- Ты не хочешь об этом говорить? – напоминает Трикси о своём присутствии.

О да! Я не хочу об этом говорить, у меня нет и не может быть подобного желания. И я имею полное право послать её сейчас, оставив в счастливом неведении всю гимназию. Им будет очень даже весело разбираться самостоятельно, строить собственные догадки и играть в «Верю – не верю».

- Слушай, Трикс… Ты посыльная? Исполняешь священную миссию, которую поручили тебе все эти люди? – кидаю короткий взгляд на народ за нами.

Совесть у всех сбежала окончательно и бесповоротно: пялятся без стеснения и ждут, ждут, ждут. Они даже шушукаются раз в минуту, боясь пропустить нечто важное, что я скажу очень тихо. Вперёд выходит Кай, вид у него обалдевший, похоже, только что узнал новость дня. Раздаётся звонок, но никто и не думает разбредаться по классам, чувствуя близость развязки.

- Эй, Том, ты что молчишь? Вот уж не думал, что ты интриган, - Кай подходит к нам, оттесняет от меня Трикси и говорит во всеуслышание: - Я всегда знал, что у нас мало умных людей, но чтобы было столько лохов… - Кай мотает головой в подтверждение своих слов. – Кто ещё из девушек, так же как и Трикси, думает, что она настолько прекрасна и неповторима, что сумела захомутать гея, да ещё и Тома Трюмпера?

- Кай, отвали! – кричу я.

Он буквально отпрыгивает от меня и весь обращается в какое-то злобное ожидание, словно от моих слов сейчас зависит его отношение ко мне.

- Ты что?

- Не говори за меня. А вы растаскивайте свои тела по кабинетам, тут ловить нечего. И ты тоже, - обращаюсь к Трикси.

Пробираюсь сквозь плотную толпу глазеющих к выходу, за мной идёт Кай. Случайно ловлю обескураженный взгляд Билла, но мне сейчас нужно хотя бы с собой разобраться и решить, чего я хочу в этой ситуации. Теперь будут это мусолить. Затухают мелкие слухи, способные сместиться чем-то более крупным, а тут более крупного ещё долго не будет, по ходу. Ну что, составим топ-10? Первое место моё на ближайший месяц, там будем подтягивать позиции и при хорошей пиар-кампании продержимся на этой первой позиции около полугода. Без кампании всё сойдёт на нет значительно быстрее.

Мы с Каем, не сговариваясь, выходим с территории гимназии и поворачиваем направо. Он затаскивает меня в небольшое кафе, куда обычно заваливаются ученики после занятий. Сейчас здесь мало народу, и можно спокойно поговорить.

- Что это за бред? – возмущённо спрашивает Кай, как только мы садимся за столик, взяв по кофе. – Я ещё вчера услышал, честно говоря, но решил, что кое-кто не умеет шутить.

Мне даже не надо спрашивать, кто.

- Где Берни?

- Учится, где ему ещё быть?!

Я сейчас этого Берни готов разорвать, чтобы впредь неповадно было язык распускать. Самое главное – за ним никогда не наблюдалось сплетнечества, а тут он меня прямо поразил своими прекрасными умениями. Наверное, жить стало скучно, учебные будни показались поблёкшими, вот и решил разбавить обстановку.

- С какого перепуга он это говорить начал?

- Не думаешь, что это я должен спросить?

Кай лениво размешивает сахар в кофе, остужает, болтая в напитке ложкой. Приличная часть уже давно выплеснулась, но Кай, кажется, не замечает и вообще погружён в себя.

- Это правда, - тихо говорю я. – Только давай без комедий и тупых уточнений.

Он пожимает плечами и принимается пить.

- Как скажешь.

Либо ему не требовалось моё подтверждение, либо ему плевать, либо он шифруется. Мне, в принципе, всё равно, какой вариант верный, я уже ни о чём думать не хочу. Выкинули обратно, а проблем больше, чем в перевёртыше. Ей-богу, я бы не отказался, чтобы меня снова закинули в параллельную реальность. С Карен, что ли, поболтать на эту тему, может, смилостивится?

- Я пойду, пожалуй.

- Куда?

Движения у Кая какие-то кошачьи, он не торопится, точно размеренно всё обдумывает, не хочет рубить с плеча. Его таким не часто увидишь, оттого зрелище занятное.

- Домой. Желаю отлично поразвлечься в гимназии, - усмехаюсь я.

На лице Кая тоже появляется усмешка, и он кивает, будто обещая мне оторваться на новом слухе по полной программе. Кстати, всё может быть, он умеет находить оригинальные и непредсказуемые выходы. Правда, для него давно не представлялось возможности эту способность продемонстрировать.

Оставлю друга в задумчивости и выхожу из кафе, абсолютно забыв о нетронутом кофе. На улице сквозь сплошные облака издевательски пробивается солнце, ничуть не грея. Я бы не отказался куда-нибудь сходить, но это какое-то постороннее желание, на самом деле понятия не имею, чем сейчас можно заняться. Да и определённая доля апатии во мне присутствует. Массовые скандалы всегда высасывают больше всего сил.

Я мог бы отреагировать и по-другому, ничего сверхъестественного не произошло. Своё поведение оправдываю только тем, что не ожидал такой быстрой переквалификации. К тому же открываться себе – это одно, хотя порою бывает крайне сложно; а открываться окружающим – совсем другое, подразумевающее запас искренности и готовности к негативным эпизодам. Наверное, надо исправляться. До сих пор не знаю, где Карен увидела равенство между расставанием и всем тем, что со мной произошло после. Мои потери гораздо больше тех, что понесла она, это бесспорно.

Ноги сами несут меня к девушке, я поворачиваю в её квартал. Почему-то не задумываюсь, дома она или нет, мне, может быть, больше эта прогулка нужна и топтание под дверью, чем Карен собственной персоной. Не знаю, что скажу ей и как буду допытываться какой-то истины. Вряд ли она мне поможет, опять выдаст что-нибудь в стиле психологов. Но у неё явно отличная сила убеждения и внушения, раз её последнее напутствие я послушал. Бесполезно ждать чуда, когда ты сам можешь осуществить желаемое. Чудеса для тех, кто не способен идти с поднятой головой и добиваться цели без посторонней помощи. Я не беру на себя слишком много, но подобные рассуждения дают какую-то подпитку и силы к свершениям.

У подъезда стоит женщина с коляской. Мне мерещится, что она поглядывает на меня с неодобрением, потом отворачивается и говорит что-то типа: «Кошмар». Моя самооценка на сегодняшний день могла бы ещё пострадать, если бы я не заметил наушники. Вот так и уживаешься с манией величия, когда слова, адресованные не тебе, перенимаешь на свой счёт.

Из квартиры Карен долбит музыка, причём долбит так, что даже в подъезде хочется заткнуть уши. Надеюсь, звонить будет не бесполезно. Нажимаю на кнопку и приготавливаюсь ждать, когда до её слуха долетит трель звонка. Для пущей важности периодически бью в дверь ногой, создавая целое музыкальное произведение. Во всяком случае, оно приятнее и мелодичнее того, что доносится из квартиры. Наконец, слышу, что Карен на всех парах несётся открывать, не подумав выключить или хотя бы убавить музыку. Дверь распахивается, и на пороге я вижу растрёпанную бывшую, она тяжело дышит, точно после марафона, на ней надето короткое платьице, а в руках какое-то непонятное перо. Под такой долбёж только с перьями и прыгать.

Увидев меня, Карен не меняется в лице, как я того ожидал, она даже шире открывает дверь, пропуская меня в настоящий ад. Вещи по квартире разбросаны, повсюду валяются шмотки, на кухне вижу осколки от чего-то стеклянного или хрустального, чёрт знает.

- Ты хочешь устроить вечеринку и сейчас репетируешь? – ору я Карен на ухо.

Она снова бросается танцевать, размахивая пером. Дёргает головой, а я пытаюсь угадать, это отрицательный ответ на мой вопрос или танцевальное движение. Осторожно ступаю по направлению к гостиной, где происходит основное действо. Под ногами трескаются осколки сувениров, в углу вижу разбитый стакан с молочным коктейлем. Что тут произошло?

Карен в бешеном танце хлопает в ладоши, и музыка вырубается. Хлопает ещё раз, пауза заканчивается, и она снова танцует, не обращая на меня ни капли своего королевского внимания. Смекнув, что к чему, тоже хлопаю и вырубаю вилку из розетки, пока она не одумалась.

- Ты что сделал? – истерично орёт Карен.