Наверное было что-то во взгляде или позе Антона такое, что произвело впечатление, потому что Костин папа изумленно округлил глаза и шагнул назад. Добивать надо было сейчас, Антон это очень хорошо понимал, и уже открыл было рот, чтобы парой фраз заставить нежеланных гостей свалить, как вдруг его ухватил за локоть Саня. Бережно, очень осторожно. Так, как не касаются, когда раздражены или злятся.

      — Прости, Тош. Можем мы поговорить наедине?

      Антон нахмурился. С одной стороны, к Саше претензий у него не было. Более того, к нему он относился очень тепло, и не только из-за Ромыча. Саня действительно был отличным парнем. С другой стороны, оставался Костин папочка, от которого неизвестно чего ожидать. Отец связываться с омегой не сможет, а сам папа у Антона был слишком интеллигентным и мягким, чтобы противостоять прямой грубости. По крайней мере, долго. Да и страх перед сверхъестественным никто не отменял. Антон вот ухитрился втюриться в такого вот сверхъестественного, и все равно немного побаивался его темной сути.

      — Я прошу прощения, — совершенно неожиданно проговорил Костин папа. — Поведение мое было и в самом деле более чем недостойным. — Он извинительно склонил голову сперва перед Антоном, а затем перед его папой. — Эмоции. Умоляю вас, Антон, поговорите с Сашей. Это поможет прояснить ситуацию. Нам действительно очень нужна ваша помощь. Но боюсь, я вновь не смогу быть объективным.

      Антон был настолько изумлен, что даже ответить ничего не смог. Злость внутри него сразу улеглась, а напряжение в комнате ощутимо спало. Саша же не стал терять времени даром и потянул Антона в сторону его комнаты. Там он сел в кресло-пуф, провалившись почти наполовину в усевшийся за время службы наполнитель. Антон же угнездился на кровати и притянул к себе, почти неосознанно, плюшевого медвежонка, с которым до сих пор продолжал спать.

      — Черт, — когда пауза начала затягиваться, простонал Саша и запустил руку в волосы. — Понятия не имею с чего начать.

      — Лучше с самого начала, — Антон выпалил эту очевидность и лишь затем задумался над собственными словами.

      — Логично, кэп, — хмыкнул Саша, но в следующую же секунду стал серьезным. — Знаешь ли ты о Теории Пар среди оборотней?

      — Откуда бы? Со мной не сильно-то делились информацией о вас. Я так понимаю, это засекреченные сведения.

      — Типа того. Мы не слишком распространяемся с посторонними.

      Это «посторонними» гадостно резануло Антону слух, но он, конечно, не подал вида, отлично понимая, что он никто иной как посторонний.

      — Теория Пар, — с легкой, очень нежной улыбкой начал рассказывать Саша, — это своеобразная магия нашего народа. Каждому из нас предназначен только один партнер. Кто это будет, человек ли, оборотень ли, совершенно неважно. Но только с ним мы можем зачать потомство. Безусловно, природа умнее нас. Она предусмотрела вероятность того, что кто-нибудь излишне умный решит обойти это дело, и потому связала Пару невероятным чувством притяжения. Вот только двусторонне это работает только в связке двух ликанов. Если же один из партнеров — человек, тут самому надо стараться. Все как у людей: добивайся, завоевывай, ухаживай. Животная харизма помогает, конечно, но это не панацея. — Саня вдруг замолчал, раздумывая или подыскивая слова. — Костян вот нашел свою Пару, — он проговорил это медленно, омерзительно, отвратительно медленно, словно напитывая каждое слово ядом безнадежности.

      И Антон вдруг почувствовал, что задыхается, что все эти недели уверенности в полном излечении — самообман века. Его замутило. Захотелось хотя бы открыть форточку, высунуться и глотнуть пропитанного смогом кислорода. Он уже дернулся, когда Саша продолжил:

      — Это все произошло до пробуждения второй сущности, а ты был в Игоря влюблен, вот его и понесло. Доводил тебя, бесил, сам бесился — все в лучших традициях пубертата. Детский сад, конечно. Мы думали перебесится, пройдет с возрастом, а все видишь во что переросло…

      — Стоп, стоп! Я ничего не понимаю! — У Антона натурально пухла голова. Он уже физически чувствовал, как ее раздувает от этого потока информации. — Мы говорили про Костю, про его пару, из-за которой, я так понимаю, вы здесь, но я никак не улавливаю связи с собой. Я-то при чем тут?

      Взгляд у Саши сделался таким жалостливо-снисходительным, что Антон понял, что именно сейчас случится взрыв.

      — Так ты же его Пара, Тош.

      Вот теперь подышать стало жизненно необходимо. Все вокруг поплыло и закачалось. Внутри Антона раздавалось, стремительно ширилось что-то, чему он не мог подобрать точного определения. Паника, изумление и еще нечто невыносимое в своей восхитительности буквально подбросило его с мягкого матраца. Антон подскочил к окну, распахнул створку и высунулся в приглушенный высотой уличный шум.

      — Тош, — Саша бережно придерживал его за плечо и несмело поглаживал по спине, — ты не переживай так. Никто тебя ни к чему не принуждает. Мы просто… Твою мать! Положение-то безвыходное…

      Саша пытался подобрать слова, выбирая явно не те, и косо сплетал их в бессвязную чушь. А Антон не слушал и не слышал его. Та мешанина чувств, то ли под действием кислорода, то ли от истекших минут расслоилась, успокоилась и выбросила на поверхность то теплое, что неотъемлемо ассоциировалось с Костей. То, что вытягивало из памяти дрожащие от тягучего восторга воспоминания: о постпьянстве на речке, об осторожных успокоениях, о страхе быть пугающим, о помощи, которую не оказал бы никто. То, что срывало дыхание от одного упоминания имени.

      Антон отшатнулся от окна, кажется, заставив Сашу вздрогнуть, усадил его обратно и сам сел напротив.

      — Еще раз, внятно. С чувством, с толком, с расстановкой. И главное, с акцентом на мою роль.

      — Эм… — по-ходу, Саня был ошарашен, но Антон слишком хотел знать подробности. Он уже измаялся просто без этих дурацких подробностей, о которых почему-то ему сообщает не тот и уж точно не тогда, когда следует. — Ну, ты, типа, Костина Пара… Так, я понял, еще разок, — Саша взял себя в руки, расставил все в своей голове по местам и уверенно продолжил: — Тогда, три года назад, Костян в тебя как-то внезапно для него самого влюбился. Мгновенно и слишком уж сильно. Он к такому не привык, плюс боялся сильных привязанностей, типа свободой хотел насладиться до встречи с Парой. А тут ты еще в другого влюблен, долго, сильно. Костян к такому вообще готов не был. Он никого и не добивался-то в своей жизни, ну, ты сам понимаешь…