— Что будем делать? — с несчастным видом спросила Майкки.

— Придется стирать, — ответила Анни решительно.

Они согрели на электроплитке воду, постирали платье и повесили его над плитой сушить. Потом они щеткой и порошком оттирали пол и половики, пока комната не обрела наконец мало-мальски приличный вид.

— И зачем только женщины пользуются пудрой, — вздохнула Майкки, вытирая вспотевший лоб.

— А затем, чтобы лицо не блестело, а еще для красоты и для аромата, — со знанием дела объяснила Анни.

Покончив с уборкой, девочки заторопились на улицу. Оставаться в доме больше не хотелось. Лучше всего сейчас было бы пойти в лес и погулять. Но грозила одна опасность: Юлкуска могла подкарауливать их внизу. Девочки решили тихонько спуститься по лестнице на первый этаж и по стенке, как можно тише, на цыпочках, пробраться к окну. А уж из окна — прямо во двор.

Благополучно проделав эту операцию, они завернули за угол дома и помчались со всех ног. Анни повернула к домику Муттиски, но уже издали она заметила, что Муттиски нет дома. Против обыкновения, ключ не торчал в дверях, а у порога красноречиво стояла метла. Это означало, что Муттиска куда-то уехала. Так что девочки пробежали мимо ее домика и укрылись неподалеку в лесочке. Никто их не заметил, никто не преследовал, и подружки совсем успокоились. Весь остаток дня они провели в лесу.

Возвращались они под вечер. Подходя к дому, девочки увидели, что во дворе Юлкуска разговаривает с матерью Анни. Юлкуска говорила о чем-то очень громко и сердито размахивала руками. Ну конечно же, жаловалась на Анни.

— Знаешь что, Майкки, — сказала Анни, — тебе сейчас лучше всего бежать домой, чтобы Юлкуска тебя вообще не видела. А я уж постараюсь поговорить с мамой, попрошу у нее прощения за платье. Главное, чтобы тебя в это дело не впутывать.

Анни постояла, глядя вслед Майкки. Та, пригнувшись и стараясь держаться подальше от разговаривавших женщин, семенила к дому. На углу Майкки еще раз обернулась и помахала рукой. Анни облегченно вздохнула и побежала к окну, к тому самому, из которого они недавно выбирались. Вот и их дверь. Она вошла в комнату и села на стул у окна… Как только мама появилась на пороге, Анни сразу же начала все рассказывать. И еще добавила, что Юлкуска всегда все преувеличивает и часто наговаривает на детей. Мама ничего не ответила, она только прикусила губу, увидев, что ее лучшее платье висит над плитой на веревке как жалкая мокрая тряпка.

— И все же я пойду на работу, — сказала Анни. — И как только получу зарплату, сразу же куплю тебе новую пудреницу.

— А вообще-то это платье давно уже по стирке скучало, — сказала мама после недолгого молчания. — Удивительное дело: сходишь, один вечер потанцуешь — и платье сразу же заношено. В зале так душно, такой тяжелый воздух, а руки у мужчин вечно потные.

— А зачем же ты тогда ходишь на танцы? — спросила Анни.

— Ну как зачем? Хоть какая-то радость в жизни. А чего у меня еще хорошего? — сказала мама и присела к столу. — Я ведь такая одинокая женщина. Если бы ты только знала, как мне бывает тоскливо…

И вдруг, совсем неожиданно для Анни, мама уронила голову на стол, на свои скрещенные руки, и горько заплакала. У Анни губы тоже задрожали, она бросилась к матери и обняла ее за шею.

— Когда я вырасту большая, я сделаю так, что к тебе приедут свататься женихи со всего света, и тогда тебе не надо будет больше ходить на эти танцы, — говорила Анни ласковым голосом. — Хорошо? Ага?

— Да ты пойми, доченька, я ведь хочу, чтобы вернулся тот, единственный… ваш отец… — ответила мама и заплакала еще сильнее.

— Ну хорошо, тогда я сделаю так, что ты получишь назад того, единственного, — твердо пообещала Анни.

К счастью, мама перестала плакать, утерла слезы и даже улыбнулась Анни. А когда они увидели в окно, что вверх по Казарменной горе энергичным шагом поднимается Лассе, то, переглянувшись, постарались придать своим лицам спокойное, будничное выражение. И заговорили об обычных, будничных делах.

Но вечером Анни взяла к себе в постель Деву и Воина и назидательно сказала им:

— Это очень печально, когда у людей несчастная любовь. Она так запутывает… Но, может быть, вам в жизни еще повезет?

Спальная ниша заполнилась призрачным светом. Ночь за окном была непроглядная, но она звала, манила к себе. Анни взглянула на Деву с Воином, которые лежали рядом с ней. Куклы смотрели на нее как-то виновато, как будто просили прощения, что не могут пойти с нею.

— Ну, ничего, — сказала им Анни. Я и одна справлюсь. У вас столько своих забот и трудностей. Я понимаю, вы не можете пойти. Но вы ведь тоже должны понять, как мне страшно отправляться в это путешествие. Пожелайте мне ни пуха ни пера.

Анни показалось, что куклы глубоко вздохнули и даже подвинулись к стенке, когда она поднялась с постели. Она пошарила в кармане ночной рубахи. Все в порядке, флакон на месте. Тихонько, на цыпочках, Анни прошла мимо Лассе, который спал глубоким сном, и мимо мамы, тихо посапывавшей на раскладушке! Беззвучно Анни открыла дверь и так же беззвучно затворила ее за собой. Девочка, как была босиком, вышла на лестницу, но она не спускалась по ступенькам, нет… Она плавно заскользила вниз, прямо по воздуху, как будто на крыльях. На дворе, залитая лунным сиянием, стояла белая цирковая лошадка. Выгнув шею словно лебедь, она беспокойно помахивала красивым хвостом. Лошадь тревожно перебирала копытами, готовая двинуться в путь. Анни быстро пересекла двор, миновала клумбу с ноготками и одинокий клен. Но вдруг, в тот самый момент, когда девочка готова была сесть на лошадь, она остановилась как вкопанная: ей показалось, будто перед ней неожиданно выросла стена.

А за спиной у Анни раздались слова:

Юлкуска, в одной ночной рубахе, стояла на крыльце и, широко раскинув руки, произносила свое заклинание. Черные глаза ее так и сверкали злобой. Сила ее злых чар оказалась столь велика, что Анни не могла ступить ни шагу.

— Тэри! — воскликнула Анни. — На помощь!

— Я дала ему снотворного, — сказала Юлкуска. — Так что напрасно ты зовешь эту жалкую пустолайку.

— Муттиска… — прошептала Анни. — Но в тот же миг она вспомнила, что Муттиска уехала куда-то. Значит, теперь она, Анни, совершенно одна.

— Лучше будет, если ты вернешься домой и отправишься спать, — уговаривала Юлкуска сладким голосом. — Такой маленькой девочке не следует вмешиваться в колдовские дела.

— Никакие это не колдовские дела, — ответила Анни. Голос ее звучал чуть слышно, а ноги по-прежнему не подчинялись. Они были как будто чужие. — Это общее дело. Оно касается и деревьев, и животных, и воды, и травы, и человека…

— Чепуха, ха-ха-ха, — ответила Юлкуска со злобным смешком. — Ты не разбираешься в этих делах, ни капельки! Теперь этой беде уже ничем не помочь. Воздух, Море и Земля окутаны таким густым слоем липкой грязи, что ты, девчонка, ничего не сможешь сделать. К тому же у тебя больше нет помощницы, эта знахарка Муттиска уехала, а если она и вернется, то я устрою так, что ее отсюда выселят. Уж я позабочусь о том, чтобы в дело вмешался мой властелин, Черный Колдун. На месте домика Муттиски построят высотный дом. И тогда вам тоже придется поискать себе новое место! Всем вам придется уйти, и никто из вас нигде не получит новой квартиры. Только я получу хорошенькую маленькую квартирку в новом высотном доме. Вот так-то! Можешь мне поверить.