– Ага устал?

– Да, эфенди, – ответил тот.

– Но утром, пораньше, придется тронуться в обратный путь… Ага должен отвезти важное письмо паше и подарок великому визирю.

– Слушаюсь, эфенди, – вытянулся чауш.

Юрась повернулся к Многогрешному:

– Свирид, распорядись: Омар-оглу и его людей хорошенько накормить и поместить на ночевку в теплых хатах, потому что отдых у них будет недолгим. Они должны выехать из Немирова вместе с крымчаками, а те обычно трогаются до восхода солнца.

– Понимаю, пан гетман, – поклонился Многогрешный и вместе с чаушем и Младеном вышел из покоев.

Спустя некоторое время он вернулся и доложил, что весь отряд чауша уже размещен в Шполовцах и что Омар-оглу ожидает новых распоряжений.

– Свирид, ты поедешь с ним в Каменец, – приказал гетман. – Повезешь подарки великому визирю и паше Галилю.

– Я? Подарки?.. – Видно было, что Многогрешному это не по нраву, однако он вовремя спохватился и сказал: – Как прикажете, ясновельможный пан гетман!

– Но подарки будут необычными… – Юрась выдержал паузу, оба его собеседника выжидательно смотрели на него. – Это – девчата…

– Какие девчата?! – одновременно воскликнули Многогрешный и Азем-ага.

– Адике и Стеха.

Многогрешный и Азем-ага удивленно переглянулись.

– Но они не пленницы!

– Ну так что? Их согласия никто не спрашивает. Вы тайно схватите их, передадите Омар-оглу – никто и знать не будет, куда они делись… А сами пустим слух, что их захватили с собой крымчаки. Это вполне правдоподобно. Они еще ни разу не возвращались с Украины без ясыря… Вот почему Омар-оглу должен выехать из Немирова вместе с ними.

Оба подчиненных Юрася долго молчали, ошеломленные услышанным. И хотя они хорошо знали непостоянство и неуравновешенность гетмана, у которого частенько случалось семь пятниц на неделе, такое для них было полной неожиданностью.

– А что скажут родные этих девчат? – спросил наконец Азем-ага.

– Гм, родные!.. – пренебрежительно усмехнулся Юрась. – О Стехиных нечего и говорить… Двое стариков… Зато брат Адике будет счастлив, когда узнает, что его сестра – жена или наложница великого визиря… Перед ним откроются пути к высшим должностям в войсках падишаха. А тем временем пускай щенок кусает себе локти с досады и горя. Если же Аллах лишит его разума, пусть гонится за крымчаками…

Азем-ага склонил голову, давая понять, что он согласен с этими доводами. Действительно, они показались ему достаточно обоснованными. Видимо, гетман, запершись в спальне после скандала, все досконально обдумал. Сам же Азем-ага тоже не останется в накладе. Если подарок великому визирю понравится – а в этом можно было не сомневаться, – то визирь не обойдет и его, Азем-агу, своим вниманием. Благосклонность же второго после султана человека в империи чего-то да стоила!..

В разговор вмешался Многогрешный:

– Нелегко будет взять девчат. В хате три воина. И все трое – турки.

Намек был достаточно прозрачен.

– Азем-ага на эту ночь отошлет их в караул куда-нибудь подальше, – резко ответил Юрась. – А ты, Свирид, с надежными людьми переоденешься в татарскую одежду и сделаешь по-тихому все, что требуется. Понял?

– Да, ясновельможный гетман.

– Вот и ладно. Идите, а я немного отдохну…

Выйдя из гетманского дома, мурза Кучук взял под руку салтана Гази-бея, быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что их никто не услышит, сказал:

– Завидую тебе, салтан: какую-нибудь неделю или две спустя ты будешь дома… Желаю счастливого пути!

– Благодарю, мурза. Тебе тоже недолго осталось тут околачиваться, весною помчишься в свой Буджак…

– Да, но ты забываешь, что со мною здесь сын… Совсем затосковал парень, рвется домой. Не мог бы ты прихватить его с собой, салтан?

– Но я не намерен заезжать в Аккерман, мурза…

– Не нужно заезжать… Твой путь лежит мимо северных буджакских улусов, там он со своими спутниками отделится от тебя и повернет к дому…

– Ладно. Пускай едет!

Кучук еще раз оглянулся и понизил голос:

– Но он будет не один…

– Кто же едет с ним?

– Полонянки…

– А-а, понимаю, – улыбнулся салтан. – Чора влюбился? Или, может, ты, мурза?.. Якши, охотно помогу вам… Ведь у меня жена гяурка. Да и у тебя, насколько я помню.

– Да. Аллах позволяет правоверным брать в жены гяурок… По правде говоря, среди них много красавиц…

– О-о, да еще каких! – восторженно воскликнул салтан.

– Благодарю тебя, Гази-бей. – Мурза пожал собеседнику руку. – Об одном прошу тебя – никому ни слова!

– Охотно обещаю. Тем более что это мне ничего не стоит! – Салтан весело рассмеялся.

– Когда выезжаешь?

– До рассвета тронусь… Теперь день короткий, а я хочу по дороге заглянуть в окрестные села, чтобы не с пустыми руками возвращаться в Крым. Ха-ха-ха!

– Чора не заставит себя ждать. Будет вовремя!

Они расстались, и каждый пошел своей дорогой: Гази-бей к воротам, а Кучук нашел сына и с ним, никем не замеченный, скрылся между постройками. Переждав там некоторое время, пока все разошлись с площади, выглянул из-за угла и шепнул:

– Пошли!

Они прокрались мимо гетманского дома, мимо заметенных снегом конюшен, откуда слышалось фырканье лошадей, и быстро направились к дому, отведенному гетманом для семьи Звенигоры и трех янычарских старшин. Там из окон струился свет. Кучук остановился у плетня, заглянул во двор и, приложив ко рту ладони, трижды глухо кашлянул:

– Кх, кх, кх!

Из темноты в ответ донесся такой же кашель. Скрипнул под ногами снег – из-за плетня показалась островерхая татарская шапка.

– Сюда, мурза! Сюда! – Дозорный поднялся во весь рост.

– А где остальные? – спросил Кучук.

– Все здесь, в засаде.

Кучук и Чора перепрыгнули через невысокий плетень и пошли следом за сейменом, который провел их в укромное место между сараями, откуда были видны крыльцо и окна хаты. Здесь, закутавшись в теплые кожухи, стояли еще трое. Увидев мурзу, они поклонились ему.

Это были преданные Кучуку люди, готовые выполнить все, что бы он ни приказал.

– Одежду захватили? – спросил мурза.

– Захватили.

– За хатой следили все время?

– Да.

– Ну и что?

– Девчата вернулись в сопровождении двух турок. Третьего с ними не было.

– Придется отправить их к праотцам, – твердо сказал мурза. – Жаль, что нет третьего: и его б заодно, чтобы не поднял тревоги прежде времени… Ну, ладно, подождем, пока все уснут!

Он оперся о деревянную стену и не отрываясь смотрел на освещенные окна. Ждать пришлось недолго. Вскоре скрипнула калитка – и во дворе возникла темная фигура.

– А вот и третий, – прошептал Кучук удовлетворенно. – Всех разом и накроем.

Но этот третий повел себя совсем не так, как подобало бы хозяину. Он перебежал через двор и, вместо того чтобы подняться на крыльцо, стал дубасить кулаком в окно.

В дверях появился Сафар-бей.

– Кто здесь?

– Азем-ага приказал, чтобы ты, Сафар-бей, с Якубом-агой немедленно прибыли к нему! – послышался голос незнакомца.

– Что там стряслось?

– Не знаю… Приказано – немедленно!

Сафар-бей помолчал с минуту, потом скрылся в хате. Немного погодя вышел с Якубом, и в сопровождении посланца Азем-аги они вышли со двора.

– Кажется, нам помогает сам Аллах! – снова прошептал Кучук. – В хате остались одни женщины да немощный дед, который не сможет оказать сопротивления…

– Что мы с ними сделаем, отец? – спросил Чора.

– Посмотрим…

– Мне не хотелось бы их убивать!

– Свяжем – и пускай лежат до утра.

Переждав некоторое время, Кучук дал знак своим людям и, озираясь вокруг, начал медленно приближаться к хате. Но вдруг замер, прислушался и быстро присел за сугробом. Чора и сеймены затаились около него.

Кто-то вошел во двор и направился прямо к крыльцу. Мурза мысленно выругался. Все так удачно складывалось, могло обойтись без драки и кровопролития, а главное, без шума и крика. Так нет – принесла нелегкая кого-то из этих зазнавшихся турок! Что ж, придется пускать в ход оружие!.. Он напряженно вглядывался в темноту, лихорадочно прикидывая, что делать: прикончить непрошеного свидетеля сейчас или дать ему подняться на крыльцо?