Она подлетает ко мне, хватает за ворот и пытается потрясти, что невозможно, учитывая её комплекцию: она очень стройная.

- А ты что делаешь? У тебя голова на плечах есть? Я не понимаю, как соседи до сих пор к тебе не явились или не вызвали полицию.

Карен фыркает и усаживается на диван, сложив руки на груди.

- А тебе не стоило врываться, да ещё хозяйничать тут. Ты мне никто, чтобы командовать, как себя вести. Что тебе надо?

Она буравит меня тяжёлым взглядом, от которого я едва не сворачиваюсь на манер ежа. Уже жалею, что вообще сюда явился, какой-то недружелюбный и даже опасный приём мне устроили.

- Проходил по соседней улице, музыку услышал, - язвлю я и сажусь рядом.

Карен выглядит как-то убито, несмотря на то, что танец её был полон сумасшедшей энергии. До меня вдруг доходит, что у неё случилась масштабная истерика, в ходе которой были перебиты и раскиданы по дому вещи. А потом, решив пожалеть имущество, Карен решила выплеснуть пар несколько иначе.

- Давай говори и катись отсюда.

Если бы она хотела, чтобы я катился, выкинула бы из дома, не задумываясь. Наверное, всем нам, даже самым самодостаточным, иногда просто необходим человек рядом.

- А давай ты говорить будешь, - миролюбиво предлагаю я, заглядывая ей в глаза.

Она борется с собой, я вижу. Может, моя кандидатура и не очень располагает к беседам по душам, но я в состоянии выслушать. Даже её. Всё равно пришёл, хотя сам не знаю, зачем. Не исключено, что виной всё те же колдовские штучки Карен, за счёт которых мне передалось необъяснимое желание заявиться к ней и что-то сказать. Я, правда, думал, что разговор пойдёт обо мне, что удастся как-то её на чистую воду вывести… Вот только мне от этого было бы не жарко, не холодно.

- Меня Ойген бросил, - смотря куда-то в потолок, деланно-безразлично тянет Карен.

Затем следует глубокий вздох, её рука тянется к тумбочке, но там ни воды, ни коктейля нет.

- Это были шаманские танцы? – с улыбкой выдвигаю я предположение.

Она толкает меня в плечо и смотрит как-то спокойно. Я привык, что Карен – это ходячий взрыв, поэтому умиротворение в её образе – нечто из ряда вон выходящее, такие моменты нужно запоминать.

- Нет. Мои шаманские танцы не помогли.

Меня прошивают эти её слова, но я не могу ничего сказать, спросить… Сижу поражённый, пытаясь сопоставить какие-то моменты, но их ничтожно мало, и моя логика неожиданно подводит.

- Что это значит?

- И почему все так любят переспрашивать, спрашивать то, что и так понятно или что они знают? Том, не уподобляйся кретинам.

Киваю, пытаясь совладать с накатившими чувствами. То есть не одного меня она поместила в другую банку?

- Ойген – это такой смуглый?

Она утвердительно мычит, выходит и возвращается в комнату с плотным чёрным пакетом, куда начинает собирать осколки. Я встаю с дивана и присоединяюсь к ней, старательно укладывая в голове тот факт, что я не один такой избранный.

- А почему так получилось?

- Ну, тут два варианта. Или мой профессионализм сильно страдает, или он каким-то образом сумел меня побороть.

По спине пробирается холодок. Побороть Карен? Для меня побороть Карен означает забыть Билла, вернуться к привычному образу жизни с натуральными наклонностями. Всё даже заманчиво выглядит, но я не хочу избавляться от своего влечения к Биллу! Хотя глупо это влечением называть, и звучит непрезентабельно, и правдой не является, всё как-то поглубже будет.

- А что ты с ним сделала?

Карен деликатно покашливает и уходит в другой угол комнаты. Она молчит какое-то время, предоставляя мне самому разбираться и догадываться. Я видел Ойгена там, видел его здесь, мы столкнулись, когда я выходил от Карен. Мне вспоминается внимательный взгляд, от которого сейчас становится не по себе. Мы с ним были в одной шкуре, теперь я точно знаю. И у него хватило какой-то внутренней силы всё перевернуть обратно.

- Ойген вообще-то гей. А я в него влюбилась и…

- Какая любвеобильность, - не удерживаюсь я от замечания.

Карен смотрит на меня осуждающе, но всё-таки продолжает:

- Естественно, он меня не замечал. Единственное, чего я смогла добиться, - прогулки до какого-то магазина, сказав, что мне в ту же сторону. Что мне оставалось делать?

Средства Карен бесчеловечны. Но я, судя по своему личному опыту, могу утверждать, что даже совершенно безнравственные поступки способны сотворить что-то прекрасное.

- А со мной почему именно так?

Она не хочет говорить, я по лицу вижу. Но сегодня день откровений и истины, наверное, потому что она садится на пол подле кресла, становясь похожей на принцессу бардака, и хлопает рядом, приглашая присесть, что я незамедлительно делаю.

- Я думала, кого бы тебе послать. Ведь не факт, что ты бы сам влюбился.

Я, наверняка, бледнею. Мне становится не по себе, ощущение, что сверху давят чем-то тяжёлым.

- Это ты сделала? То есть… Не я его полюбил?

Мне страшно от этой фразы. Меня заставили кого-то полюбить? Я не хочу понимать такую правду, это тот случай, когда я предпочитаю счастливое неведение, сладкую ложь - называйте, как угодно.

- Да дослушай. Меня охватила идея обратного мира. Ведь сколько Вселенных, ты знаешь? Сколько сюжетов, сколько твоих копий в другом месте? - у меня такое впечатление, будто мне рассказывают удивительную сказку. – Представь, ты где-то актёр, где-то нищий, где-то кутюрье, а где-то банкир. Я поменяла тебя местами с тем тобой, у которого вся жизнь была противоположна твоей. Так уж вышло, что ты здесь Билла резко недолюбливал. К твоей открывшейся симпатии я не приложила руки, не волнуйся, - она грустно улыбается и замолкает.

Мне поведали бред, но пора бы уже привыкнуть. Я жил в этом бреду больше недели, я влюбился в этом бреду.

- А почему, когда всё вернулось, я остался..? – нарочно не договариваю.

Карен пожимает плечами.

- Говорю же, профессионализм страдает. Ты лучше подумай о том, как твоей копии.

У меня не получается подумать, как чувствует себя моя копия, потому что я в это не верю. Мне кажется, что перевернули только мою жизнь, без посторонней помощи.

- И как ей? – разве что из вежливости спрашиваю я.

- Хреново. Любимый человек отвернулся.

Карен уходит с заполненным мусором пакетом, оставляя меня наедине с открытиями. Осознать, что есть ещё один я всё так же не получается, и я решаю не зацикливаться на этом. У меня вообще-то тоже проблем навалом, и вряд ли эта самая копия обо мне думает, если вообще знает, что произошло. Однако жаль человека, ни за что ни про что… Со мной всё понятно, но из-за выходок Карен страдают непричастные люди. Она такая эгоистка, или это во мне нежданно-негаданно ожил альтруизм? Абсолютно не моё качество, если честно, поэтому в него я могу не верить.

Карен долго не возвращается, и от скуки я включаю телевизор, попадая на канал с так называемым магазином на диване. Правда, я не на диване, да и покупок делать не собираюсь, впрочем. Демонстрируют какой-то мега-крутой тренажёр, который подкачает мышцы бёдер и икр, причём выглядит он так, точно годится только на переламывания ног, чтобы отсрочить себе армию, учёбу и что-нибудь ещё по обстоятельствам.

- Ты что за дерьмо смотришь?

- Это ты смотришь, - с ядовитой улыбкой сообщаю я.

Карен несколько секунду пялится в экран, нахмурившись, затем выхватывает у меня пульт и отшвыривает ни в чём не повинный предмет в дальний угол. Думаю, ей придётся постараться, чтобы вернуть в пластмассовую коробку жизнь.

- А теперь выметайся.

- Гостеприимно.

- Я тебя уже приняла, мы поговорили, так что выметайся.

Плетусь за Карен. Она распахивает дверь, складывает руки на груди и ждёт, когда же я покину её логово. В лице видна резкая перемена, как будто на улице она кого-то встретила или ей позвонили. Между прочим, можно было и потактичнее меня выпроводить.

- Спасибо за информацию.

Карен кивает и закрывает дверь. Я немного стою на площадке, слушая, как глухо гремит запор, потом звякает цепочка, и слышатся удаляющиеся шаги. Что-то я давно не видел, чтобы она так закрывалась. Уж не нападают ли на нас инопланетяне или копии из параллельного мира? Как забавно.