— Неужели она уже совсем в центре земли? — встревоженно спросила Анни.

Муттиска не ответила, она продолжала развивать свою мысль:

— Война нанесла большой ущерб природе и людям. Поэтому человек мечтает жить без войн. Когда на земле мир, человек может строить заводы и железные дороги. Плавить железо. Ткать ткани. Из дерева делать доски и бумагу. Жизнь замечательна, когда человек перестает воевать и находит себя в труде. Но Природа-Мать скудеет — так говорят старые и мудрые люди.

— Пошли меня, Муттиска, за этими словами, — прошептала Анни.

Но Муттиска опять ничего не ответила. Подперев голову руками, она молча сидела, целиком погруженная в свои раздумья. Вдруг она встрепенулась и неожиданно пропела:

Анни сочла самым благоразумным удалиться. Она постояла во дворе Муттиски, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Осенние поздние астры пестрели под окошком на грядке. Анни постояла-постояла и со всех ног пустилась к Казарменной горе. Ей вдруг так захотелось поболтать о чем-нибудь приятном, с кем-нибудь поговорить по душам.

Тетушка Лихонен и Майкки все еще возились с бельем, и Анни вызвалась помочь им. Тетушка Лихонен ничего не ответила, взглянула только исподлобья на Анни. Помогать она, правда, не запретила, и Майкки прошептала Анни на ухо:

— Мама ужасно рассердилась, когда я рассказала ей про нашу прогулку. Но мама у меня добрая, она никому ничего не расскажет.

— Да, конечно, но без приключений жизнь была бы совсем скучной, — угрюмо произнесла Анни. — Да и вообще в жизни нет ничего интересного, и в школу еще скоро идти. Как только об этом подумаю, так сердце от тоски разрывается.

— А я так радуюсь, что скоро начнется школа, — сказала Майкки и задорно тряхнула льняными косичками. — У нас будет красивый учитель, у него даже борода есть. — При этих словах Майкки счастливо улыбнулась.

— А мне больше нравятся некрасивые мужчины, — лаконично и решительно заявила Анни. — И без бороды. Борода щекочется, поэтому я ее не люблю.

Но именно в этот самый момент девочке вспомнилась жесткая борода отца, который был теперь где-то далеко-далеко. А где именно — неизвестно. Анни отчетливо ощутила прикосновение колючей отцовской бороды к своей щеке. При одном этом воспоминании ей стало вдруг так плохо и так обидно, что она, даже не попрощавшись с Майкки, пошла домой.

В дверях дома стояла Юлкуска и сплетничала с Кайей Куккала.

— Эта девчонка все время бегает к знахарке Муттинен, — сказала Юлкуска. — Не пора ли выселить эту колдунью из наших мест?

— Да-a, такое дело, — вздохнула Кайя Куккала. — Не говори, Муттиска — удивительно странный и невозможный человек. Но как ее выселишь, она ведь живет в своем собственном домике.

— Она нарушает общественный порядок, — резко сказала Юлкуска. — Распевает во всю глотку эти ужасные пьяные песни своего покойного мужа-шкипера. А домик ее обречен, он исчезнет сам собой, если для всей этой территории утвердят новый план застройки. И если в проекте будет восьми этажный дом башенного типа, то домик Муттиски сроют и сровняют с землей.

«А вот и не сровняют, — упрямо думала Анни, поднимаясь по ступенькам. — Это тебя надо выгнать из нашего двора, ведьма проклятая». Дома Анни сразу бросилась на постель, чтобы поспать хоть полчасика. Сон всегда помогает, когда на душе тоскливо.

Вечером Анни спросила у матери:

— Скажи, когда ткут ткань, то вредно ли это для природы и для животных?

Мама удивленно посмотрела на дочь большими голубыми глазами. Глаза казались сейчас особенно большими оттого, что мама подкрасила ресницы тушью. Она собралась пойти на танцы с Мирьей Аалтонен. Та сидела за столом и просматривала газеты. Мама припудрила нос, захлопнула пудреницу и сказала:

— Не думаю, чтоб это было вредным, с чего бы… Животным, конечно, ткань не нужна… А вообще-то я не знаю. Ткать надо обязательно, как же можно без тканей? Из такого вот цветастого материала шьют платья, шерсть нужна на зиму, из махровой ткани делают полотенца, из полотна — простыни, потом еще есть терулен и специальная мягкая ткань для пеленок малышам. Люди всегда ткали ткани. Человек не может обойтись без тканины.

— Анни, наверно, имела в виду, что заводы и фабрики загрязняют воду и воздух, — сказала Мирья Аалтонен. — Анни такая рассудительная и смышленая девочка. Но ведь фабрики не наши, так что мы ничего поделать не можем. Такие вопросы, Анни, надо задавать инженерам. Что они велят, то мы и ткем.

— А что надо сделать, чтобы изготовить ткань? — продолжала расспрашивать Анни.

— Сначала треплют волокно, потом прядут нить, потом ее наматывают на катушки, большие такие, бобинами называются, их вставляют в станок — и пошло ткать, — сказала Мирья Аалтонен. — Если природа от этого портится, то и мы лучше не становимся!

— Надо устанавливать дымоулавливатели и строить водоочистные сооружения, — сказал Лассе, который сидел за столом и вычерчивал график лучших спортивных достижений года. — Наша учительница, Майя, занимается охраной природы, она нам рассказывает про все это. Анни тоже начнет разбираться в этих делах, когда пойдет в школу. Майя им все распишет.

— Да я и так все понимаю, — сказала Анни. — И еще получше, чем некоторые другие.

Потом она спросила с мечтательным видом:

— А ткете ли вы когда-нибудь золотую ткань?

— Не-ет, ее ткут только в сказках и в королевских дворцах, — ответила Мирья Аалтонен.

— А госпожа Юлкунен сказала во дворе, что домик Муттиски сровняют с землей, а саму Муттиску выселят отсюда, — сообщила вдруг Анни.

— Ну, она известная сплетница, только и думает, как бы сделать человеку неприятность, — отозвалась Мирья. — Меня она тоже пыталась выселить из моей конуры. Ей, видишь ли, понадобилось поселить там свою родственницу. Но не так-то просто выгнать человека, тем более из своей собственной хибары. Подумать только, выселить старого человека из своего дома! Ишь, чего задумала… Но это ей не удастся. Должен же быть хоть какой-то закон справедливости. Найдется и на нее управа.

— Тише, не говори так громко, а то как бы она не услышала, — проговорила мать, приложив к губам палец. — Юлкуска ведь ходит и подслушивает под дверьми. А то еще, не дай бог, придерется к чему-нибудь да и нас тоже заодно выселит. Сгонит с квартиры, да и все. Такая одинокая женщина с детьми, как я, беззащитна, на нее хоть чего наговорить можно, недаром госпожа Юлкунен все на мой счет язык чешет…

— Да не горюй ты, право, — сказала Мирья Аалтонен, поднимаясь из-за стола. Анни посмотрела на нее и подумала: «Ну прямо как настоящая принцесса или королева!» — Пойдем мы с тобой сегодня, повеселимся немного, встряхнемся, отдохнем от будничных забот. Знаешь, как мамаша мне раньше, бывало, говорила: жизнь коротка, лови свою удачу, Мирья!

— Ну пока, дети, вы из дому никуда не уходите, ложитесь-ка лучше спать пораньше, — сказала мама, продолжая собираться. Она как раз засовывала в сумочку кружевной носовой платочек. Мама была очень молода и красива в своем нарядном платье с сини ми цветочками. — Вы не волнуйтесь, спите спокойно, хоть я, может, и приду поздно.

— Угу, мы спокойно, — беззаботно ответил Лассе, продолжая выводить свои цифры.