В десять часов начинается процессия армянской патриархии, которая во главе с армянским патриархом Иерусалима, пройдя один раз вокруг Ковуклии, переходит к Армянской части Храма Воскресения. В одиннадцать Гроб запечатывают, а затем по традиции в храм входит греческая молодежь с криками молитвы к Богу, а вот в двенадцать прибывает греческий патриарх Иерусалима.
Храм переполнен. Людей столько же, сколько охраны и медицинского персонала. Все кричат, машут свечами и ожидают, переговариваясь между собой. В тот момент будущее чудо транслируется по телевидению по всему миру, от Европы до Америки.
Процессия греческого православного духовенства три раза проходит вокруг Ковуклии, а затем под крики людей с греческого патриарха сбрасывают драгоценную накидку, чтобы проверить, не имеет ли он никаких средств для зажигания огня в Гробу. После этого он вместе с армянским архимандритом входит в Ковуклию, и наступает полная тишина.
Храм утопает во мраке, потушены все огни, выключен свет. В такие моменты люди обращаются к молитве. Многие из них помнят о том, что произойдет, если огня не будет. Люди падают на колени, подводя глаза к небу и держа тридцать три свечи. Колокола наготове. Когда чудо произойдет, они разнесут эту новость по всему миру.
В Ковуклии в этот момент начинаются рыдания и молитвы, просьбы Бога сохранить всем нам жизнь, уничтожить зло и принести добро. От этого момента зависит все. Вся судьба человечества.
В основном не проходит пяти-десяти минут, как огонь зажигается. Он особенный, чрезвычайно яркий. Он появляется просто из неоткуда, загораясь на камне Гроба Иисуса. Паломники хорошо знают, что такой огонь в первые минуты совсем не обжигает, и им можно «умываться», обжигая все лицо и зная, что это искупает тебе все грехи, если в течение этих минут ты искренне молился Богу. Но... это был не тот случай.
Не в этот день произошло чудо. Не в этот день колокола забились и разнесли святую весть по миру. Не в этот день люди рыдали от счастья. Не в этот день жгли себя огнем, что не вредил коже. Не в этот день.
В этот день произошло лишь одно - молитвы не подействовали. Час, два, три, четыре, пять... Бесполезно. Все бесполезно. Не будет в этот день огня в руках грешников, которые понесут его в дома со счастливыми криками. Он не облетит весь мир, загоревшись в каждой, даже маленькой, церкви.
Паника... Когда она могла наступить?
«Все люди, что в тот день будут в Храме - умрут...»
Они стоят с каменными лицами. Они громко рыдают и падают на колени. Шесть часов, семь, восемь... Это продолжается вечность. Голод и жажда наступает, но они стоят, с надеждой осматривая вход в Ковуклию, откуда в любой момент может выйти патриарх, неся в своих руках Свет. Девять, десять, одиннадцать... Никто не смеет идти, возвращаться домой. Они будут стоять до последнего.
«Когда Благодатный огонь не загорится, это будет предвещать конец света, второе пришествие и Страшный суд...»
- Господи! Господи, помилуй! - кричит какая-то женщина в толпе, рыдая.
Двенадцать... День, два, три... Они и не поняли, как пропустили Пасху. Утомленные, голодные, несчастные, они с криком убегают из этого Храма. А другая часть человечества, сидя в своих домах, смотрит на экраны телевизоров, где говорят:
«Врачи должны зайти в середину Ковуклии, чтобы проверить состояние греческого патриарха и армянского архимандрита».
Это прозвучало, как приговор. Конец. Таким был конец. Если кто-то посмеет зайти в Ковуклию, все пропадет. Мужчины в ней скорее умрут, чем позволят себе выйти оттуда без него, без огня, без сияния.
Так и пришел он - конец света. Это могло означать только одно: Рай и Ад столкнутся, Бог решит судьбу грешников, и Иисус спустится к нам...
«У человечества останется лишь один год, чтобы искупить свои грехи и иметь возможность впоследствии попасть в Рай...»
Только один год. Только один.
А как бы вы провели этот год, зная, что вам осталось жить лишь триста шестьдесят пять дней?..
Часть 2. Начало конца
Я умерла.
Я полностью уверена в том, что умерла.
Да, он уничтожил меня, разорвал на две части. Я знаю об этом. Я все почувствовала...
Духовный удар был намного сильнее любого физического. Действие его взгляда, движений, голоса... Он сделал меня инвалидом еще тогда, когда даже не сорвался с цепей.
Жалела ли я? Нет, пока нет. Я до сих пор сохранила в себе ту частичку человечности и чего-то живого. Как я могла жалеть о том, что не убила маленького мальчика? Но... Все изменится. Я чувствую, что после встречи с ним вся моя жизнь превратится в кошмар.
Это была ошибка, Ян. Мы зря пошли к нему. Лучше бы он убил меня во время небесного боя...
Я знаю, что он сорвался с цепей и залил все помещение моей кровью. Но меня спасли. Спасли после долгих сомнений. Темнота затянулась, боль все не утихала, меня держали на грани и не хотели ни отпускать, ни пробудить. Только на десятый день боль, наконец, прошла. Вместо нее я погрузилась в трехдневный сон. Это был мой вечный сон. Он повторялся только два раза и всегда начинался одними и теми же словами... Я никогда не понимала его, но чувствовала, что он не просто так продолжается. В этом сне происходит что-то такое... непонятное и нечеткое, но я знаю, что в его появлении есть какой-то странный смысл. И вот опять... Он снова продолжился на третий день...
Мне снился странный сон... Сначала не было ничего, только темнота и тишина.
Поле осталось позади. Странное синее поле, над которым висит кроваво красное небо. Солнечные лучи пробиваются сквозь этот красный дым и бросают на землю розовые тени. Большие облака плывут над головой, тяжелые, недоступные.
Я смотрю на это место, часто глядя в ту сторону, откуда пришла. Что-то непрерывно тянет меня вернуться назад, покинуть это место навсегда и вернуться к НЕМУ. Но выбора нет...
