- Я лишу тебя всего, - папа подошёл к нему и очень серьёзно посмотрел в карие глаза. – Ты останешься один. Билл, образумься.

Он взял его за локти и взмолился.

- Нет. Поздно уже что-либо менять, пап. И концерн я не верну. Он мой! По крайней мере, до тех пор, пока мы не начнём судиться.

- Да ты посмотри на этого парня! Он же вылез ниоткуда. Он тебя обчистит. Ты останешься с его потомством один, на улице, без средств к существованию! Вылитый аферист! Он и босса своего убил наверняка, чтобы только до верхушки добраться. Думаешь, тебя пожалеет?

- С меня достаточно, уходите, - Том отцепил мужчину от омеги и силой потащил вон.

- Руки от меня свои убери! – послышалось в коридоре.

- Мне следует тоже уйти, - обратилась мать к Биллу.

Он кивнул. Через десять минут стало тихо. Бэль Омм сел на диван в гостиной. Он смотрел на окно и дорогие шторы. В горле свербело.

- Ты как? – Томас подошёл и присел на корточки рядом с ним.

И тут юношу прорвало. Он лёг, подгребая плед, и заныл. Слёзы скапливались у носа, текли по щеке и губам, падали на плед и подушку дивана. Руки так вцепились в ткань, что побелели. Немец сочувственно смотрел на любовника, поглаживая его. Он знал, что говорить бесполезно, но утешить можно. Тело омеги содрогалось, слёзы всё никак не кончались. Том выдохнул, сев, прислонившись спиной к дивану, вытянув ноги. Как же всё было сложно! Он слушал всхлипы, завывания, которые просто резали его, но ничего не мог сделать. Парень принёс партнёру воды, укрыл пледом, который вымок весь с одного конца, и продолжил наблюдать, предполагая, что его присутствие всё-таки нужно. Билл чуть успокоился, попил, потом сел.

- Я хочу, чтобы ты ушёл.

- Ладно, - Том встал и пошёл к лестнице.

- Нет, совсем.

Мэхорд вернулся. Бэль Омм поглаживал живот и смотрел на ковёр. Том облизнул губы, устроившись напротив, выжидая, что же ещё умного скажет этот идиот.

- Уходи.

- Зачем?

- Да потому что я так хочу. Ты всё испортил. Опять! – в нём волнами пузырилась дикая злоба.

- Я всего лишь расчистил нам путь. Твои родители всё равно бы узнали, какая разница, когда?

- Большая, - заупрямился тот. – Ну кто дал тебе право командовать? Кто просил лезть со своими «Мы принадлежим друг другу»? Я сам бы разобрался.

- Право дала мне природа, тупица ты такой. И не мог я смолчать. Они напали на тебя, как стая хищников. Во мне включилась натура, я не могу это контролировать. В моей силе лишь поведение. А иначе бы я твоему отцу набил морду и, правда, сломал бы пальцы. Я должен по статусу сильнейшего защищать тебя. Ты это и сам прекрасно знаешь, но почему-то придуриваешься.

- Знаешь, Том, - он улыбнулся как-то слишком уж грустно, - ты такой наивный. Если раньше я смог бы поставить их перед фактом, что дети родились, это одно. Но сейчас мне придётся воевать. А это серьёзнее. Я не отдам концерн кузену, не отдам детей. Ты хоть представляешь, сколько мне предстоит пережить?

- Я буду рядом, я помогу, - пламенно затараторил Мэхорд. – Только не отталкивай меня. Не делай глупостей опять.

- Без тебя, - Билл посмотрел на него, - я справлюсь лучше. Они уступят, если тебя не будет рядом. Если ты уйдёшь, исчезнешь, я смогу выстоять. Я сильный, Том, правда.

- Нет, - немец встал, - я несу за тебя ответственность. Я не могу бросить тебя.

- Ты меня любишь? – Бэль Омм склонил голову.

Томас опустил руки и посмотрел на него нежно.

- Да.

- Тогда ты уйдёшь, поняв меня. Ты рушишь собой всё, что я создавал. Просто крошишь мою жизнь.

- Я предлагаю взамен другую.

- Где я чистокровный нищеброд? Нет. И, пожалуй, разговор окончен.

- Ты многого не знаешь и даже не представляешь, на что я способен. Кем я могу стать.

- Думаю, - Билл встал, выпутавшись из пледа, - представляю, но это всё не для меня. Я лучше останусь здесь, сам, без тебя. Я боюсь... Не знаю, что ждёт меня в твоей жизни. И я не готов узнать.

Он пошёл к лестнице. Томас стоял, растерявшись. Он полагал, что после разговора с родителями, у них всё наладится. Не будет больше преград. Но Билл оказался ещё более жёстким, чем думал немец. Омега с характером бойца – это редкость. Он был закалён этим обществом, прекрасно разбирался во всех вопросах и мог выстроить дальнейший план их жизни, по его мнению, который казался хуже, чем мог бы быть. Видимо, французу не хватало уверенности.

- Как мне доказать, что я достоин тебя, что я смогу обеспечить и тебя, и детей?

- Оказаться чистокровным, - юноша криво улыбнулся и пошёл наверх.

- Подожди!

Том поспешил за ним.

- Апиби, заслон, - устало произнёс омега.

- Да, месье, - сразу же отозвался дворецкий.

Внезапно перед лестницей оказался прозрачный барьер, об который Мэхорд обжёгся. Натянутые лучи слегка звенели, но их не было видно. Дом прямо-таки как крепость. Том подставил руку, и его тут же огрело током.

- Это и мои дети! – крикнул он.

Билл развернулся. Он посмотрел на немца, который гладил ужаленную кисть.

- Я не собираюсь тебя ограждать от них. Ты узнаешь, когда они родятся, и сможешь с ними видеться.

- Но я не хочу так. Мне нужна семья! Ты и дети! Полный комплект, ясно?

Бэль Омм улыбнулся ему и ушёл.

Томас уехал. Возможно, не потому, что сдался, а из-за понимания. Ведь Билл был прав. Записка была вставлена в чашку, которая стояла прямо посередине стола: «Ты же понимаешь, что я никуда не денусь? Буду долбиться в любые стены, пока не пробьюсь. Я уже оставил в твоей жизни неизгладимый след. Тебе достаточно просто посмотреть вниз, чтобы убедиться. Томас». Говнюк упрямый! Билл подумал, что Том как микроб. Везде выживет, даже если все подохнут. Живучий и настырный гад. Он скомкал лист и выкинул, приказав Апиби сжечь его при случае. Но начать свой день рождения с такого обещания было всё же приятно. Оли оставила для Билла пирог. Он сидел в гостиной, ел, смотря телевизионную панель, улыбался и знал, что в свой праздник не один – в нём сидят три сообщника.

Часть 5

После Рождества было объявлено об уходе Юлиуса. Мэхорд собрал пресс-конференцию. Он стал официально возглавлять концерн. Странно было то, что сердце юноши ныло. Когда он прогнал Тома в первый раз, то как-то справлялся, а после второго раза совсем поник. Томас своим присутствием сбил его. Бэль Омм метался и приказывал себе не думать, но постоянно вспоминал слова немца о защите, о другой жизни, об иных возможностях. Билл, как любой другой омега, хотел лишь семью, своего альфу и детей. А когда перспектива замаячила перед носом, он всё это смёл только потому, что альфа оказалась с изъяном. Тупые законы!