Солнце давно за деревья ушло и последний приз я уже вручал по серости, как слышу за спиной шушукаются, да не просто так, а с подрыкиванием. Обернулся, Твердило стоит, насупившись.
- Ты барон своего механикуса уйми, виданное ли дело, посеред лагеря демонов приваживать, да в костреце с ними забавляться. Не уймёшь, сам его на голову укорочу, лихоимца.
- Каких демонов?
- Бес их знает, каких. Мелких вестимо.
- Не надо его на голову коротить, лучше поедем и безобразие то прекратим.
Вагенбург встречал гомоном и запахом кулеша упревшего, в том же углу где механикус обретался, напротив, пахло углём древесным и молотки в походной кузне постукивали. Сам пропоица сидел у костерка малого и следил как в огне демоненок ярится, шипит и вертится. Вокруг уже толпа собралась и опасливо за теми игрищами наблюдала.
- Эй, механикус! Почто непотребство устраиваешь? Почто нечистого в лагерь притащил? Прекрати занятие богам противное, а не то без башки своей глупой останешься!
Пиитух с трудом оторвал взгляд от костра и с недоумением уставился на барона.
- Какого нечистого?
- Да вот этого, который в огне вертится. Демон мелкий да вертлявый.
Тут механикус заржал, чисто конь над кобылой, хохоча он завалился на спину и задрыгал обутыми в чоботы ногами в воздухе. Пришлось его огреть литвинской нагайкой, чтобы в разум пришел. Подействовало. Мастеровой подскочил и поклонился в пояс.
- Твоя милость, не дерись и не лайся, сейчас все объясню. Тут демонов нету, одна лишь игра разума человеческого. Смотри. - Пропоица вытянул рукавицы из-за пояса и сунув обутые руки прямо в огонь, вытащил оттуда демона, тот не замедлил шариком медным обернуться и только паром пофыркивал. - Вот смотри, шарик полый внутри, да две трубочки гнутые, аккуратно припаяны. Внутрь воды наливаю и в огонь сую на двух спицах бронзовых, чтобы он крутиться мог беспрепятственно. Вода внутри закипает, ну как в котелке обычном и пар образованный из трубочек свистит да шарик крутиться заставляет. Безделица. Токмо показывает, что единение сил первичных - огня и воды нечто третье производит - движение. А вот это как раз и загадка есть над которой я и размышляю.
Тут Твердило влез:
- Значит он огнём водяного бесит, изгаляется. Дай барон я его мечом рубану, да и дело с концом, а не то на ближайшей переправе дядька-водяной с нас виру возьмёт людьми али лошадьми. Он таких штук не прощает никогда, как о том не размышляй. Про то все знают.
Стоявшие позади кметы одобрительно загудели, только один полусотник рассудительно сказал, что мол мечом уже не поможет, топить надо, прямо здесь, в пруду, а иначе водяной не успокоится. До механикуса стало медленно доходить, что шутки кончились и его кажется сейчас живота лишать будут, за колдовство злокозненное. Бахнулся он на колени и запричитал голосом жалостливым:
- Ой, не губите люди добрые, не со зла я, а по недомыслию! Водяному сам виру заплачу, богатую. Прямо завтра на рассвете, в том пруду, что рядом находится!
Повопил он так, да повалялся на земле какое-то время и затих. Люди, а что люди? Люди у нас отходчивые, видят что человек раскаялся, водяного в костерке уже не крутит, виру заплатит. Чего ещё надо? Не душегубцы какие, погудели благожелательно, да и пошли кулеш есть, пока не простыло. А мастеровой с коленок встал, как ни в чем не бывало, отряхнулся и сказал тихим голосом, буд-то и не блажил только что:
- Твоя милость, доспех южный, черненый матово, на тебя готов. Подогнали. Идем, примерять будем.
Твердило Отвердович только головой покрутил от такого лицемерия, но сказать было нечего и потопал он восвояси, удивляясь натуре человеческой.
Вот кто бы что не рассказывал, а лучшие конные ратоборцы во всем Илаале это эльфы. В том Лонгобрад убедился самолично увидав как шестеро закованных в золоченую броню ушастых расшвыряли копьё барона Вепря и понеслись дальше по полю сечи сея вокруг ужас. Их надо было остановить, тем паче, что откуда-то вывернулись ещё четверо и пошли на соединение со своими.
- В галоп! Смерть им!!! - Рыцарь ле Манн притиснулся сбоку, пажи привычно сформировали крылья, а новики сбившись двумя плотными ватажками вырвались вперёд, обтекая короткую шеренгу латников. Эльфы это заметили и развернулись встреч, превратившись в блестящую стену и наклонив свои необычно длинные пики с цветастыми флажками. От истребления бароново копьё спасли конные арбалетчики. За мгновение до сшибки захлопали тетивы и с семерыми людьми столкнулись лишь трое беловолосых, ещё трое были вышиблены из седел тяжёлыми болтами. Впрочем и трое эльфов в стихии конного боя это очень много, ле Манн и двое пажей были сбиты с лошадей, а все ушастые, оставшись невредимыми, уже схватились за тяжёлые кривые мечи. Тут повезло Лонгобраду, один из эльфов оказался к нему боком и не увидел как лэнс бьет его в подмышку поднятой в замахе руки. Только поторжествовать не получилось, вторая "камера" из четверки золоченых всадников наконец доскакала до свалки и один из них грудью своего коня свалил Бурого вместе с бароном. От удара о землю вышибло дух и перед глазами всё стало черно, а звуки пропали. Потом кто-то поднял забрало и в маленькое оконце сунулась встревоженная физиономия одного из пажей:
- Твоя милость, живой?
- Вроде живой, помоги подняться. Что с конём?
- Да что ему сделается, вон стоит.
Бурый действительно стоял на трясущихся ногах и ошеломлённо мотал башкой. Хороший коняга, крепкий. А вокруг бесновались миигиты, без пощады добивая последнего эльфа, знать кровную месть совершали. Тут бы надо по порядку вспоминать.
Вчера, уже за полдень, от передового отряда примчался гонец.
- Войско идёт, в силе тяжкой. Мы столкнулись с их дозорными, нескольких литвинов посекли, те наутёк, да и погоню на новиков навели, хорошо что рыцарь ле Манн успел за меч схватиться. Двоих зарубил, а одного кметы арканом словили, правда и у нас двое молодых к Илагонову престолу путь пошли искать, да ещё двое пораненых. Господин рыцарь весь отряд в кулак собрал и за рощу увёл, а меня к вам отправил с пленником полонённым.
Вот так мы встретились с войском графа ле Ресепет, младшего наследника бездонных сундуков торговой компании, которой его семья (конечно через подставных лиц) владела. Уразумев се, я отдал распоряжения, коих по счёту было ровно три. Во первых. Дядьке-пестуну обоз скоро разворачивать и идти на место последней ночевки, там вагенбургом встать и к обороне готовиться. Как дядька сладит все, пусть ко мне спешит чтоб совет держать. В других. Войску заглавному назад податься, за гряду холмов, тех, которые мы только что проехали, там и схорониться. И последнее. Ле Манну, рыцарю храброму да разумному, свой отряд завесой развернуть да пятиться, боя с ворогами не принимая.
Распорядившись так, сел с пленником разговаривать. Вот здесь то и открылась мне гиенна смрадная, "большой политик" прозываемая.
Полонённый наш оказался дворянином, много лет в имперских конных егерях прослужившим, навроде тех, что у Бирюков обретались. По его словам выходило, что Император Порфироносный с большой приязнью ле Ресепета принял и дал право ему невозбранно охотников в имперских землях нанимать. Той граф, в средствах совсем не стесненный, быстро под свой баннер двести лэнсов поставил, среди которых и отряд эльфов-извергов. Багрянородный к той дружине немалой, от щедрот своих ещё полусотню егерей добавил, на время их от имперской службы отставив. Только видать сего мало ему показалось и решил он ещё помочь герцогине вдовствующей, отрядив своего тысячника, по южному - маршалом прозываемым. Той маршал зовётся ле Броманс и сил ему дали ни как не меньше регулярной роты рейтаров и пехотной баталии с обозами и помогальщиками всякими.
Как услышал я такую весть, закручинился, захотелось мне зелена вина, что из местного крыжовника делают. Вот сходили в полюдье называется, пейзан да сервов для своего хозяйства набрать. Как сейчас вся эта силища даванёт, так от нас только мокрое место останется. Только пьянкой горю не помочь и стал я того дворянина ещё спрашивать, тут как ясно солнышко в день пасмурный, прозвучала благая весть. Имперский тысячник в бой не торопится и от войска графского дней на дюжину в пути отстал, значит то, что супратив нас сейчас дружина сильная, но в бою вполне одолимая. Полегчало мне, но не надолго, сам себе вопросец задал да и сам на него ответ нашёл. Отчего это император делами нашими северными пристально столь интересуется? Да ведь просто все, сейчас граф с семьей да с сподвижниками нашего герцога в бою победит, а победивши на вдовице женится. После этого вместе с маршалом альянс то и нарушит, отказав знатным фамилиям в выделении уделов самостоятельных, а сам наместником императорским станет, имперской силой поддерживаемый.
