовало картины, на которых я, аки бравый молодец, стерегу покой спящего города. Воры и насильники дрожат перед моей тенью. В руке – мой верный спутник. От одного лишь взмаха враги разлетаются в стороны. Но в этих сценах нет крови. Не то чтобы я был ярым пацифистом, порой я даже думаю, что это не любовь к ближнему, а банально – страх и слабость духа. Могу ли я вообще переступить черту? Когда попробую – узнаю. Но я не спешил заглядывать за эту дверь, пороков у меня и без того валом. Оружие придаёт каплю уверенности, но я прекрасно знаю, как это глупо. В один миг я могу остаться без него, а в следующий – он уже у моего горла.
Да брось! Сегодня он тебя выручил, так что не гунди.
Тело полностью успокоилось, дыхание не частило и сердце никуда не торопилось. Ещё немного полежал, глядя на пятна на потолке. Надо бы пойти что-нибудь себе приготовить, сходить в душ. Но ничего этого не хотелось. Сейчас я просто немного поиграю, заслужил. Это был слишком насыщенный день для моего серого существования.
Присел на диване. По-иг-рать… да, очень хочется расслабиться. Понимаю ведь, что можно провести вечер с толком, и знаю, что стоит мне сесть на стул или нацепить очки и прилечь на диван – всё, пропал. Всё, о чём думал до этого, покажется настолько неважным, что я вовсе забуду, что нужно помыть накопившуюся посуду, прибрать в доме, постираться; забуду, что голоден. Про раскрытую недочитанную книгу, страницы которой покрылись приличным слоем пыли, так вообще промолчу. Тогда, кажется, соседи ремонт делали, что-то сгорело в щитке, и все выходные я провалялся на диване с давно купленным на барахолке томом. Эх, свалить бы в глушь, и горя бы не знать, растил бы я свиней, и ягоды лесные собирал. Но я пока тут. И раз недоступны мне прелести дикарской жизни, надо поиграть.
Окно загрузки. Неприветливые пустоши, стена когда-то высокого, возможно богатого, дома. В тени стены – ржавый кузов автомобиля. В углу крутится вокруг земной орбиты баллистическая ракета, ещё чуть ниже – логотип компании. Не знаю, как именно работает шлем, насколько вреден, и плевать на побочные эффекты. Пусть с этим разбираются спецы из корпорации и враги этой самой корпорации. А мне нужен просто отдых. В глазах зарябило, секунда – и кто-то погасил свет.
***
Холод заставил проснуться. Гуль прислушался к телу: спину не грело, вместо лучей тепла по лёгкой броне еле слышно постукивал крупный песок. Стало быть, костёр погас, а ночью поднялся западный ветер. Теперь надо найти в себе силы и сесть. Гуль нашёл. Сел. Протёр рукавом экран браслета. Семь утра. Дозиметр зашкаливает, стрелка нервно подрагивает между отметками 150 и 175. Вполне нормально. Осмотрелся: следов на песке не было, да и навряд ветер оставил бы их надолго. Снаряжение, слава Создателю, было на месте. На сотню вёрст вокруг не должно быть ни единой живой двуногой души, и ближайшую неделю ничего измениться не должно: до восточного сектора ой как неблизко, но гуль брёл наугад, и по слухам, живые города тут редкость. Зеленокожий на своём примере понял значение фразы «как до Китая на карачках». Нет, он, конечно, не передвигался на четвереньках, но после изматывающего дневного перехода иногда казалось, что он этот путь действительно прополз.
Странник взвалил на себя мешок. До чего же тяжёлый! В пустошах просто так ничего не выбрасывалось, как бы трудно ни было идти. Он даже сказал бы, что чего-то не хватает, совсем малого: всего лишь винтореза, или… винтовки Гаусса, вечного ядерного микрореактора и упаковки игл – штук, эдак, сотен пять. Ага, и про вечную аптечку не забудь. Но всё это меркнет рядом с блестящим хромом на солнце, урчащим автомобилем. Гуль многое сейчас за него отдал бы.
– Ха! Нашёлся умник. Будь у тебя мотор, ты не стал бы тащить эту чёртову бандероль к нему же, чёрту, на кулички. И ведь взял же кота в мешке. И что ты получишь? Пару жалких крышек?
Ему снова вспомнилась старая шутка, которую услышал в какой-то ночлежке для гулей: «Живёшь такой, грустишь, грустишь… а потом раз – и пошутил у себя в голове»
– Да, это про меня, точно про меня!
Мысли путника нагло были оборваны писком датчика движения. На открытой местности сенсор был скорее красивой бирюлькой на поясе, чем жизненно необходимой вещью. Такую безделушку мог позволить себе даже последний нор из трущоб.
Итак, гуль понял возможную критичность ситуации. Стоило на секунду отвлечься, и прозевал приближение врага. Откуда уверенность в том, что это враг? В пустошах иначе не бывает. Что же делать… бежать? Не будь странник зеленокожим, так и поступил бы.
– Так, без паники – шепнул себе гуль, – впереди никого нет, и если только там не сидит работорговец или рейдер со стелсом, то враг у тебя за спиной.
Странник держал темп шага, не прибавляя и не замедляя. Если за спиной человек – пусть думает, что всё ещё не замечен. Если животное – тем более нельзя останавливаться, а скорости больше обычного шага гулю всё равно долго не выдержать. Ещё немного, и поравняется с небольшим валуном. Есть! Резко повалился набок, налету стягивая с плеча ружьё. Обернулся вокруг своей оси так, чтобы упасть на бок лицом к противнику. Это был не человек, но это озадачило ещё больше: в укрытии теперь нет смысла. По направлению к нему медленно и неровно летел гигантский шмель. Медлить нельзя. Прицелился в крыло, выстрелил. Чёрт, промазал! Ещё выстрел, опять мимо. Ещё, и ещё раз… Есть! Шмель упал, беспомощно запищал, задёргал крыльями. Пока он неподвижен, скорее, разрядить в него оставшиеся патроны. На этот раз четыре попадания, один промах. Насекомое пищало и шелестело хитином, при каждом попадании вздрагивало. После промаха гуля, шмель поднялся в воздух и заметно медленней, чем прежде, двинулся к обидчику. Тот скинул мешок, встал и, пятясь, на ходу стал перезаряжать ружьё. Встал на колено, пустил три пули в цель. Из туши насекомого капало, две перебитые лапы висели мохнатыми гирляндами, но шмель и не думал останавливаться. Медленно, но верно приближался, несмотря на прилетающий свинец. Гуль бросил быстрый взгляд через плечо, снова попятился, выстреливая остатки магазина. Боеприпасов больше нет, а рыться в поясной сумке нет времени. Сорвал кнут, отбросил ружьё в сторону, продолжая пятиться, отчаянно отмахивался от еле живого, но всё ещё опасного противника. Тот не остался в долгу, первый удар пришёлся в плечо, и ещё один, прежде чем упасть замертво – в грудь. Гуль сделал ещё два шага назад, продолжая размахивать немеющей рукой. Кнут выпал из ослабевшей руки, браслет заморгал красным и зашипел, сигнализируя об отравлении.
