Как всегда звучало логично. Антон кивнул и уткнулся взглядом в мостовую, повторять свой акробатический этюд он не горел желанием.

      — А тебя? — неожиданно раздался голос Кости.

      — Меня что? Беспокоят ли слухи?

      — Угадал.

      — Слухи о том, что я встречаюсь с самым симпатичным альфой на многие километры вокруг? Не особо, — протянул Антон.

      — То есть ты считаешь меня настолько привлекательным? — удивленно поинтересовался Костя.

      — Можно, я не стану отвечать?

      — Почему это?

      — Боюсь, что твое самомнение таки лопнет и меня забрызгает, а я только сегодня помылся.

      — Засранец, — псевдозло зарычал Костя и ухватил Антона, зажимая его голову подмышкой. — Проси прощения, — настойчиво порекомендовал он, приставляя к его макушке костяшки пальцев.

      — А чего не соси? — решил дерзить так дерзить Антон.

      Он повернул голову и куснул Костю за бок. Не сильно, но место было выбрано правильно. Альфа дернулся и ослабил захват. Этого было достаточно, чтобы Антон вырвался и рванул к дому. На его счастье, он уже успел выучить все гнилые и сломанные доски, так что мчался горным козлом. Однако, это не помешало Косте догнать его и схватить, прижимая руки Антона к бокам и чувствительно стискивая его в медвежьих объятиях.

      — Ты, я смотрю, очень смелый, да?

      — Я вообще очень, — прокряхтел Антон, извиваясь как червяк. Хотя толку от этого было — ноль.

      — На-а-аглый, — отчасти даже уважительно протянул Костя. — А не боишься, что я на самом деле заставлю прощение сосать?

      Можно было продолжать нарываться и выдать что-то в том же духе, но Антон повернул голову, встретился с Костей взглядом и на полном серьезе ответил:

      — Не боюсь. Ты можешь сказать что-нибудь неприятное, но никогда не применишь силу. — Получилось чуток пафосно, и он добавил: — Да и зачем тебе это, с твоей-то смазливой внешностью.

      Костя повелся, улыбнулся, но как-то вымученно.

      — Ты прости меня за то лето, — вдруг выдал он. — Вел себя как мудак. Я, на самом-то деле, так не думал. Просто зло вымещал. Прости.

      — Да ладно тебе, — такого поворота Антон не ожидал и не слишком понимал, как реагировать на это откровение. — Собственно, ты оказался для меня неплохим таким мотиватором, чтобы привести себя в форму. Так что я, наверное, даже должен быть благодарен. — Костя успокоенным не выглядел, и Антон продолжил: — Люди за это такое бабло вываливают, а ты за просто так, от доброты душевной…

      — Все, хватит! — расхохотался Костя, зажимая ему рот ладонью. — Я понял.

      Он разжал хватку и парни, наконец, дошли последние метры до Антоновой калитки.

      — Ну, спасибо, что проводил, за разговор и за… эм… извинение, — улыбнулся на прощание Антон.

      Костя был каким-то задумчивым и в ответ промычал что-то нечленораздельное. Антон уже повернулся к калитке, когда вокруг талии обвилась в полуобъятии рука. Он замер, и Костя чуднО, вымученно прошептал ему в ухо:

      — Пожалуйста, будь не таким хорошим.

      Пока Антон решал, как реагировать: поблагодарить или, что логичнее, отшутиться, альфа резковато отстранился и, не произнеся больше ни слова, ушел. Антон покачал головой, но решил не заострять свое внимание. В конце концов, копаться в голове и душе альфы, с которым он пробудет вместе еще от силы полтора месяца, ему совершенно не с руки. Хочет Костя играть в неразделенную симпатию, пусть играет. А ему, Антону, о другом беспокоиться надо. Все эти размышления вяло перетекали в голове, убаюканной накатившей с новой силой духотой. Антон обтерся влажным полотенцем, и, прилагая поистине титанические усилия воли, выполнил все положенные гигиенические процедуры. К тому моменту, когда его голова коснулась подушки, мыслей о Косте, его заморочках, настоящих или выдуманных монстрах и даже чокнутом бывшем не осталось. Антон буквально отключился и проспал непозволительно для себя долго. Вопреки всем его ожиданиям жара не удовлетворилась ночью. Она напиталась июльским солнцем и нагло выжгла кислород. Вспотевший, как мышь, Антон со стоном скатился с кровати и растянулся прямо на прохладном полу. Помогло это слабо, разве что собрать потекшие мозги в относительную кучу. Хотелось пить, но деда не было стопроцентно. Он собирался пойти сначала на рыбалку, а потом в лес, так что ждать его в ближайшее время точно не стоило.

      Антон соскреб себя с пола и дотащился до кухни. Даже вылаканная кружка воды не спасла. В таких случаях хорошо помогал травяной чай, но дед ничего подобного не заготавливал, так что срывать надо было свежие листочки на улице. При мысли о том, что придется что-то на себя напяливать, Антон, успевший стянуть мокрую после сна футболку, страдальчески поморщился. Он рассекал в одних тонких боксерах и даже под угрозой пыток не согласился бы натянуть что-то сверх. С другой стороны, можно было выбежать прямо так. Благо, кусты смородины и малины росли чуть ли не под окном, а на этот конец деревни почти никто и не ходил. Да и время для прогулок неподходящее.

      Антон выскочил в коридор, чуть ли не бегом спустился по лестнице и выглянул на улицу. Там предполагаемо никого не наблюдалось. Он постоял еще немного, прислушался, так как неслышно прокрасться по разбитой мостовой практически невозможно, и выскочил из дома. Кусты от его кровожадного взгляда будто бы съежились и втянули свои листочки. Но Антон бодро прочесал по доскам настила и принялся немилосердно обдирать те, что посвежее. Он почти закончил, пучок в руке тянул уже на хороший чайничек, как вдруг странный звук, нечто среднее между стоном, всхлипом и рыком, заставил его замереть и медленно повернуться в сторону забора.

      Собственно, в заборе и была главная проблема. Дачи, отстроенные необщительными жителями столицы, окружали непроглядные трехметровые махины. Здесь же заборы делались из нечастого штакетника и открывали любопытному взору все, что происходило за ними.

      Конечно, предстать перед кем-то из знакомых в одних труселях было позорно, так что Антон в момент вспыхнул. Вот только когда он натолкнулся на расфокусированный взгляд замершего по ту сторону Кости, вся краска с его лица схлынула так же быстро, как и появилась на нем. Глаза альфы абсолютно отчетливо светились ярко-желтым. И цвет этот не мог быть ни обманом зрения, ни игрой света. Антона затрясло. Он выронил весь гербарий и влетел в дом, чуть ли не на ходу запирая замок. Он слышал стук в дверь, слабый, явно не рассчитанный на то, чтобы ее вышибить, какие-то слова, успокаивающие интонации и ни капли не верил им. Было так адски, непередаваемо страшно, что он не мог перестать скулить, вползая на лестницу спиной вперед. От новой волны паники замутило, сознание вроде как выключилось, потому что в себя Антон пришел в своей комнате под кроватью. Он сжался в комок и давился выворачивающими спазмами сухих слез. Все оказалось так просто! Дело не в каких-то запретных для оборотней территориях на Севере, а в том, что здесь уже есть свои стаи. Как это не пришло ему в голову раньше? Идиот!