- Начинай механикус! И да поможет нам Пятерка Богов!
Мастеровые только того и ждали. Отодрали деревянный ставень от окна, специально в стене пробитого и все вместе огнеструй накатили, механикус ткнул факел в плошку, та сейчас же огнём взялась, той огонь язык трубчатый облизывал. Подмастерья вчетвером за коромысло схватились и ну давай качать, только стук пошёл, пропоица к голове подошёл и чего там дёрнул. Как взрычало! Как зашипело! Да ка-ак фахнет! Сунулся я опять в свою бойницу и увидел как струя жидкого огня, дымом опоясана, чуть вниз загибаясь, уперлась в покатый живот башни, чуть ослабла, потом снова вздыбилась и опять все Огнём залила, теперь повыше. От жара великого прибитые коровьи шкуры начали скукоживаться, обнажая доски строения. Только тура того кажется не заметила и продолжала ползти к стене города, вот тогда и осмыслил я, ведь Огонь башню не сразу сожжет, да пока она сгорит многие к нам в гости пожалуют.
- Твердило! За мной!
Балкон с мостом, вот он, рядышком! Рукой подать. Выше ярусом арбалетчики, с нашими лучниками перестреливаются, что на двух соседних башнях засели. На стене никого нет, лишь камнями валяются зубцы сбитые, да пара мертвых, болтами утыканы. Снизу дым поднимается и слышно как Огонь взрыкивает да мы с Твердилой торчим посерёд этой вакханалии. Только долго поскучать в одиночестве не пришлось нам, мост со скрипом опускаться начал.
- Труби, Отвердович, труби! Я пока этих задержу!
Мост до середины чинно прошёл, а потом как грянется! И зацепился крючьями за огрызки зубцов. Открылась мне дорога деревянная с перилами, а в конце дороги той провал чёрный в котором кто-то ворочается. Время стало длинное-длинное, мысли тягучие:-"Вот и все барон, довоевался...". Только додумать до конца не успел, на мостик попёрли алебардщики, беззвучно рты раззевая. Бегут медленно, на меня замахиваясь. Так же медленно шагаю навстречу, под топор подныриваю и концом меча, аккуратно в рот разверстый, тыкаю. После, кистью дёрнув, второго поперёк лица крещу и поставив защиту, отшагиваю. Алебарду в сторону отвожу и уколом достаю ещё одного, в горло. Сразу получаю толчок снизу, по кирасе, зачерненой матово. Перерубаю древко и обратным движением бью в голову. Тут и мне по голове прилетает крепко, аж присаживаюсь, а алебарда снова на замах пошла, ишь ты, резвый какой, рублю локоть руки, той, что ко мне ближе. На мосту заминка, проход битыми пешцами завален. Отшагиваю. Оглядываться некогда, мысль мелькнула:-"А чего это арбалетчики прохлаждаются? До сих пор меня не истыкали?" Только опять додумать не пришлось, пешцы мостик расчистили и построившись, трое в ряд опять вперёд пошли. Нет, ну ты на них посмотри, никакой куртуазности, трое на одного и не совестно? Отступаю назад и влево, понимаю, что нельзя их пропустить в караулку, пока там мастеровые с Огнём возятся. Рядом возник Отвердович, кривой эльфийский меч двумя руками держит и на того, что с копьём, наскакивает. Копейное жало, на лист похожее, орочьей брони пробить не смогло, а за то воевода пешцу башку развалил. Отшатнулись в живых оставшиеся, а полутысячник видать болт словил, как стоял, так и сел на задницу. Ну что за притча? Опять я один. Прыгаю вперёд и рублю крест-накрест, сотоварища выручать надобно.
Время опять нормальный ход взяло, различаю снова звуки и запахи. Воняет паленой кожей, из-за стены вой несётся нечеловеческий, по всему видать огонь добрался до толкальщиков, только пихоты по мостику валят сплошным потоком, хоть и дым снизу густой идёт. На другой стороне стены синие котты мелькают, не дают прорваться к дальней от нас башне.
Вот чего у маршальских воев не отнять, так это дисциплины и подчиненности, только благородной смелости не достаёт им. От меня одного назад пятятся, меча свистящего-побаиваются. Тут позади толпы робкой появился рыцарь, видать только наверх поднялся, закопчённый весь. Пешцы от него аж шарахнулись, в кучу сбились и опять по стене вперёд поперли, алебардами и копьями угрожая. Теперь мне отступать приходится, только успеваю что отмахиваться, да опасаюсь как бы о Твердилу не споткнуться. Опасаюсь зря, Отвердович уже на ногах и рядом встаёт, теперь мы вдвоём врагов сдерживаем, благо, что больше, чем по трое в ряд они не могут построиться. Тут подмога нежданная пришла, один пихот осел с болтом в груди, за ним следующий. Улучив момент, оглядываюсь. Ба, механикус! Пристроился на лесенке каменной да и стреляет, арбалеты меняя, которые снизу ему подмастерья подсовывают. Молодец, десятка не робкого. Из-за его спины Вепрь появляется, зарычал и наверх вырвался.
- Барон! Подвинься!
Меч "бастард" воздух режет с шипением, наводя на пихотов изумление. Отхожу за спину ле Линга, дух перевести, а то запалился, как мерин на пахоте, пот горячий глаза залил, отереться бы надобно. Только гляжу, из провала темного уж не вои бегут, а языки пламени вырываются. Знать горит тура уже изнутри, получается, что отбили мы приступ.
То видать и враги поняли, остановились и копьями ощетинились, сознают - смерть их пришла, со стены мы их не выпустим. Хуже нет, чем ловить крысу, в угол загнанную, покусает обязательно, знать опять нам людей терять, а того мне не хочется.
- Эй, вы! Бросай оружие. На милость сдавайтесь, все одно вам не жить!
Из толпы протиснулся рыцарь закопчённый.
- Жизнь моим людям сохранишь?
- Да пёс с ними, пусть живут, нам не жалко.
- Тогда сдаёмся- и шагнув ко мне, отрекомендовался учтиво- кавалер ле О'Марр, маиор пихотных. - Сказав то, поворотил меч рукояткой ко мне. - С кем честь имею?
- Барон Лонгобрад, предводитель сего воинства. Вот так я встретился с человеком благороднейшим, ставшим в будущем на многие годы моим другом сердечным.
