Девушка тут же накинулась на него с вопросами, и первое, о чем она спросила, конечно, какой ответ дала ему Зарина. Курт ожидал этого вопроса, а потому подготовил более-менее пространный отчет. Якобы Зарина еще не приняла окончательного решения и они вместе пришли к консенсусу: она снова взвешивает все "за" и "против" и думает, стоит ли с ними связываться. И ничего страшного в этом нет - до Олимпиады еще целый месяц. При этом Курт суровым тоном попросил Эни не спрашивать саму Зарину об их разговоре, а также вообще больше не напоминать Эштель об Олимпиаде, якобы чтобы не спугнуть ее. Каели проглотила эту подслащенную ложь и клятвенно пообещала молчать. Ну и, конечно же, поддержать Зарину. Как же без этого?

   Зарина рядом с Куртом вытянула ноги и водрузила их на скамью, находящуюся на ряд ниже них. Затем она плавно откинулась и, подложив руки под затылок, опустила голову на скамью рядом выше. Вид при этом у девочки был такой, словно она лежала не на замерзших металлических поверхностях, а под зонтиком на лежаке жаркого песчаного пляжа.

   - Не стоит сидеть на холодной поверхности. Подложи что-нибудь под себя, - посоветовал Курт, который сам воспользовался своим портфелем, чтобы не было холодно. - Это неполезно для здоровья. Отморозишь что-нибудь лишнее.

   - Что я слышу? Неужели сейчас будет нудная лекция о необходимости воздерживаться от отрицательных факторов внешней среды для создания будущих поколений, дабы народ не постиг демографический кризис? - Зарина взглянула на юношу из-под козырька шапки, и это был первый взгляд, которым она одарила его за сегодняшнее утро. - Избавь меня от заслушивания твоих занудных речей, или я зафигачу тебе пяткой в нос. Учти, в лежачем положении мне удобнее провернуть этот фокус.

   Курт досадливо цыкнул и отвернулся, сразу почувствовав радостный укус холода. Если и существует тот, кто может вытерпеть это хулиганистое создание, то этот человек, скорее всего, святой!

   Зарина лежала неподвижно на скамьях, и если бы не вздымающаяся и опускающаяся от дыхания грудь, могла бы сойти за труп. Тем более, что ее кожа итак была ужасно ледяной, словно у тела при посмертном охлаждении.

   Сегодня на ней были те же кеды, что и всегда, и та же ветровка с лентами на рукавах, однако, она несколько сменила стиль и вместо широких брюк с тысячью карманами надела облегающие черные джинсы. Ткань по бедрам прихватывали тонкие черные ремни с чуть поблескивающей поверхностью, и еще одна пара таких же ремней обхватывала ноги чуть выше коленей, подчеркивая ужасающую худобу ее ног. Ветровка была расстегнута, и Курту на глаза бросилась новая вычурная бляха на ремне. Она представляла собой сложное путанное плетение лоз какого-то растения, увенчанного шипами роз, а сверху переплетения примостился приплюснутый поблескивающий череп внушительных размеров с премерзской широкой улыбкой, из глазниц которого торчали лозы с мелкими цветами. Весь ремень оплетали тонкие металлические цепочки, частью свешиваясь вниз, а частью переплетаясь с ремнями на джинсах. Кроме того, на Зарине была багровая майка, поверх которой шла цепь со знакомым Курту кулоном в виде черепа. И никакой кофты! Ветровка свешивалась по бокам от девочки, обнажая тонкую талию в облегающей майке, и ветер вихрем вцеплялся в полы куртки, стараясь утащить их за собой, заодно прихватив и саму обладательницу.

   Глядя на бледную незащищенную кожу девочки, подставленную холоду в некоем вызове, Курт едва удерживался от падения со скамьи - так его пробирало от дрожи. А еще ему на глаза бросилось несколько любопытных деталей. Например, любимые кеды Зарины теперь имели цвет не столь идеально белоснежный, какой имели всегда. То же самое можно было сказать и о ветровке девочки. На первый взгляд казалось, будто Зарина пару часов провела, ползая в пыльных злачных местах, о чем свидетельствовали потертости по бокам кед и у самой подошвы, а также темные и на вид несмываемые пятна на локтях, будто кто-то в порыве креатива смешал банку серой краски с водой и облил ею руки владелицы. Судя по всему, Эштель опять ввязалась в драку. Вот неугомонная!

   Курт приподнял брови, узрев лицо девочки. Благо, она в этот момент прикрыла глаза и не видела, что юноша пялился на нее.

   - Ты сегодня выглядишь неважно, - Курт поделился своими наблюдениями прежде, чем успел остановить себя.

   Зарина резко открыла глаза и испытующе уставилась на юношу. Курт хотел отпрянуть, но вовремя придержал себя, заметив, что в глазах Эштель не было злости.

   - Что еще за политкорректные формулировки? - ядовито поинтересовалась девочка. - Сказал бы прямо, что выгляжу дерьмово.

   - Я всегда стараюсь выражаться вежливо, - сухо сообщил ей Курт.

   Зарина что-то пробурчала, но юноша не расслышал ее слов.

   Лоб девочки щекотал рыжий локон, высунувшийся из-под шапки-гавроша. Зарина хотела сдуть его, но с этим делом тут же прекрасно справился ветер. Однако через мгновение тот же гадкий ветер закинул локон обратно.

   Зарина лежала на мерзлом металле, ощущая в голове попеременно то пустоту, то ноющую боль. Не зря Барон обратил внимание на ее внешний вид - она и правда выглядел не ахти, а уж чувствовала себя еще дерьмовее. После вчерашней встречи с плотоядным червяком, Бездарностью и парнем-эльфом она едва смогла заснуть. Не то чтобы ее переполняли впечатления, нет. Скорее, мозг добивали мысли о том, было ли это приступом ее больного воображения или все происходило на самом деле. Как ни крути, практичнее выходило, если бы вся беготня, колбасные червяки и бесполезные панки представляли собой какой-нибудь один большой глюк ее поддернутого дымкой шизофрении разума, а иначе... Про "иначе" вообще лучше не рассуждать. Во-первых, дорого, во-вторых, неполезно для здоровых остатков мозга.

   Ворочаясь под одеялом, Зарина досадливо размышляла, что будь произошедшее реальностью, ее спокойствию пришел бы конец. Действительно, как жить в полной безмятежности, если теперь придется вечно оглядываться в поисках рвущегося пространства с вываливающимися багровыми частичками или всматриваться в людей, проверяя, не стали ли они прозрачными, не появились ли внутри их тел дверки, а также пресловутые замки с ключиками? Тут хоть вешайся от самой абсурдности этой деятельности!

   Сон пришел к Зарине ближе к рассвету, а тот час, что она провела в компании с внезапно нарисовавшимся у ее "купола" Шутом, был зверски мучительным. Каким-то непостижимым образом Шут чувствовал ее смятение и раздражение, а потому беспрестанно задавал ей докучающие вопросы. Информацией Зарина делиться не собиралась, а потому на каждый вопрос отвечала ярким непристойным жестом, но к концу часа она так вымоталась, что уже не соображала, посылает ли она своего собеседника далеко и надолго, либо просто машет на него руками, как бабулька на шкодливого кота.

   В итоге за час ее мнимого сна не отдохнуло даже тело Зарины. Ушибленные локти саднили, а спину ломило так, словно вчера ей сделал массаж кто-то тяжелый и с копытами. Под глазами залегли синяки, лицо еще больше побледнело, а щеки впали. Большая удача, что вчера Лаус задержался на работе и не видел, в каком виде прошествовала в дом его младшая сестра. Помятая и в синяках, припорошенная асфальтовой пылью, как мороженое шоколадной крошкой. Наверное, его хватил бы удар.

   С утра Зарина мрачно оглядела последствия "червячного инцидента", ярко отразившиеся на одежде. Еелюбимойодежде, надо сказать. Тащить ветровку в химчистку казалось выходом из положения, но Зарина терпеть не могла химчистки. Сплошная обдираловка. К тому же лишних деньжат у них не водилось и каждая копейка была на счету. Поэтому, собираясь в школу, Зарина пребывала в пресквернейшем расположении духа. Хотя даже при таком неблагоприятном расположении дел удача оставалась на стороне "жертвенного агнца" Зарины: утром Лаусу нужно было выйти пораньше, а значит, ему снова не удалось оценить внешний вид и эмоциональное состояние сестренки. Лаусу крайне повезло - хоть денек проживет в спокойствии.