Центральный почтамт - секретная база ?17.

  Весеннее воскресное утро сгоняло с сонных улиц туман. В здание почтамта быстрым, но легким шагом вошла отчаявшаяся в поисках молодая женщина. Она неуверенно оглянулась в тени пустой в выходной день залы.

  'Зря я пришла!' - думала она, но уже не могла остановиться. Столько бесконечных дней ожидания! Столько дней неизвестности! Принцесса в прошлой жизни, она не ошиблась, что прихватила с собой фамильные сережки. Не простой горничной их носить, но что ж - такова цена правды, эта Роберта легко выболтала все.

  Впрочем, всю правду еще предстоит узнать.

  - Я хочу заявить о пропаже посылки, мистер, - решительно сказала она в окошечко. - Тридцать семь бокалов гиндельского хрусталя!

  Перед Терри Салтоном на серебряной цепочке опустилось самое неопровержимое доказательство личности невесты Пеома. Странное для женщины, совсем неизящное украшение в виде серого камня.

'Чужая кровь'

  ***

  Айн. Город Гиндельм.

  Позавчерашний разговор с Драконом в лаборатории заставил прокрутиться без сна две ночи к ряду.

  Я перешла черту. Пускай выведать о нем как можно больше информации и есть моя цель, но не так. Так не работало. Бесполезно обвинять или провоцировать, глупо ждать откровенностей и разговоров по душам. Расспрашивать тоже некого, Майкл отделился, а все остальные как один утверждают, что глава CBS монстр во плоти. И как мне быть?

  В большом зеркале синим контуром отражалась спинка кровати, белел неровный край одеяла, моя всклокоченная макушка. Я сидела, прислонившись к прохладной стене, без сна и даже без самой завалящей идеи. За окном беззвучно дремал старый город, ни шороха не проникало в приоткрытое окно, ни звука не слышалось из каминной залы, где читал Дракон, щедро предоставив в мое распоряжение 'супружеское ложе'. Только запах сирени украдкой доносился извне.

  Наверное, я могла бы даже остаться в этом мире. Пускай прогресс отстает, пускай приходиться носить неудобные платья и топить камины, чтобы согреться, но все вокруг так спокойно, чинно, как на отретушированном старом фото, где черно-белым красавицам красили розовым щеки, а желтым какой-нибудь бант на пояске, а сами они, что фарфоровые куколки. Здесь абсурдно и представить, что кто-то будет вышибать кому-то мозги или душить девиц в поездах. Интересно... а Майкл бы смог вписаться в этот мир так же ловко, как и Локарис?

  Я уснула, утонув в путаных мыслях, когда уже светлело, и проснулась через пару часов, когда за окном только-только начал голосить последними новостями мальчишка-газетчик, заскрипел механический козырек булочной в доме напротив и пошли первые трамваи. Усталости не чувствовала, не было и тяжести после полночных дум. Странно, никогда не замечала за собой способности просыпаться бодрой после такого короткого сна, но то ли адреналин все еще не отпускал, после нападения в электричке и умирающего мира, то ли что-то после переходов во Множестве поменялось.

  Я умылась и оделась, просто и достаточно быстро. После того, как купила корсет со шнуровкой спереди и блузки, надобность в помощи Дракона отпала. В этом мире и ему моя помощь с голосом требовалась очень редко, вся работа сводилась к тому, что я носила в лабораторию корзину с ужином или обедом.

  Часы в каминной зале показывали семь тридцать утра. Квартира безмолвствовала. На подлокотнике кресла лежала оставленная Драконом книга, на столике рядом пустая кружка с кофейной гущей на донышке и горсткой пепла в середине.

  Что ж, согласно времени, меня уже должен ждать завтрак, я даже припаздываю. Странно, как тиха сегодня Роберта, да и из кухни не тянет ни печеным, ни бергамотом, ни кофе. Стол оказался пуст, хотя обычно, если я даже приходила в столовую чуть раньше, видела по крайней мере свежие цветы, сахарницу и салфетки. Не став звать горничную, я села за стол. Весь дом словно остался законсервированным в ночной предвещающей недоброе тишине, вроде бы, даже проходя в ванную, я не слышала ни звука из кухни. Может, девушка проспала?

  Я уже было встала, чтобы отыскать Роберту, но вдруг за стеклом серванта увидела конверт, торчащий между дверцами. Письмо мне или Дракону, или почившему Пеому? Принесли уже после ухода Локариса, иначе бы он заметил.

  На конверте значилось 'от Роберты', что ж, можно смело вскрывать. Круглые женские буковки с завитушками, краткая записка:

  'Уважаемые доктор и миссис Пеом!

  Приношу вам свои извинения, но я вынуждена оставить службу в вашем доме по семейным обстоятельствам. Выходного пособия и оплаты за последний месяц не прошу'.

  Вот и все, а мне казалось, что мы сдружились, и она бы написала как-то побольше, даже прощания не чиркнула, да и слова словно не ее. А может, случилось что-то действительно плохое, и оттого краткость и спешка? А Локарис знает? Но если у Роберты серьезные проблемы, разве она отказалась бы от денег? В любом случае, зачем вообще писать о пособии?

  Комната Роберты оказалась маленькой, без окна, очень скромной и чистой, и отнюдь не выглядела покинутой в спешке. Идеально заправленная кровать, светло-синее шерстяное покрывало без единой складки, ни книги, ни листочка, забытых на столике, будто и не жил никто. Не нравилось мне неожиданное бегство нашей горничной и вищзит этой Сисиль двумя днями ранее тоже.

  Я вернулась в спальню и выудила из-под кровати саквояж Пеома, надо бы его перепрятать на всякий случай. Думаю, узкая дверь между кухней и комнатой Роберты не что иное, как кладовая, туда и спрячу. Комнатка была полна запасов на год, а то и больше, пришлось несколько коробок отнести на кухню, чтобы освободить нишу для вещей ученого. Я встала на табуретку, подняла саквояж и задвинула его подальше на верхнюю полку.

  Показалось, скрипнула дверь в одной из комнат, я подумала на сквозняк, но потом совершенно отчетливо различила шаги в коридоре. Вздрогнув, неловко повернулась, и одна из банок покатилась с полки, только чудом ее поймала. Я боялась даже дышать.

  Так, стоя на табуретке в тесной кладовой, с банкой джема в руках, меня и застали люди с секретной базы. Здесь были все: и Терри Салтон, и его здоровенный начальник Рыжий Ворон, и еще двое охранников, которых я видела раньше, но не потрудилась запомнить имен.

  - Добрый день, господа, - я поставила банку на место. - Наша горничная уехала к родным, и сегодня весь дом на мне. Сожалею, что не смогла встретить вас в прихожей.

  - И тебе добрый день, - ответил Терри, и от его тона стало сразу не по себе. Не было больше не обращения на 'вы', ни 'миссис Пеом', ни добродушной улыбки. Насмешливое приветствие звучало вполне себе так, как звучало бы на Путях, ничего хорошего не предвещая.

  - А где доктор Пеом? - я старалась не терять самообладания и держаться уверенно, но согласно миру, мне прощалась и растерянность и даже страх: четверо мужчин в моем доме, а супруга нет.

  - Именно это мы и пришли выяснить. Обыскать тут все, - скомандовал Рыжий Ворон.

  - Ее на кухню, Терри.

  - Но что происходит? - негодовала я, хотя уже и поняла, что нас с Локарисом просто-напросто раскрыли. - Почему на кухню?

  Терри грубо стащил меня с табуретки и вытолкал из кладовки.

  - На кухне пол кафельный, - его пальцы сдавили мою руку мертвой хваткой. - Сейчас мы будем беседовать, миссис Пеом, и ты нам все расскажешь.

  Тщедушный и простоватый на вид Салтон, специальный служащий почтамта, уже не казался рубахой-парнем. Не менее грубо он усадил меня табурет посреди кухни, а Ворон заслонил своей громадой дверной проем. Из коридора послышался грохот падающих на пол шкафчиков, вещей, книг, бьющейся посуды.