С наступлением весны Генри Тюдор действительно зашевелился: он жил на подачки короля Франции, к тому же ему нужно было содержать своих советников и сторонников. Тюдор использовал все свое обаяние и настолько трогательно рассказывал о своих обидах и попранных правах, что кое-кто ему поверил. Регентшу Анну де Боже так просто провести было нелегко, но она поддерживала Тюдора, ибо не на шутку опасалась, что Ричард III вторгнется во Францию. Прибытие графа Оксфордского стало для претендента великим счастьем, но попытка маркиза Дорсетского бежать показалась зловещим предзнаменованием. Тюдору нужно было действовать, или его сторонники вскоре могли разбежаться.

Он получил сообщение от Джона Мортона, что сэр Джон Сэвидж, королевский чиновник в Южном Уэльсе, а также обласканный Ричардом III валлийский вождь Рис ап Томас присягнули его делу. Рейнолд Брей, слуга Маргарет Бофорт, собрал значительную сумму денег и поддерживал связь с единомышленниками по всей стране. Если Генри терзали какие-то сомнения по поводу того, где ему лучше высадиться, то они рассеялись после полученных известий — конечно же, в Уэльсе. Тюдор послал секретные сообщения своим последователям в Англии, пообещав пересечь пролив, как только соберет достаточно сил.

Агенты донесли Ричарду о приготовлениях Тюдора, но не смогли выяснить, где будет нанесен удар. Король был уверен, что мятежники не осмелятся пристать к побережью северных графств, преданность которых королю была общеизвестна. Он вспомнил все успешные вторжения с континента за последнее время: в 1461-м йоркисты высадились в Сандвиче, одиннадцать лет спустя королева Маргарита д'Анжу пристала в Уэймуте, а в 1483 году Генри Тюдор подошел к Пулу в графстве Дорсет. Что ж, приходилось действовать исходя из этих скудных данных.

Из-за кражи Вудвиллами казны Эдуарда IV расходов на подавление мятежа 1483 года, военных экспедиций 1484 года, а также щедрых даров Ричард испытывал трудности с финансами. Чтобы найти деньги, необходимые для защиты государства, он был вынужден прибегнуть к займам. Он взял кредиты у лондонских купцов, по которым, как и год назад, предоставил хорошее обеспечение. Приглашения подписаться на деньги включали конкретное обещание по погашению долга. Уполномоченные короля разъехались по стране с копиями циркуляра, где иногда было проставлено имя, иногда — нет:

«Верный и возлюбленный, горячо Вас приветствуем. Из-за великих и непомерных расходов и затрат, которые нам приходится нести и поддерживать, как для защиты моря, так и нашего королевства, мы желаем и сердечно просим Вас выслать нам в качестве займа с нашим верным слугой [прочерк]. И мы обещаем Вам этим нашим письмом, подписанным нашей собственной рукой, непременно вернуть половину суммы к дню святого Мартина, и остаток в [пропуск] ко дню святого Иоанна Крестителя[177] без дальнейших отсрочек. Заверяем Вас, что выполнив это наше безотлагательное желание и сердечную просьбу, Вы найдете в нас доброго и милостивого господина ко всем Вашим справедливым просьбам. Окажите подобающее доверие нашему слуге касательно того, с чем мы обращаемся к Вам»^{111}.

Это письмо доставлялось адресатам вместе с обращением местных уполномоченных:

«Сэр, Его светлость король приветствует Вас. Он желает и сердечно просит Вас, чтобы в качестве займа Вы предоставили ему ту сумму, о которой Его светлость пишет Вам. Вы непременно получите ее назад в те сроки, которые указаны и обещаны Вам в его письме. Она нужна ему для защиты и гарантий безопасности его королевской особы и для общественного блага королевства. Его светлость и все его лорды считают, что каждый истинный англичанин поможет ему в этом деле. Из всех прочих [король] ставит Вас на первое место, именно поэтому он обращается к Вам прежде, чем к остальным, поскольку знает о той любви, доверии и верности, которые Вы испытываете по отношению к Его светлости. Он верит, что Вы, как любящий подданный, исполните это его нынешнее пожелание»^{112}.

Несмотря на уважительный тон писем и твердое обещание расплатиться, эта мера была далеко не популярной. Злые языки прозвали ее «малеволенциями», то есть «вынужденными» пожертвованиями в противоположность «добровольным» беневоленциям. Тем не менее англичане раскошелились: архиепископ Йоркский одолжил королю 200 фунтов стерлингов, епископ Вустерский — 50 фунтов, аббат Вестминстерский — 200 марок и аббат Сайренсестера — 100 фунтов. Сквайр Джон Уингфилд внес сумму в 100 фунтов стерлингов, столько же сэр Эдмунд Бедингфилд. Всего с конца февраля до 1 апреля Ричард собрал солидные средства — примерно 20 тысяч фунтов.

В апреле король направил сэра Джорджа Невилла с флотом патрулировать Ла-Манш и охранять гавани Кента. Виконту Ловеллу он поручил укрепить береговую оборону и собрать войска южных графств. Герцог Норфолкский оставался в Восточной Англии охранять подступы к Лондону. На Западе Ричард не предпринял никаких мер предосторожности помимо тех, которые были предписаны всему королевству: в неспокойных Девоне и Корнуолле ключевые должности занимали его северные друзья, в том числе Джон, лорд Скруп Болтонский. Главные сторонники Генри Тюдора и Вудвиллы, проживавшие там, бежали в Бретань, а отпор, с которым Генри столкнулся в Плимуте, вероятно, отбил у него желание рискнуть и высадиться там снова.

Серьезную опасность представлял собой Уэльс, ибо Генри Тюдор был наполовину валлийцем, а его дядя Джаспер Тюдор все еще называл себя графом Пемброкским, не желая забыть то время, когда он был крупным магнатом запада. Это Джаспер в 1460 году долгое время удерживал замок Харлех после того, как вся остальная Англия была умиротворена Эдуардом IV. Измена Бакингема ослабила королевский надзор над Уэльсом, который с тех пор частично контролировался королевскими чиновниками, частично местными вождями, вроде Риса ап Томаса. Джеймс Тирелл, рыцарь королевской личной охраны и один из наиболее доверенных слуг Ричарда, управлял Гламорганом, но затем был переведен в замок Гин и оставил в Уэльсе своих заместителей.

Впрочем, нельзя сказать, что у Ричарда там совсем не было поддержки среди населения. Во время восстания 1483 года многие местные дворяне доказали свою лояльность и были вознаграждены небольшими аннуитетами. Морган Кидуэлли, генеральный прокурор Ричарда, был валлийцем. Главным судьей Уэльса служил Уильям Херберт, граф Хантингдонский, зять Ричарда. Не было у Ричарда оснований сомневаться и в верности вождя Южного Уэльса Риса ап Томаса, об измене которого он тогда не догадывался. Наконец, в Уэльской марке лежали обширные владения Мортимеров и Йорков, в настоящее время принадлежавшие короне — они образовывали прочный пограничный барьер по реке Северн и могли остановить вторжение.

Северо-восток Англии находится под контролем Стэнли — сэр Уильям имел огромное влияние в Восточном Денбишире и Шропшире, он же был главным судьей Северного Уэльса. Лорд Стэнли и лорд Стрейндж обладали твердой властью в Чешире и Ланкашире. Что это были за люди, король Ричард должен был знать лучше других. Свой путь к успеху они начали в 1459 году, раз за разом предавая союзников и переходя на сторону победителей в войнах Роз. Несмотря на многочисленные предательства, после окончательной победы Йорков Томас Стэнли стал одним из ближайших советников Эдуарда rv и стюардом двора. Он успешно вывернулся из заговора Хейстингса, а участие в подавлении мятежа 1483 года помогло ему стать лорд-констеблем Англии. Теперь этому человеку с его братом и сыном Ричард III поневоле доверил защищать запад страны.

Приход мая застал короля в Лондоне. Вялотекущая борьба с мятежниками продолжалась: в основном охота шла на тех, кто скрывался от королевского правосудия и пытался пробраться в порты и оттуда на корабле отплыть во Францию. Неподалеку от Саутгемптона был схвачен сэр Роджер Клиффорд[178] и приговорен к смерти. Этот рыцарь вращался в кругах самых непримиримых врагов династии Йорков, был женат на Джоанне Кортней, сестре Томаса, шестого графа Девонского. Генри и Джон Кортней, двое ее братьев, были казнены йоркистами, а Джон погиб в битве при Тьюксбери, сражаясь против Эдуарда IV. Сэра Роджера уложили на деревянные салазки, чтобы протащить его по Лондону. На улице Сент-Мартинс-Ле-Гранд, ведущей к собору Святого Павла, сообщникам чуть было не удалось освободить осужденного, но помощники шерифа вызвали подмогу и водворили сэра Роджера обратно на салазки. Под усиленной охраной он все-таки был доставлен к месту казни, где приговор привели в исполнение.