Приведя дыхание в норму, Тао счел, что уже может воплотить самую сложную часть своего плана в жизнь. Прекратив останавливать время, Тао взмахнул палочкой, которую все это время держал в своих пальцах, и облегчённо, но тихо простонал, когда чужое тело воспарило над его ладонями. Осторожно направив тело Гуанмина в пространство между ветвей, Тао уложил его на самую широкую ветку уже по ту сторону забора и, надеясь, что Гуанмин не решит во сне перевернуться на другой бок, Тао поспешил взобраться по соседнему дереву к нужным ветвям и перескочить сквозь брешь в барьере. Уже будучи по другую сторону ограждения, Тао бережно отлевитировал Гуанмина на землю и, спрыгнув вниз, сразу же поднял того со снега и остановил время.

Донести Гуанмина до покоев Сюмина не составило никакого труда: дорогу туда Тао, к сожалению, знал слишком хорошо, а осознание того, что это последний рывок перед успехом, придало ему сил. Чувствуя, что запасы магии стремительно исчерпываются, Тао попытался ускорить завершение своего плана. Уложив Гуанмина на широкую кровать, Тао запустил время и накрыл постель принца сонным колпаком, который все же отнимал куда меньше сил, чем управление временем. Раздевая Гуанмина, Тао забрасывал его вещи себе за спину, имитируя раздевание в порыве страсти. Когда пришла очередь раздевать Сюмина, то Тао ощутимо передернуло. Убеждая себя, что это необходимость, он обошёл постель и, стараясь все же не касаться кожи принца, стал стаскивать с него пижамные штаны. С рубашкой было сложнее: прикасаться к принцу все же пришлось, ведь просто так переворачиваться он не желал. Стоило ему только снять с Сюмина рубашку, как Тао подскочил с постели, отбрасывая от себя чужую одежду, словно таракана, и, обежав кровать, сел со стороны мирно спящего Гуанмина.

Достав из кармана специально принесенный для этого платок, Тао разложил его на своей ладони и, обхватив пальцами вялый член омеги, стал неторопливо водить по нему вверх-вниз. Задрав голову и уперевшись взглядом в потолок, Тао старался даже краем глаза не видеть, то что делает его рука. Мысль о том, что это по сути такой же омега, как и он сам, успокаивала Тао и не позволяла ему вывернуть содержимое своего желудка на пол около кровати. Только почувствовав усиливающийся запах мандаринов, коими пах Гуанмин, Тао убрал свою ладонь и перегнувшись через омегу осмотрел простынь рядом с ним. Заметив в свете луны влажное пятно от смазки, Тао перебрался на изножье постели и испуганно замер. Перспектива того, что теперь необходимо возбудить и принца вызвала в нем небывалую волну отвращения. Ладно омега, даже Тао не мог назвать это со своей стороны изменой, но альфа... Причем тот, который к нему неравнодушен. Тао не желал к нему прикасаться даже через ткань: все равно он чувствовал плоть Гуанмина, очертания головки и выступающие вены. Судорожно придумывая иной способ, Тао убрал платок в карман и стал осматривать комнату: все же долго возбуждённым Гуанмин быть не мог, нужно было торопиться. Но не найдя ничего подходящего: плотного и того что потом можно забрать с собой, - Тао дотянулся до ладони Гуанмина и, заведя ее тому за спину, сжал его пальцы вокруг члена альфы. Накрыв чужую ладонь своей, Тао пытался контролировать движения, но получалось это плохо: сила трения и сжатия была не та, и возбуждаться Сюмин не собирался. Но Тао не желал отступать. Поменяв свою позу, Тао извернулся и, положив свою ладонь на ладонь Гуанмина так, чтобы все их пальцы совпали, Тао заставил ладонь омеги плотнее обхватить чужую плоть и стал резко и с силой водить по члену альфы, в этот раз все же наблюдая за процессом, дабы его собственная рука случайно не соскользнула и не коснулась Сюмина.

Увидев успех своих усилий, Тао прикусил губу в нетерпении и с помощью руки Гуанмина направил член Сюмина в омегу. Гуанмин тихо и болезненно застонал, когда почувствовал первое давление на девственную омежью пленку, но быстро умолк под действием сонных чар. Встав с постели, Тао отошел от нее на несколько шагов и, глубоко выдохнув, магией подтолкнул тела Сюмина и Гуанмина друг к другу. Услышав первые ноты вскрика омеги, Тао остановил время. Судорожно добежав до балконной двери, он распахнул ее, дабы выветрить из комнаты даже намеки на свой запах. Обновив сонный купол, который все равно получился слишком слабым, Тао бросил столь же тусклое заглушающее заклинание на комнату, надеясь, что это хоть немного снизит громкость вскрика, и бросился к выходу.

Тао со всех ног бежал к просвету в барьере, понимая, что чем дольше он использует свою силу, тем меньше становится радиус его воздействия. Догадываясь, что сейчас он останавливает время где-то на один километр вокруг себя, он стремился как можно быстрее покинуть территорию дворца, чтобы его не успели здесь увидеть.

До дома Тао добрался уставшим и перемазанной в грязи: для своей же безопасности ему пришлось бежать через лес, ведь вероятность встретить там кого-то из магов была равна практически нулю. Истратив едва ли не последние капли силы на то, чтобы забраться в свои покои через балкон, Тао стал по пути в ванную снимать свои вещи. Скинув их все в свою ванную-ракушку, Тао достал магические свечи и бросил одну к вещам. Наблюдая, как те горят в магическом огне, он бездумно следил за извивающимся платком, через который он трогал Гуанмина. Это зрелище напоминало ему о произошедшем, но и одновременно подтверждало, что он все сделал, и вроде бы даже так, как это было нужно. Радуясь, что магический огонь не порождает никакого дыма, тем самым исключая возможность появления перепуганных слуг, Тао направился в душ, смывать с себя события этой ночи.

Выйдя из душа, Тао дотянулся до большого полотенца и, накинув его себе на плечи, запахнул его края на груди. Взгляд вновь невольно зацепился за белесые шрамы в паху, отчего Тао зло цокнул языком. Но сил вновь роптать на заклинание просто не было. Смыв пепел со стенок ванны, которая, хвала небесам, была защищена от воздействия стихий, Тао направился в спальню, чувствуя, что организм требует с него восстановления сил и магии.

*****

Проснулся Тао только тогда, когда это позволил ему его организм, то есть в три часа дня. Причину того, что отец не пришел его будить, Тао не знал, хотя и рассчитывал на то, что это связано с его отбытием во дворец из-за случившегося: ведь решать такое без мудрого слова советника глупо.

Однако спустившись в столовую, Тао так и замер в дверях, увидев отца, который пил чай и читал очередную книгу.

- Доброе утро, мой маленький хитрец, - проговорил тот, так и не отрывая взгляда от строчек.

Кровь зашумела в ушах, и Тао не смог даже расслышать с какой интонацией к нему обратился отец, поэтому запинаясь заговорил:

- Т-ты о ч-чем, аппа?

Улыбнувшись, Чунмен поднял взгляд на сына и рукой махнул на соседний стул.

- Провернув такое, ты сдаешь себя при первом же упоминании случившегося, - уже открыто по-доброму протянул Чунмен, повторно предлагая Тао присесть.