— Я должен поверить…

— Честное слово, — сказала она, придвигаясь очень близко и заглядывая Дзирту в глаза. Дзирт постарался, но так и не смог поверить в это.

Он откинулся назад, пытаясь разобраться. Мысли дроу кружились вокруг этого имени. Демогоргон. Разумеется, он слышал о Принце Демонов, но знал так мало об этих тварях, исключая бейлора Эррту.

Но все-таки он ответил.

— Я не могу быть твоим чемпионом.

— Потому что это место так отвратительно для тебя?

Дзирт не ответил.

— Но все ли здесь — зло, Дзирт До’Урден? — спросила Ивоннель. — Проще говоря, непоправимое зло? Демогоргон принесет в город безумие, если, конечно, его не остановить. Интересно, сколько молодых Дзиртов он убьет? Сколько Закнафейнов?

Упоминание его отца, картина жертвоприношения Закнафейна, которая все еще была свежа в памяти Дзирта, заставило того испытать сильные чувства.

— С кем сейчас твои моральные принципы — с демонами или с дроу?

Дзирт облизнул губы.

— Это простой вопрос.

— Я не желаю гибели этого места, — признался Дзирт. — Я пришел сюда только за Далией.

— Но теперь все гораздо сложнее, не так ли? — спросила она. — И, возможно, в конце концов, ты найдешь то, что искал. Но только если выполнишь то, что я требую. Докажи мне, что не представляешь угрозы для Мензоберранзана. Докажи мне, что в глубине своей души ты готов защищать это место, свой народ, мой народ, от изначального зла, коим является Демогоргон. Или я прошу слишком многого для Дзирта До’Урдена? Ты способен быть героем только для дворфов или людей, но не для собственной расы?

Она отступила назад и взмахнула рукой, снова показывая клетку с прутьями из молний. Трое друзей Дзирта все еще были внутри. Джарлаксл и Энтрери смотрели на него, выражения их лиц показывали, что они были хорошо осведомлены о разговоре с Ивоннель.

— Если ты не можешь стать героем только для Мензоберранзана, — продолжила Ивоннель. — Тогда стань им для Далии, для Артемиса Энтрери и Джарлаксла. Как ты и хотел. Выступи, как мой воин. Помоги мне победить этого Принца Демонов, и я позволю им уйти, невредимыми и без преследования. Я даю слово.

— Ради них, — сказал Дзирт, но Ивоннель резко повернулась к нему.

— И ради Мензоберранзана, — потребовала она. — И я дам им уйти живыми и невредимыми.

— И с нашим имуществом… — начал Джарлаксл, но Ивоннель одарила его таким взглядом, что наемник предпочел не заканчивать свою мысль.

Дзирт не слышал этого разговора. Если раньше под его ногами была болотистая почва, теперь она стала водой, готовой поглотить и накрыть его с головой, заставляя тонуть в замешательстве и отчаянии. Он пытался сказать себе, что все происходящее не имеет значения, что все вокруг — просто иллюзия.

Он напомнил себе, что Кэтти-бри давно мертва и похоронена, как и Реджис, как и Вульфгар. И он сам был свидетелем последнего вздоха Бренора. Его восприятие действительности не было действительной реальностью.

И если восприятие не реально, то что остается?

Независимо от того, как сильно он пытался убедить себя, сомнения все еще оставались, подтачивая его решимость. В конце концов, они оставили его совершенно разбитым, жалко висящим в подвалах Дома Бэнр.

Чувство уязвимости было непривычно бывшему Архимагу Мензоберранзана, и потому ему потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с осознанием того, что ни магия, ни сила воли не смогут спасти его, если прорицатели разума захотят от него избавиться.

— Снизьте защиту, — попросил его Киммуриэль, вслух и телепатически. — У иллитидов нет причин проявлять враждебность. Именно их желание привело меня к вам.

Громф с подозрением посмотрел на Киммуриэля. Он подумал, что принять приглашение было глупой идеей. В конце концов, это могло быть только уловкой, чтобы устранить угрозу жизни Киммуриэля, который давно нравился кальмароголовым существам.

Но Киммуриэль покачал головой.

— Даже если я захочу, они не станут принимать участие в нашем противостоянии, — пояснил он. — Они знают, что кто бы из нас не одержал верх — он будет охотно работать с ними, учиться у них, как они учатся у вас или у меня.

— Прошу, снизьте защиту, — попросил он снова. — В конце концов, она не сможет помочь вам здесь, а попытки спрятаться за стеной бесполезной настороженности только помешают вам оценить силу этого места.

Это многое значило для Громфа, но, тем не менее, ему потребовалось значительное время, чтобы снизить свою защиту достаточно для того, чтобы ощутить энергию, пульсирующую вокруг. Он нашел себя скользящим сквозь телепатические образы и разговоры, которые мог постичь лишь с трудом. В конце концов, он едва не потерялся в заблуждении, что все происходящее не имеет материальной реальности. Что все это — лишь колдовство, разделенный мысленный эксперимент невиданных масштабов.

Он последовал за Киммуриэлем вниз, по лабиринтам круглых балконов и спиральных лестниц. Завершив длинный спуск, Громф потерял дар речи, как дурак, заикаясь перед пульсирующим комком плоти двадцати футов в диаметре.

Добро пожаловать, ощутил он зов, пронизавший все его существо. Он только задумался над тем, что ответить, как погрузился внутрь этого гигантского мозга, улья разума, хранилища знаний иллитидов, ставшего ментальными глазами коллективного мышления.

Если раньше Архимаг только интересовался псионикой, то теперь он понял, что отчаянно нуждается в этом искусстве. Здесь, в этом улье разума, лежали все составляющие любой магии. Все, что он мог познать, все, что он мог осмелиться познать, все было там. Здесь хранились секреты самой жизни.

— Может быть, — сказал Киммуриэль, вырывая его из транса. Он повернулся и уставился на дроу, который просто пожал плечами.

— Идем, — сказал Киммуриэль, направляясь к новой лестнице.

Громфу было тяжело покинуть это место, даже когда Киммуриэль телепатически заверил его, что они скоро вернутся сюда.

Пара поднялась и шагнула в двери. Казалось, они плыли сквозь невидимый коридор, словно путешествуя среди звезд. Вокруг них переливались все цвета Вселенной, сверкающие огни рассеивали потолки Подземья и непрочные облака Торила.

Громф путешествовал на Астральный План, но никогда не испытывал ничего подобного. Никогда место не казалось таким защищенным и неуправляемым одновременно. Он чувствовал, что мог просто спрыгнуть с любой платформы под его ногами, становясь одним целым с окружающим его сиянием. Он искренне сожалел, когда Киммуриэль провел его через новую материальную дверь, в материальную комнату.

Там толпилась группа иллитидов. Никто из них не обращал внимание на вновь прибывших. В центре комнаты возвышался большой пьедестал, на котором был установлен хрустальный шар, размером с голову гиганта. Иллитиды двинулись к нему и положили на него свои руки, покачивая щупальцами, а затем отошли в сторону. Их странные отростки касались других сородичей, словно существа делились мыслями об увиденном.

Спустя несколько ударов сердцаКиммуриэль кивнул и подвел Громфа к хрустальному шару. Следуя примеру псионика, архимаг мягко положил руки на твердую поверхность и закрыл глаза. И будь что будет.

— Кь’орл, — прошептал он мгновение спустя. А потом выдохнул: — Ивоннель!

Он понял, что это — его дочь. Громф попал в разговор между Киммуриэлем и Ивоннель, созданный при помощи Кь’орл.

Чемпион Ллос выбран, и Принц Демонов на подходе, говорила Ивоннель Киммуриэлю. Я призову тебя, и ты дашь мне то, чего я просила.

Я не могу говорить за улей разума, ответил Киммуриэль, и Громф понял, что псионик не первый раз повторял свое заявление об отказе. Страх, царящий в его голове, был очевиден. По-видимому, ставки были определены.

Ты будешь, сказала Ивоннель.

Громф не мог в полной мере разобраться в происходящем, но ему казалось, что грядет большое сражение, новая битва Госпожи Ллос.