Нужно убираться отсюда. Схватила с полки наугад пять книг, глянула на обложки ― пойдет, математика. Огляделась на прощание ― книги для прохождения Испытания взяла, следов не оставила ― вылазку можно считать завершенной, пора сматываться. Зажмурила глаза, представляя Каморки. Собралась экстренно телепортироваться, благо, ресурса от догадки хватит с лихвой. Хоть какая-то польза от печального открытия.

   В зажмуренных глазах закружились цветные звездочки, и тут озорная мысль нарушила необходимую для маневра концентрацию. Шалость на прощание. Будет, о чем вспомнить. Грех не воспользоваться изумительным сходством!

   Оглянулась на статую, быстро стащила платье через голову и обвязала вокруг бедер, на манер свободной схенти, которую носили во времена Неис, и повернулась к двери спиной.

   Дверь резко разпахнулась, тяжело дыша забежал хозяин дома. Один. Жадный, но смелый, ― заметила я и медленно повернулась. Ярость на обрюзгшем лице сменилась ужасом пополам с восторгом, оказалось, что даже имея за плечами год сценического опыта, в некоторых ситуациях очень сложно не расхохотаться.

   ― Дарек, ― произнесла я с театральным пафосом, ― Я следила за вами и вашим интересом ко мне. Но я недовольна. Вы собираетесь отдать свою дочь замуж за того, кого она ненавидит ― разве это то, за что сражалась я? Отмените свое решение, или вы узнаете силу моего гнева! ― Я подняла правую руку в эффектном жесте, не выпуская ворованных книг из левой, и заставила вспыхнуть вокруг меня ресурсовый огонь. Я десятки раз проделывала это на выступлениях, и потому пламя вспыхнуло мгновенно, яркое и рассыпающее искры, на что способны немногие. Затем зажмурила глаза, скрытая в огненных сполохах и телепортировалась.

  Глава 41

   ... и в следующий момент я сидела на своей кровати в Каморках. Напротив спала, свернувшись клубочком, Эмми, а подо мной кто-то зашевелился и приглушенно завизжал. Я вскочила.

   На моей кровати, укутавшись одеялом по уши, спало какое-то невообразимо лохматое существо. В комнате было темно и тесно, одежда громоздилась на угловатых стульях, на столе стояли две чашки. Я пригляделась и поняла, что лохматое существо ― это сонная Лори.

   ― Какого черта ты здесь делаешь? ― заорала я, еще не сообразив окончательно, что к чему, но подруга быстро расставила все по местам.

   ― Это ты что здесь делаешь, я здесь живу! ― громко и сонно возмутилась она.

   Эмми испуганно дернулась и села, на шум прибежала Зиэн, и мы зажгли свет, а потом долго и радостно орали друг на друга. Лори согрела чай, мы привычно разместились по двум узким кроватям, и это было прекрасно и уютно, как будто я вернулась домой после длинного путешествия. По-настоящему ― домой. Комната, казалось, сжалась за время поездки. Мне представлялось, что потолки должны быть выше, а стены ― ярче. Дышать было трудно, городской воздух, запертый в кирпичных стенах, оставлял чувство тяжести и дискомфорта.

   Но подруги улыбались шире, чем помнилось и в полузабытых голосах слышалось уютное тепло. Я отложила украденные книги в сторону, чтобы прочитать утром, перед выходом в Институт, и привычно обняла колени ― настроилась на длинную беседу.

   Эмми испуганно допрашивала, почему я в таком виде ― полуголая, с платьем на поясе, я вспоминала лицо Дарека и пыталась объяснить сквозь смех.

   Подруги задавали тысячу вопросов, и я честно отвечала на половину. В ту ночь было сказано много, десятки историй, три часа, горло пересохло от слов, лицо Зиэн сияло от счастья и вдохновения. Я уже представляла десятки новых моделей кукол знания, которые художница в ближайшее время представит на суд Ноэр. Эмми улыбалась и только Лори была ужасно недовольна:

   ― Почему ты не вышла замуж за этого своего артиста?

   Я улыбнулась, потому что знала много вещей, которые едва ли смогла бы понять Лори. Знала, как обжигает разгоряченную кожу звенящий горный водопад; видела, что весенний дождь оставляет на проселочных дорогах зеленые лужи; чувствовала, как бьет в лицо вольный ветер при свободном падении с неимоверной высоты.

   И я прошла этот путь не одна, а потому точно знала, что счастье ― не абстрактная концепция. Оно у меня было. Но настало время двигаться дальше.

   ― Ты его хотя бы любишь? ― тихо спросила Лори, не дождавшись ответа, и протянула мне "Дважды пройденный путь", единственный подарок Кима, раскрытый на форзаце. Там была надпись, которую я не заметила, второпях читая содержание. Всего три предложения, написанные крупным размашистым почерком:

  "Кори, ты всегда можешь вернуться.

  Не повторяйся.

  Ким".

   На улице хлынул проливной дождь, крупные капли забарабанили по жестяному подоконнику. Я отвернулась к мутному, покрытому потеками стеклу.

   Потому что с самого начала точно знала одну простую истину, чуяла тем самым спинным мозгом и страшилась на уровне инстинктов: вернуться я уже не смогу.

  Часть третья: Институт

  Глава 42

   Я стою посреди огромной жаркой пустыни, горячий ветер немилосердно стучит пылью в лицо, песок набивается в глаза, уши, нос. Ресурс на нуле. Разумеется. Иначе и быть не могло. Только непонятно, какого черта я крала эти книги, вообще, что мешало мне пойти сюда в первый же день. Пятки жжет. Я подпрыгиваю, и моментально наступает облегчение.

   К тому же я подпрыгиваю высоко, слишком высоко, как резиновый мячик. Прохожу пару шагов, слишком горячо, прыгаю снова, теперь вперед. Метра на четыре, не меньше, пятки успевают ощутить облегчение.

   На мне только облегающее спортивное белье, но даже в минимуме одежды жарко и я босая. Прыгаю, пытаясь сообразить, куда, и вижу вдали темные точки. Гигантскими скачками я приближаюсь к ним, дыхание становится прерывистым. Поднимается ветер, в лицо летит песок, скрипит на зубах, набивается в нос. Я щурюсь. Темные точки оказываются мишенями, под ногами лежит ресурсовое ружье. "Ну разумеется", ― слышу я в голове голос Роя. ― "Ты, это, ничего и не могла другого придумать". Я поднимаю ружье, ствол не заряжен. Рядом ― семь патронов, чуть припорошенные красноватым песком. Мишеней три. Я не стреляла в этой жизни, но определенно стреляла в той ― машинально снимаю предохранитель, загоняю патрон, вскидываю ружье к плечу. Слышится чей-то голос, безликий и невыразительный: "Выдохни и стреляй. Плавно. Не дыша. Между ударами сердца". Сердце стучит бешено, и легкие раздуваются как кузнечные меха ― я безостановочно прыгаю, но заставляю себя успокоиться. По-прежнему прыгаю, но медленно, ищу дыхание, нахожу и замираю. Выдыхаю. Пятки жжет невыносимо, но я плавно отпускаю спусковой крючок и вижу, как пуля уходит куда-то влево и вверх. Ружье стреляет сильно и хорошо, как будто я добавила ресурса. С такой траекторией полета можно поразить цель даже за пару километров, но что-то не так.

   Прыгаю вперед, и с размаха ударяюсь о волну горячего ветра, падаю спиной на обжигающий песок, перекатываюсь и тут же вскакиваю на ноги. Еще прыжок вперед ― и снова тот же результат. Нужно стрелять отсюда.