- Пуговица, ты пока в машине посиди, ладно? Я сейчас…

Глаза у Ребекки были напуганные и очень грустные. Том проклял все на свете, глядя в эти глаза. Молча кивнув, девочка безоговорочно подчинилась, оставив его одного на улице. Выкурив сигарету и немножко успокоившись, Том забрался в машину. Бекка сидела в своем специальном детском кресле, обняв сумку-зайца обеими руками и прижав к себе так, будто его кто-то хотел отнять.

- И что у тебя там? – наконец, заговорил он, показав на рюкзак.

- Я джинсы свои взяла, они на стуле висели, - начала перечислять Ребекка. – А еще платье бальное, которое мне бабушка Беверли подарила, оно красивое очень, только жаль, помнется. И книжку про Муми-тролля, мы же не дочитали…

Том стиснул зубы, почувствовав, как в носу защипало. Подышал немного, издавая странный шипящий звук. Впервые со дня знакомства, он ненавидел свою, почти уже бывшую, жену. Сильно. До сжатых в кулак пальцев и боли в груди. Вцепившись в руль, чтобы удержать себя, не вернуться и не набить морду, наплевав на последствия, Том снова заговорил с дочерью:

- Что дальше делать будем? - спросил он, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

- Не знаю, - отозвалась Бекка и печально добавила. – Только жаль, что я про свои любимые игрушки забыла. Ничего не взяла. Мне же теперь одной совсем скучно будет.

- А хочешь, мы в магазин поедем и тебе какую-нибудь новую игрушку купим? Думаю, новая игрушка – это правильное начало новой жизни! – оживился Том. Пусть предлог был, мягко говоря, слабоватым, но он позволял хотя бы ненадолго отвлечься от решения важных проблем.

Магазин они выбрали самый большой из всех. Это был целый торговый центр, в котором можно было найти целую кучу «игрушечных», как их называла Бекка, отделов. Зайдя в один такой, они даже растерялись от царящего там изобилия. Отказавшись от любезно предложенной помощи - хотелось все исследовать самим - отправились на поиски нового лучшего друга.

- Куклу не хочу! – категорично заявила Ребекка, увидев стеллаж с дистрофичными Барби. – Они твердые. С ними спать больно.

- Может, черепаху? - спросил Том, взяв с полки что-то мягкое и круглое. Ребекка приняла из его рук комок черепахоподобного плюша, задумчиво оглядела его со всех сторон и, отрицательно покачав головой, положила на место.

- Нет, какая-то она неправильная, - объяснила она свой отказ. – Черепахи не должны быть мягкими и резиновыми. Ведь на самом же деле таких не бывает.

- Вообще-то это всего лишь игрушка, а они могут быть какими угодно, - насмешливо протянул Трюмпер. – Возьми хотя бы своего синего зайца… или, например, зеленую мышь. Где ты в жизни встречала зеленых мышей?

- Ты же сам сказал, - невозмутимо парировала дочь. – Это всего лишь игрушки.

- А пошли, поедим чего-нибудь? - предложил Том, признавая свое поражение.

- Мороженого? – тут же выдвинула встречное предложение Бекка, хитро прищурившись, и поспешно добавила. – Я только сейчас игрушку выберу, и пойдем. А ты пока что-нибудь интересное посмотри, видишь тут сколько всего…

Повинуясь приказу, Том начал оглядываться по сторонам. Внимание привлекла огромная коробка, в которой, накрытый прозрачным пластиком сновал маленький шустрый паровозик. Тонкая ниточка рельсов, скрепленная перемычками шпал. «Растущие» рядом кустики и деревца. Красивый новенький вокзал. «Видимо, только что отремонтировали», - усмехнулся про себя Трюмпер, сожалея, что в детстве у него не было такой красоты.

- Я выбрала! – отвлекла его Ребекка от разглядывания железной дороги.

- Эээээ, - протянул Том, увидев в ее руках что-то мелкое, облезло-коричневое, с огромными глазами навылупку.

- Это хомяк, - зачастила Бекка. – Он маленький очень и страшный, его же не купит никто. И будет он здесь бездомный и никому не нужный лежать долго-долго… - девочка шмыгнула носом, почему-то невероятно напомнив Тому Каулитца в этот момент.

- Ну ладно, хомяк, так хомяк, - тут же согласился Трюмпер, глядя на облезлое нечто с большей теплотой.

Выстояв очередь на кассе, и заплатив за домашнего теперь хомяка, они отправились на поиски кафе-мороженого. Сели за столик, заказав два одинаковых сливочных пломбира с орешками и шоколадной глазурью и по стакану сока. Бекка выбрала персиковый, а Том виноградный. Сделав глоток холодного вкусного напитка, Трюмпер подумал, что будь с ними сейчас Каулитц, обязательно бы поморщился и назвал его извращенцем, за любовь к этой «пахнущей духами гадости».

- Как ты смотришь на то, чтобы жить с Биллом? - быстро, пока не решил трусливо избежать этого разговора, выпалил Том.

- Ура! – обрадовалась Ребекка. – Билл нас точно не выгонит!

- Не выгонит, - согласился Трюмпер. – Пуговица, а если мы всегда-всегда с ним жить будем? Ну, как семья. Ты, я и Билл. Ты не против? – Ребекка задумалась, словно решаясь на что-то…

- Я видела, как вы с Биллом целовались, - наконец призналась она, смущенно глядя на отца. – У него на кухне.

- И что ты об этом думаешь? – спросил Том, с усилием сглотнув.

- Я не знала, что мальчики с мальчиками целуются. Бабушка Беверли мне об этом не рассказывала, - протянула Бекка.

«Что ооочень меня радует», - хмыкнул про себя Трюмпер.

- Поэтому я решила у дяди Колина спросить, - как ни в чем не бывало, продолжила болтать девочка. Том чуть не заматерился вслух, представив реакцию брата. Теперь ему стало понятно, почему за ужином Колин был таким веселым, сменив гнев на милость. – Он почему-то сначала сильно смеялся, а потом сказал, что так и знал, что этим все закончится. Только я не поняла что и чем. А еще он просил дедушке Джеку пока не рассказывать. Пааап, а почему нельзя?

- Я потом сам ему все расскажу, хорошо? – попросил Том, очень надеясь, что Аманда его опередит и все расскажет мужу раньше. - Ну, так что, ты согласна?

- Я люблю Билла. Очень-очень. Он самый лучший на свете… после тебя, - быстро исправила свою оплошность дочь. - Только вот я не знаю…