А вообще то, такая жизнь начинала нравиться Лешке все больше. Рыбаки были общительными людьми. На берегу скучно не было. Дед Цупка, обычно, восседал на старой бочке и покрикивал на Алексея.

— Ну, кто тебя учил так доску прибивать? Никто не учил? Оно и видно! Чаще, чаще гвозди вбивай, ну, калека! Обычно тут же подходил кто-либо из соседей.

— Эй, Старый, ты совсем затравил племянника (Почему-то Цупка объявил своего постояльца сыном своей давно умершей сестры)! Ой, дождешься! Смотри, какие у него мускулы. В один прекрасный день его терпение лопнет, тогда пеняй на себя — быть тебе битому. Ну, нет, парень, да не так же! Дай, покажу, смотри — вот как надо.

Дед что-то бурчал, но через минуту уже появлялось винцо, и звучал веселый смех. Работа прекращалась, и только Алексей возился у лодки, зазубривая судостроительную науку. Это было не легко, уж больно велик был соблазн поучаствовать в посиделке. Деда, очевидно, уважали, потому и народ возле них крутился постоянно. Рыбаки давали Алексею советы, как работать, но чаще приглашали присоединиться к своей веселой компании. Вскоре на берег повадились и другие визитеры.

— А ты чего сюда пришла? — выговаривал рыбак по имени Сутулый своей дочери Кайе — Не знаешь, что ли, где мой сарайчик?

— Да ну вас, папаша. Лазаете по берегу, вас не найдешь. Оставлю обед в сарайчике, а там какая-нибудь собачка ваш обед и утянет. А вы потом меня заругаете. Скушайте тут. Здесь много, и вам и вашим друзьям хватит. Угощайтесь, я сама готовила. Старый Цупка только посмеивался в усы.

— Заботится о папаше. Первый раз на берегу ее вижу. Обычно младшая ему еду носила, а тут эта прискакала. Смотри, Лис, какие у нас девахи. И грудь, и задница, ну просто прелесть. Такая шестерых родит, не поморщится. Или, вон, гляди, еще одна кормилица идет. Что-то повадились, прямо отбоя нет. Не иначе, тебе хотят показаться. Выбирай, женись, ребятишек нарожаете.

— Послушай, дед, прекращай. У меня невеста есть.

Алексей вспомнил, что, вообще-то, у него есть даже жена. Ведь официально оформить развод со Светланой он так и не успел. Но какое значение это имело здесь, за тысячи парсеков от Земли. Большее значение имела Лия. Почему-то она вспоминалась все чаще, и даже иногда снилась.

— Невеста, — удивился Цупка, — А что же ты молчал? Кто она, где она?

— Где — не знаю. Может быть, когда-нибудь увижу, а может — и нет.

— «Когда-нибудь»… Что это за пара такая, если неизвестно, увидитесь ли вообще? С чего ты вообще взял, что она твоя невеста?

— Она назвала мне свое имя. То, что ей мать дала. Ты, ведь, понимаешь, что это значит?

Работа над лодкой тем временем приближалась к завершению. Общими усилиями и с помощью Серого судно было, наконец, спущено на воду. Теперь началась другая наука еще более сложная для Алексея. Нужно было научиться плавать на лодке, управляться с парусом, стоять за штурвалом. Тут уже других учителей, кроме Цупки не было. А о педагогике он имел свое представление. Попутно с навигационными навыками существенно расширился Лехин лексикон, особенно по части местных ругательств.

Но, как ни странно, на деда Цупку он не обижался, а воспринимал его покрикивания с юмором. Почему-то, ему вспоминался первый тренер, который, хотя и выражался литературным языком (как ни как, работал то он с детьми), но мог так рявкнуть, что невольно вытягиваешься в струнку. А, ведь, как они, дворовая пацанва, его любили! Не принимая близко к сердцу соленые словечки своего теперешнего наставника, Алексей мотал на ус сложные названия такелажа и приемы работы с ним.

Наконец наступил день, когда Цупка решил обкатать лодку и своего матроса в боевых условиях. А именно, выйти в открытое море. Утром компаньоны отвязали лодку и с помощью больших весел вывели ее на глубокую воду в бухте. По команде деда Алексей поднял парус и постарался поймать ветер. Парус немного натянулся, и лодка медленно двинулась к выходу из бухты. Уже вскоре после начала движения экипажу удалось продемонстрировать свою выучку. В горловине бухты их кораблик едва не столкнулся сразу с двумя другими лодками. Но Цупка четко сработал у руля, а Лешка оперативно выполнил его команды, и катастрофы удалось избежать. И в дальнейшем, уже в неспокойном море, маленький экипаж уверенно выполнял сложные маневры, развороты по ветру и против, движение различными галсами. И лодочка не подвела, поскрипывала, но уверенно бороздила море.

Посмотрев на берег, на небо, и сделав только ему известные выводы, Цупка отдал команду:

— Спустить парус, якорь — за борт. Молодец, Лис, неплохо усвоил науку. Тащи удочки, порыбачим.

— Это твоя путина? — удивился Леха, — Мы, что, удочками ловить будем? Ну, наловим!

— Дурак ты, Лис. Старших нужно слушать. И не торопиться. Мы сейчас половим рыбку и узнаем, подошел краснопуз, или нет.

Они забросили удочки и стали наблюдать за поплавками. Дед Цупка же не прекращал делиться с Алексеем своими знаниями.

— Море наше — очень глубокое, но возле Саура идет гряда камней. Здесь рыба нерестится. Когда подойдет краснопуз, удочку закинуть будет некуда. Но весь косяк подойдет не сразу. Если мы сейчас поймаем хоть одного, значит рыба на подходе, значит, путина на днях начнется.

— О! Поймал. Это он, что-ли? — Леха держал на ладони прозрачную треугольную рыбку с довольно крупной для короткого туловища головой.

— Ха-ха, это ты цупку поймал, рыбак.

— Кого-кого я поймал? Что-то мне это название напоминает, — улыбнулся Алексей.

— Зря смеешься. Да, меня в честь этой рыбки прозвали. А было все так. Мои родители были бедными людьми, оба сироты. Но работящие. Поженились. Отец нанимался матросом, рыбу ловил, мать на соседей работала, стирала, в огороде копалась. Деньжат накопили, маленький домишко купили. Потом я появился, сестра… Да вот беда, отца во время шторма покалечило, слег он. Несколько лет, бедняга пластом провалялся, пока не прибрали его Великие к себе. Мать совсем, как призрак стала. И отца, и нас кормить надо, измучалась совсем. А я и ходить-то недавно научился, но повадился в бухту с мальчишками ходить, да рыбку ловить. А ловилась-то, в основном эта цупка. Рыбка никчемная, но если поймать много — на супец хватало. Я каждый день приносил ее, все матери легче. Отца кормила, сестру, и нам с ней хватало. Так ко мне эта кличка и прилипла. Потом легче стало. Подрос я, стал сам матросом на рыбачьи лодки наниматься. Рыбаком я был удачливым, зарабатывал хорошо. Родительский дом в порядок привел, сам женился, сестру за богатого торговца отдал. Свою лодку купил. Сыновей мне жена родила — оба красавцы, на меня похожи. Сильные, работящие. Вместе стали рыбачить. Разбогатели. Дом, видишь, какой отгрохали вместо старой хатки! И лодку купили новую, большую, не то, что эта. Все бы хорошо, да снова боги меня наказали. Поплыли мои сыны рыбу продавать в Конартрэст и пропали. Совсем. Ни лодки не нашли, ни их тел. То-ли потонули, то-ли пираты их захватили. Все одно. Жена с матерью не перенесли их гибель, умерли вскоре. Я не умер, но слег. Болел долго. Только недавно встал на ноги. Знаешь, Лис, если бы ты не появился, не стал бы я жить. Ты для меня…

Цупка расчувствовался, воспоминания почти довели его до слез, но вдруг все изменилось. Он резко подсек удочку и вытащил на палубу толстую серую рыбу длиной около двух ладоней с круглыми плавниками.

— Он! Он! Краснопуз. Ну, скоро пойдет.

— А где красное пузо-то? — удивился Алексей.

Цупка, кажется, снова стал самим собой, а именно, старым ворчуном, считающим себя великим знатоком моря и его обитателей.

— Нет, ну ты мне скажи, в каких это лесах водятся такие глупые лисицы?! Слушай и запоминай, пока я жив. Красное пузо — только у самок с икрой. Они пойдут вместе со всем косяком. А это — самец, разведчик. Они первые приплывают. Все, поплыли к берегу. Готовиться будем, дождя ждать. Поднять якорь.

Остаток дня прошел в утомительных хлопотах. Пришлось загружать на лодку пустые бочки и ящики, рыболовные снасти, запасы еды и питьевую воду. После этого Алексей пошел наводить порядок дома — главным образом, кормить, поить и чистить Серого. Но так же и проверить состояние погребов — хватит ли бочек и соли, не растаял ли по какой либо нелепой причине лед. На причал он вернулся, только когда стемнело.