- Эй, овца, я тебе гостинец принес, - Ярик взял немного семечек и стал сыпать их на голову парня. - Не слышу благодарности. Или твои алкаши родители тебя не обучали хорошим манерам?
- Отвали, - прошептал Вася, стряхивая с головы семечки и снова погружаясь в конспект.
- Э нет... - Ярик вдруг запрыгнул на стол, за которым сидел мальчишка и, достав из кармана газету, продемонстрировал ее однокурсникам. - Господа, прошу обратить внимание, что мы имеем честь учиться в одной группе с начинающим поэтом, рядом с которым Есенин - просто жалкий рифмоплет. Обратите внимание на газету в моих руках. Последний выпуск "Курского парнаса" опубликует на своих страницах выдающееся произведение Василия Теремчука, в котором он описывает свои трудовые сельскохозяйственные будни на картофельных полях...
А дальше Ярослав под гогот однокурсников начал читать опубликованное в газете стихотворение Васи. И хотя это было красивое стихотворение о природе, мальчишка тут же почувствовал себя так, как будто написал что-то непристойное. Было ужасно стыдно. Не выдержав всей этой сцены, парень вскочил и пулей вылетел из аудитории. Ярик спрыгнул со стола и побежал следом за мальчишкой. Нагнал он его на лестнице, которая из-за начала пары быстро опустела.
- Куда пошел, поэт? - презрительно протянул Ярик, поигрывая газетой. Вася молчал, чувствуя, что краснеет от стыда и обиды. Парень не мог понять, за что его травят? Ну кому надо, что он там пишет? Но нет, надо... Ярик же не успокаивался. - Что ты такой грустный, тебя сегодня с утра что, в жопу кактусом трахнули? Педик...
- Я не педик... - прорычал Вася.
- Стихи в наше время только педики сочиняют, особенно такие стихи, как твое. Ты что, думаешь, что ты чего-то стоишь? Ты посмешище. Посмотри на себя, - Ярик брезгливо коснулся пальцем рубашки Васи, - Что это? Да я бы лучше голым ходил, чем в такой одежде... Над тобой даже девки смеются...
Вася молча слушал, понимая всю правоту слов Ярика. Сам-то обидчик был привлекателен, модно одевался, носил стильную стрижку, вечно хвастался то айфоном, то айпадом и имел успех у девчонок. А Вася? Да, он хорошо учился, зато во всем остальном... Мальчишка не понимал, что он внешне не менее привлекательный, чем Ярик, и даже лучше его по многим параметрам. Но никто никогда об этом не говорил Васе, и парень просто не смел думать, что может даже отдаленно кому-то понравиться.
- Что молчишь, деревенщина? Ты хоть понимаешь, что ты даже не в силах за себя постоять? - Ярик облизнул пересохшие губы и, убедившись, что никого нет поблизости, влепил мальчишке звонкую пощечину. Вася попятился назад и уперся в стену. Ярик в ответ рассмеялся, - Я теперь тебя буду мануально воспитывать, ничтожество.
И, презрительно хмыкнув, Ярослав отправился в аудиторию
Глава 3. Жизнь Эдуарда
Если глядя на Василия, у всех окружающих возникала масса вопросов, в кого пошел мальчик, то в случае с Эдуардом всё было ясно как день. Глаза темно-карие - мамины, волосы светло-каштановые - тоже мамины, тонкие губы и выдающиеся скулы - в папу. Получилось красиво, по крайней мере самому Эдику нравилось, а также нравилось его родителям, трем девушкам с параллельного курса, двум парням-одногруппникам и даже одному профессору, сутулому старичку с кафедры теории коммуникативистики и печатного слова. Правда, надо отдать Эдику должное, ни с кем из них он интимную связь не поддерживал. Потому что ему никто не нравился. Мальчишка вообще вырос очень требовательным к окружающим и, позиционируя себя как поклонник прекрасного, изводил коллектив вечными жалобами на несовершенство окружающих людей. Эдик мог долго и пространно рассказывать, глядя на собеседников и высокомерно морщась, что их одежда является пощечиной общественному вкусу, что рубашка не гармонирует с джинсами, а в такую погоду надевать белые кроссовки просто верх неприличия и прическа такая уже не в моде... Но обычно в такие моменты его прерывал однокурсник, Саша Орехов, комментируя речь Эдика чем-то приземленным и просторечным, что-то типа: "Короче, ты мудак, ты мудак и ты мудак". После чего Саша поворачивался непосредственно к самому эстету и следующие десять минут парни на всю аудиторию выясняли ориентацию друг друга, которая, к слову сказать, ни для кого не являлась секретом.
Эдик был честным гомосексуалистом, о чем не постеснялся даже сообщить любимым родителям, которые после таких известий первые два месяца водили сына по психологам и к гадалкам, но, не достигнув никакого результата, потом полгода ходили туда сами.
С Сашей ситуация была сложнее. Он отрицал свою любовь к мужскому полу, но злые языки поговаривали, что на одной из квартирных вечеринок миловидного брюнета, находившегося в сильном алкогольном опьянении, нещадно драл, непонятно как оказавшийся там, младший преподаватель Максим Владимирович, и, кажется, не по любви, а за оценку "отлично". Впоследствии сам Саша категорически отрицал случившееся и даже начал встречаться с прыщавой отличницей Светой, что косвенным образом подтверждало, что мальчишка чувствовал себя неуверенно, а значит, и в квартире преподавателя всё-таки что-то произошло.
Эдик напрямую никогда не вспоминал Саше эту сплетню, парню были свойственны черты благородства, однако на рыцаря он всё-таки не тянул.
- Слушай сюда, уёбище, - Эдик со злостью смотрел на однокурсника. - Прежде чем перебивать меня, ты хоть раз в жизни закрой сессию не через постель.
- Что ты имеешь в виду, пидор?
- Что имею, то и введу.
- Губу закатай, - фыркнул Саша, ухмыляясь. - Такому ничтожеству как ты...
- Да ты скоро на панель пойдешь, лишь бы тебя за неуспеваемость не выгнали.
- Девочки, сядьте по местам, уже десять минут, как идет пара, - вошедшая в аудиторию в самый разгар скандала ответственная за курс преподавательница, Мария Сергеевна, классическая старая дева, безэмоционально устроилась за столом, открывая журнал. Парни с ненавистью покосились друг на друга и под тихий хохот одногруппников сели каждый на свое место. Но никто, кроме самих скандалистов, не чувствовал возмущения: факультет журналистики и не такое видел в своих древних стенах.
- Итак, во-первых, я отмечу кто пойдет по какой специализации. Напомню, их три: радио, телевидение, печать. Потом обсудим факультативы, - женщина надела очки и принялась записывать.
- Афанасьев!
- Печать.
- Белов!!
- Телевидение.
- Брыльски!
- Телевидение.
Марья Сергеевна монотонно перечисляла фамилии курса:
- Окулин!
- Печать, - произнес мальчишка и покосился на Сашу, заметив, что тот отвлекся. Эдик заранее выяснил, что выбрал одногруппник и злобно улыбнулся, выжидая.
- Орехов!
- А... - парень поднял голову, но тут раздался голос Эдика.
- Он будет орально работать. По привычке...
