- Ничего страшного, - она ласково погладила сына по густым волосам. - Вы еще победите, возьмете реванш, я уверена. А в качестве утешения могу предложить горячий ужин. Идите, мойте руки.

Что-что, а подбодрить своей готовкой Савада Нана умела, как никто другой. Даи кушал домашнюю лапшу, вдыхал аромат маминой стряпни и по чуть-чуть расслаблялся. Все последние дни он находился в жутком напряжении. Не только из-за поединков, все же Вария не собиралась их убивать, сколько из-за отношения отца. Тот словно чего-то ждал, к чему-то готовился. И новоприобретенная интуиция Вонголы противно пищала где-то в груди.

Дети уже спали, и Даи не сразу отметил отсутствие еще одного обязательного персонажа их ежедневных ужинов.

- Мам, а где Тсуна?

Нана выглянула из кухни, вытирая руки.

- Ее еще нет. Странно, - подняла глаза к потолку, приложила палец к подбородку, что-то вспоминая. - Она не говорила, что у нее есть какие-то заказы. Наоборот, хотела отдохнуть от них некоторое время.

Она вышла, а мужчины переглянулись. Даи сжал рубашку на груди. Интуиция резала нервы по-живому.

- Даи? - Дино встревоженно уставился на бледного, как полотно, парня.

- С сестрой что-то случилось, - еле шевеля губами прошептал Савада-младший.

Тсунаеши бежала, спотыкаясь, по ночному безлюдному району Намимори. Дыхание в груди кололо, а прижатая к левому боку ладонь ощущала противную горячую влагу. Кровь заливала рубашку.

Девушка свернула в подворотню, присела за мусорный ящик и склонилась над раной, ощупала ее. Пуля прошла навылет, никакие жизненно-важные, да и просто, органы не задеты. Но кровь текла без остановки, выплескивалась толчками при каждом неровном движении. Ныли сбитые коленки, проглядывающие сквозь порванную джинсовую ткань штанов.

Тогда ей удалось убежать. Она ушла от захвата, вывернулась от удара второго и убежала. Петляла как заяц, пытаясь добраться до оживленных улиц, но ее вовремя отсекли. Пришлось прятаться. Это удавалось только до некоторых пор, пока по ней не начали стрелять. Причем целились не на поражение, в задачу противника входило взятие добычи живой. Ей не давали ни минуты покоя, заставляли бежать, все время бежать. Она не имела времени даже достать телефон, чтобы вызвать подмогу.

Реборн.

Прохладный ночной воздух врывался в горло с хрипом. Как долго она ходит с открытой раной? Тсунаеши оторвала длинную полосу от рубашки, перетянула бок, зашипела от боли. На миг в глазах помутилось. Даже не по касательной, насквозь. Ничего, она справится. В крайнем случае можно зажечь пламя, хотя и не хотелось бы выдавать свои козыри. Но жизнь важнее. Кто они? От Вонголы или от Альянса? Отчим постарался или собираются шантажировать будущего босса? Прознали, кто она есть?

Вопросы без ответов. Интуиция, притихшая было на время, снова завопила. Тсуна поднялась и заковыляла в сторону неприметного с виду переулка. Из него можно попасть к продуктовому магазинчику, где она сможет воспользоваться телефоном.

Простреленная нога жутко болела, но на нее уже не было ни времени, ни сил. Из двух ран приходилось выбирать самую серьезную. Погоня приближалась. Тсуна слышала их голоса. Они проверяли все уголки в поисках ее. В свете фонарей блеснуло флик-лезвие. Его она еще не использовала сегодня.

Неосторожный мафиози заглянул в тень и захрипел, сваливаясь в перерезанным горлом. Тсуна воспользовалась получившейся лазейкой. Оставалось пройти узкую "кишку" - пространство между двух высоких кирпичных домов. Девушка чертыхнулась: там уже стояли черные, тонированные машины. Ей не сбежать. Окружили, причем профессионально. Савада присела, перетянула ногу, достала телефон. Пока не появилась погоня, у нее осталось немного времени. Буквально пару минут.

Мукуро взял трубку немедленно.

- План без изменений, проиграй поединок, - отчеканила Тсуна и положила трубку. Конфликт колец сейчас важнее. Даи важнее.

Затем набрала номер Шоичи, отключила звук и положила телефон за кирпич, экраном вниз. Это поможет Гусенице засечь ее местоположение.

Поднялась, выпрямилась навстречу запыхавшимся мужчинам. Те замедлили бег, перешли на шаг.

- Мы не хотим вам навредить, сдавайтесь, Савада-сан.

Тсуна улыбнулась, покачала головой. Первого, кто к ней приблизился, она пырнула ножом. В печень. Пусть порадуется напоследок. А потом зажгла пламя. Небесный оранжевый затопил всю "кишку", закричали обожженные мафиози. Некоторые опомнились от первого шока, выставили щиты. Тсунаеши вертелась, уходила от их оружия. И надеялась, что хоть кто-нибудь засечет такой всплеск силы. Пусть даже Вонгола, она им только обрадуется.

Но помощь не приходила, телефон оставался включенным. Его Тсуна старательно обошла своим огнем. Дышать становилось все труднее, и она чуть сбавила обороты, убрала огонь, чтобы сделать глоток прохладного, не раскаленного, воздуха. В котором не было бы смерти. Тсунаеши казалось, что запах горелой плоти пленкой растекся по гортани. В шею впилось нечто острое, болезненное. Девушка хлопнула по коже, как комара поймала. На ладони оказался маленький дротик, которому удалось прорваться в момент перерыва. Пламя, лижущее стены, медленно опало, стекло вниз и погасло. Тсуна ощутила себя пустой.

Блокировка пламени, полная. Наркотическое вещество, не позволяющее использовать внутренний огонь. Значит, знали о ее способности, готовились. Неужели кто-то из Варии или Каваллоне? И тем, и другим нет смысла, не выгодно. Цели их схожи.

Тсуна увернулась от удара, ушла вниз и сломала руку подошедшему мафиози. Сражаться в узком месте было тяжело, ботинки скользили по почерневшему асфальту. Она крутилась и вертелась, отражала удары, стараясь, чтобы за спиной всегда оказывалась стенка.

Но не боевик, не боевик, снайпер. Что-то впилось в спину, в ногу. Тсуна опустила взгляд. Еще один дротик.

Перед глазами все помутилось, мир как-то странной сузился, а стены домов взмыли ввысь. Под щекой оказалось тепло обожженного асфальта, над головой, как вороны, кружились чьи-то голоса. Но их она слышала уже плохо, как сквозь толщу воды.

Реборн....

Примечание к части

Потерянная Алиса

Перед глазами расстилалась улица, вереница только-только просыпающихся домов, еще скрытых предрассветной туманной дымкой. Полупрозрачная, как тонкая шаль-паутинка, пронизанная нежно-розовыми, с золотистыми вкраплениями, солнечными лучами, она укрывала весь город. Пейзаж, достойный кисти талантливого художника.

Реборн стоял перед окном, с кружкой кофе в руках. А перед мысленным взором стоял тонкий профиль, украшенный смесью розовых и золотистых тонов рассветного солнца. Тсунаеши сидела на крыльце, в руках исходила паром белоснежная кружка с кофе, та самая, из которой сейчас пил он. Она грела тонкие пальцы и куталась в домашнюю кофту, но не отрывалась от поднимающегося над горизонтом яркого, почти ровно округлого шара.