Прикосновение было жадным. Но Билл проснулся от запаха. Смесь спермы, пота и смазки просто душила его, обволакивая облаком вони. Но в то же время, это возбуждало. Том стоял на коленях, гладя ноги мужа, языком проходясь по коже, весь изогнувшись. Француз присел, смотря во все глаза на него. Когда Мэхорд поднял голову, глаза его были всё такими же демонически тёмными. Он протянул руку и накрыл через белые фундоси член омеги.

- Нет!

Билл прижался к изголовью кровати.

- Ты мой. Я хочу.

Томас зубасто улыбнулся, облизнулся и полез к супругу. Бэль Омм тут же обхватил его лицо и начал целовать. Пыл альфы чуть поутих, поэтому он позволил эту ласку. Юноша как клещ вцепился в него, сцепив ноги на его пояснице. Они легли, Билл тут же перевернул немца на спину, не переставая целовать.

- Моя сладкая омежка, - говорил Том, давая возможность партнёру поруководить.

Тот ласкал его сильно, целуя глубоко, потираясь об живот, возбуждая. Взял руки в захват, вскинул... а потом всунул их в петли из ремней и затянул. Мэхорд обалдел, рванул, но запястья были скованны надёжно. Билл сидел на его животе, вытерев рот от слюней, и гадко улыбался.

- Думаешь, - наклонился, зашептав, - ты у нас один такой крутой, а? Альфа-самец. Ты женился на строптивце. Я хоть и омега, но не беспомощный.

- Выпусти! – зарычал, клацая зубами.

- Нет. – Юноша посмотрел на пояс фундоси. – Через три часа – пожалуйста, а сейчас – нельзя.

- Пусти! Я хочу, мне надо!

- Нет, - и дал пощёчину. – Нельзя!

Бешенство накрыло Тома, он начал брыкаться, скинув Билла с себя. Тот понимал, что он изранит свои запястья, но с инстинктами ничего нельзя было сделать. Глушить природу альфы таблетками – негуманно, может сказаться на качестве спермы, эрекции. Подавители для сильного пола все были неустойчивыми, у каждого был побочный эффект. Бэль Омм подумал, что этот гон был усугублён теми таблетками, которые Мэхорд вместе с ним принял при первом знакомстве. Всё может быть. Юноше почему-то казалось, что обычно у Тома гон проходит иначе, спокойнее. Не может же он быть постоянно неуправляемым животным?!

Немец утих, поняв, что не выберется. Он продолжал рычать, елозя по постели. Член стоял колом, пахло от него странно. Будто бы он смирился, что своего не получит.

- Ну что, зверюга, - Билл смотрел на его злое лицо, которое лишь отдалённо было похоже на лицо мужа, - смирным будешь?

- Сволочь!

Бэль Омм влепил ему очередную пощёчину. Томас зафыркал, отвернув лицо, будто бы обиделся. Его разрывало. Омега это понимал.

- Я помогу, если ты дёргаться перестанешь.

- Урод! – задушено прорычал тот.

Билл осмотрел его. Он был тоже израненный, видимо, сам себя поцарапал. Колени выглядели погано, теревшись о паркет долгое время, а на руки смотреть было страшно. Юноша сел на кровать, раздвинув его ноги и облизнул головку. Мэхорд зашипел, не веря, что он хоть что-то получит. Ему было больно, об этом отчётливо говорили сведённые брови, подбородок и выражение лица. Билл упёр руку ему в живот, предупреждая, чтобы он не бился, и насадился ртом. Тот удовлетворённо вздохнул, подкинув бёдра. Бэль Омм ударил, но Томас не мог совладать с собой. Вскидывал бёдра, желая лишь разрядиться. И Билл уступил. Он низко не склонялся, позволяя трахать свой рот, но так, чтобы обоим было комфортно. Парень сопел, двигался, натягивая ремни, которые натирали запястья, подкидывал бёдра, запрокидывал голову. Билл сосал, помогая себе рукой. Он забылся, думая лишь о члене во рту и о том, что ему нравится это делать. У основания пениса узел начал слегка вибрировать, а потом распухать. Том зарычал, напрягаясь всем телом, кончил и расслабился, шумно дыша. Юноша вытер рот. Они оба казались замученными, уставшими. Билл посмотрел на мужа, протерев его пах. Тот спал, повернув голову на бок.

Француз слабо улыбнулся. Он продезинфицировал его колени, снял ремни и обработал запястья, целуя каждое в извинение.

Как только таймер на поясе фундоси вспыхнул, оповещая, что заживление произошло, Билл вставил новую свечу, для закрепления, а потом забрался в постель, к супругу, уснув рядом.

Часть 8

Том притискивался к мужу сзади, что-то бормоча. Билл открыл глаза и хотел уже испугаться, что зря его развязал раньше времени, но Мэхорд не казался ослеплённым ненавистью. Он целовал его кожу шеи, гладил и бубнил. Было душно, солнце стояло в зените, простыни влажные от их пота. Бэль Омм повернулся. Глаза супруга были всё такими же чёрными, затянутыми дымкой и пеленой бессознательности. Он целовал супруга, куда придётся. Его колотило от возбуждения. Билл положил ладонь на высокий лоб – температура. Не хватало ещё лихорадки. Том навис над ним, лаская, возбуждая. Юноша уже не боялся.

- Я тебя люблю, люблю, - немец ластился, облизывал мужа, спускаясь к паху. – Я безумно тебя люблю, Билл.

Француз сперва даже подумал, что он так просит прощения, но по всем признакам Мэхорд был вновь не в себе. Необузданная агрессия сменилась удушающей нежностью. Контраст был дикий. И останавливать парня смысла не было. Том снял фундоси, прошёлся языком по члену. Билл смотрел на него, уже уплывая в наслаждении. Наконец, он возьмёт его, подарит удовольствие. Альфа властно перевернул его на живот, заставив встать на колени. От этого движения по коже Билла пробежал морозец, и шальная мысль обескуражила: неужели он опять с ума сойдёт? Но Мэхорд гладил его ягодицы, шептал слова любви, практически не соображая, что делает. Будто был страшно пьян. Развёл ягодицы и начал лизать, самозабвенно уходя в это занятие. Бэль Омма прошила судорога удовольствия, он выгнулся, уперев лоб в простынь, потом застонал. Зубами взявшись за ткань, потянул, вытягивая руки. В паху страшно пульсировало. Язык Тома водил по кругу, проталкивался внутрь, обводил мышцы. Губы поползли ниже, облизывая яички, член. Большой палец вошёл. От пары движений Билл уже готов был кончить.

- Сильнее!

Том вернулся ко входу, залез языком, но палец не убрал. Француз скулил и постанывал. Было до умопомрачения хорошо.

- Я всегда буду рядом с тобой, я сделаю всё, что бы ты ни попросил, - шептал немец, утыкаясь носом в ложбинку.

Он доводил мужа до сумасшествия, готовя так медленно и развратно. Билл от возбуждения готов был разрыдаться. Он подмахивал, умолял, стонал от каждого движения любовника. Текло уже по бедру. Мэхорд, смотря на каплю смазки, высунул язык и прошёлся по влажному следу. Бэль Омм начал биться. Теперь уж и его лихорадило. Кажется, температура – это заразно. Он выгнулся, подставляясь.

- Возьми меня, молю, Том, вставь.

Альфа двигал в нём уже тремя пальцами, водя языком по позвоночнику, пояснице, скользя на ягодицы. Он был горячий, просто огненный.

- Том, - на выдохе, - умоляю!

Подставив головку, немец плавно двинулся, скользнув внутрь, обхватывая супруга поперёк талии. Тот счастливо заулыбался, подаваясь. Хотелось его силы, вновь, но Томас был аккуратен и нежен. Толкался медленно, упоённо, говоря, что Билл для него самое дорогое в жизни. Он любил его в этом акте. Доставлял наслаждение без боли, оберегал. Целовал шею, гладил, неспешно толкаясь. Омега подумал, что ни разу в жизни он не был так кому-то нужен, как сейчас. В медленном, томительном сексе ощущалась тоска и любовь альфы. Он показывал сейчас себя слабого, нуждающегося. И в данный момент – всё было для юноши. Все фрикции, слова, поцелуи, объятия. Том опутал его собой, как паутиной, заставляя любить себя ещё сильнее, думать, что такое счастье невозможно, но оно у них есть.