- О....

И слов больше не нужно было. Эрик протянул руку и сжал ладонь Тсуны, а та... губы девушки скривились, казалось, она вот-вот заплачет, как маленькая девочка. И, если честно, мужчина хотел бы, чтобы подруга отпустила себя, хотя бы раз. Но нет, справилась с собой, снова осушила бокал.

- А у тебя что? - как ни странно, пьяной не выглядела. И пока еще не чувствовала себя.

- Как всегда, - удрученно махнул рукой Эрик. - Он не обращает внимания, обжегся один раз и теперь дует на воду. Идиот. А я....

Они разговаривали, пили, кажется, даже пробовали подпевать караоке. Разгульная компания их потуги оценила в бесплатную порцию выпивки, отсалютовав раскрасневшейся Тсунаеши.

Друзья забыли о времени, улицы за окном уже давно погрузились в глубокую ночь, а они продолжали сидеть, заказывать выпивку и закуски, благо ресторан был круглосуточным. Какая прелесть!

В очередной раз взглянув на вход, Тсунаеши поняла, что посиделкам пришел конец. Эрик напротив выпил достаточно, изрядно окосел и, подперев щеку ладонью, грустно смотрел на полупустой бокал. Не в том он ищет истину, совсем не в том.

У входа стоял темноволосый, высокий мужчина со светлыми, почти прозрачными глазами. "Цвета стекла", даже еще бледнее. Кожаная куртка обтягивала широкие плечи, подчеркивала тонкую талию, открывала широкие, сексуальные бедра. Эрик не раз показывал фотографию данного индивидуума.

Его редактор. И его безответная любовь.

Мужчина огляделся по сторонам и уверенно направился к их столику. Тсунаеши закурила, прогоняя пламенем излишек хмеля из крови. Совсем трезветь не хотелось.

- Почему ты выбрал именно его? - толкнула она Эрика, отрывая друга от мечтаний о несбыточном.

- Он прекрасен, не только телом, но и душой, - после десятой стопки в товарище засыпал киллер, и просыпался поэт. - Мне нравится, как он морщит нос, когда что-то идет не так, как нужно. Нравится слушать его голос, нравится разговаривать с ним. Мне нравится, что его дочь - его маленькая копия. Во всем, вплоть до привычки чесать переносицу и прикусывать губу. И я мечтаю поцеловать однажды закусанную губу ее отца.... О, шеф, что вы здесь делаете? - неподдельно удивился он, глядя на воздвигшуюся возле стола фигуру.

Редактор тем временем пристально посмотрел на Тсуну. Та подняла руки, "сдаваясь", словно говоря, что между ними ничего нет.

- Я узнал, что вы проводите вечер здесь....

- Где хочу, там и провожу, - надулся Эрик. - Мне больно и одиноко. И я хочу напиться. А еще - поцеловать вас так, чтобы искры из глаз посыпались.

Мужчина тяжело вздохнул.

- Да разве я возражаю? - как-то обреченно спросил он.

И первым потянулся к Эрику. Тот ответил с небывалым энтузиазмом, даром, что был пьян.

На пятой минуте Тсуна поняла, что пора ей сматываться от этих влюбленных голубков. Иначе попросту пристрелит их. Из зависти.

До дома добиралась на такси. От алкоголя кружилась голова, не помогал даже свежий ночной воздух. Но даже в таком состоянии не стояния Тсуна была аккуратна и тиха. Неслышно сняла обувь, поставила ее у входа, практически поползла к себе в комнату. Чуть не свалилась с лестницы, выругалась, помянув всех архитекторов и строителей вполголоса, сквозь сжатые зубы.

Хотелось завалиться на кровать и ни о чем не думать. Хотелось забыться тяжелым, пьяным сном, навеянным алкогольными парами. Хотелось....

Стоило закрыть дверь, как она оказалась во власти сильных, жестких рук. Реборн обнимал ее, жадно вдыхал запах кожи, уткнувшись носом в изгиб шеи.

- Что бы ты ни задумала, кем бы ты ни была, я останусь на твоей стороне, - тихо прошептал он. - Я... не хочу тебя терять.

Последние слова он буквально вытолкнул из себя, через силу. Но глаза, шальные, блестящие... зачаровывали, манили.

- Я не отступлюсь от своего плана, - предупредила Тсуна. И пьяный голос звучал подозрительно серьезно.

- К черту! - великодушно разрешил ей Реборн. - Главное, что я не отступлюсь от тебя. А с остальным мы справимся.

Тсуна обхватила его шею руками, уткнулась носом в плечо, вдыхая резковатый аромат одеколона, перемешанный с собственным запахом мужчины. Дикая, вкусная смесь.

- Мне... мне очень жаль... - она икнула. - Но на... постельные подвиги я сегодня не готова.

Реборн закатил глаза и страдальчески вздохнул.

- Идем спать, пьяное чудо, - просто произнес он.

И Тсунаеши наконец призналась себе, что всю жизнь мечтала о человеке рядом, который принял бы ее и всех ее тараканов. Который бы понимал ее. И стаскивал одежду с пьяной, не стараясь читать нотации или соблазнить. Укутывая одеялом так, чтобы получился кокон. И обнимая сверху, крепко-крепко, до боли.

Наверное, именно о Реборне она всю жизнь мечтала.

Да начнется шоу!

Дорогой ресторан практически под самой крышей высотного здания. Одна стена - полностью стеклянная, и за ней открывался прекрасный вид на расстилающийся ночной город, покрытый сетью больших и маленьких огоньков, похожих на капельки воды на паутинке или рождественские гирлянды. Тсуна так и не могла определиться наверняка.

Накрахмаленные белоснежные скатерти, блестящая посуда, тонкие, хрупкие бокалы, в которых отражалось пламя свечей и неярких ламп. Негромкая музыка разливалась по помещению от стоящего в углу фортепиано. Некоторые посетители уже вышли на площадку и медленно покачивались в такт мелодии.

Романтика и спокойствие, обыденная жизнь. Иногда, после сумасшедшего дома, в который превратилось жилище Савада, хотелось уединиться и побыть обычными человеком. Забыть о мафии.

Особенно приятно было то, что напротив сидел сексуальный, притягательный и такой желанный мужчина. Как и любая женщина, да еще и снайпер вдобавок, она замечала взгляды, которыми провожали киллера представительницы прекрасного пола. Жадно скользящие по идеально сидящему костюму, широким плечам, ухмылке, скривившей тонкие губы. И про себя наслаждалась тем, что этот мужчина принадлежит ей. А когда ладонь Реборна скользнула по обнаженной в вырезе платья спине, осознала и взгляды мужчин.

Приятно, черт возьми. Все-таки давно она не позволяла себе выбираться в такие места с интересным спутником.

Реборн был предупредителен, вежлив и обходителен. Отодвинул ей стул, предоставил право выбора блюда и вина. В любой удобный момент ненавязчиво демонстрировал всем, что женщина принадлежит ему. Пусть даже просто брал ее за руку, это выглядело так... собственнически.

И все же... оставался один вопрос, который интересовал Тсуну на протяжении последнего времени.