Немецкий ученый Адам Олеарий (1603–1671) в «Описании Московии» сообщает, что в России нет ни одного города, ни одной деревни, в которых бы не было парных бань, общественных или частных. «Русские могут выносить чрезвычайный жар. Ложась на банных полках, велят себя бить и тереть свое тело разгоряченными березовыми вениками, чего я никак не мог выносить». Олеарий пишет, что «от такого жару русские делаются красные и обливаются холодной водой. Зимой же, выскочив из бани, валяются на снегу, трут им тело, будто мылом, и потом снова входят в жаркую баню. Такая перемена противоположных деятелей благоприятствует их здоровью».

Камер-юнкер Берхольц, находившийся при дворе Петра I, в своем дневнике записал, что побывал в русской бане: «Нашел, что она очень полезна, и положил себе наперед почаще прибегать к ней». Далее Берхольц рассказывает, что русские люди умеют дать воде, которую льют на раскаленные печные камни, ту степень теплоты, какая необходима. «Вначале спокойно лежишь на полке, устланном соломой, сверху покрытой чистой простынею. Затем начинают парить березовыми вениками. Это необыкновенно приятно, потому что открывает поры и усиливает испарину. После энергично скребут пальцами по всему телу, чтобы отделить от него нечистоту, что также очень приятно. Затем берут мыло и натирают им все тело так, что нигде не остается ни малейшего следа грязи… Окачивают, по желанию, теплою или холодной водой. Чувствуешь себя как бы вновь рожденным…»

Купец из Бельгии Оливье Брюнель и испанский врач Антонио Нуньес Риберо Санчес, служивший при дворе императрицы Елизаветы Петровны, — тоже не обошли молчанием русскую баню.

Петр I, сооружая на голландских верфях фрегат, жил жизнью простого плотника и не мог обойтись без русской парилки.

А вот еще одно свидетельство — Андрея Константиновича Нартова, токаря Петра, члена Петровской Академии наук и одного из учредителей Академии художеств: «В 1718 году, в бытность Петра Великого в Париже, приказал он сделать в одном доме для гренадер баню на берегу Сены, в коей они после жару купались. Такое необыкновенное для парижан, по мнению их, смерть приключающее действие произвело многолюдное сборище зрителей. Они с удивлением смотрели, как солдаты, выбегая, разгоряченные банным паром, кидались в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находящийся в прислугах императора, видя сам сие купание, Петру Великому докладывал (не зная, что то делается по приказу государя), чтобы он солдатам запретил купаться, ибо-де все перемрут. Петр, рассмеявшись, отвечал: «Не опасайтесь, господин Вертон. Солдаты от парижского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя русской баней. У нас бывает сие и зимой: привычка — вторая натура».

Петр I не только чтил русскую баню, но был организатором первых водолечебных курортов в России. Посетив знаменитые европейские курорты: Баден-Баден (в отрогах Шварцвальда ванны из естественного пара минеральных источников), Карлсбад (нынешние Карловы-Вары), Пирмонт, Спа, Петр распорядился разыскивать «лечительные воды» в российских землях.

Когда в 1703 году был основан Петербург, разрешили строить бани всем желающим, и не бралось никаких пошлин.

Баням на Руси всегда приписывали лечебный, оздоровительный смысл. В архивах сохранилась запись о том, что 11 мая 1733 года от медицинской канцелярии получено разрешение «завести в Москве лечебную баню». Хозяина этого заведения обязывали «цену брать без излишества, дабы на него жалоб не происходило». Кроме того, «запрещено держать горячие вина, водки и всякий заповедный напиток».

А вот другая архивная запись об открытии 11 ноября 1763 года в Петербурге на Малой Морской улице лечебной бани «для потения и лечения флюсов и прочих телесных припадков по докторской рекомендации».

Английский посланник в России граф Карлейль, вернувшись к себе на родину, так написал о русских банях: «Польза их дознана опытом, можно считать средством к предохранению от болезней».

О том, что легендарный полководец Александр Суворов любил париться в бане, считал ее прекрасным средством закаливания и укрепления здоровья, вспоминал сержант Сергеев: «В бане Суворов выдерживал ужасный жар, после чего на него выливали ведер десять холодной воды, и всегда два ведра вдруг».

В. А. Гиляровский, в книге «Москва и москвичи» писал: «Москва без бань — не Москва!». В наши дни в Москве более 80 общественных бань, а частных бань и сосчитать трудно.

Я остановился в трактире и на другой день отправился в славные тифлисские бани. При входе в баню сидел содержатель, старый персиянин….Персиянин ввел меня в бани: горячий железо-серный источник лился в глубокую ванну, иссеченную в скале. Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань. Опишу их подробно.

Хозяин оставил меня на попечение татарину-банщику. Я должен признаться, что он был без носу, но это не мешало ему быть мастером своего дела. Гассан…начал с того, что разложил меня на теплом каменном полу, после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком; я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение. (Азиатские банщики приходят иногда в восторг, впрыгивают вам на плечи, скользят ногами по бедрам и пляшут на спине вприсядку….). После сего долго тер он меня шерстяною рукавицей и, сильно оплескав теплой водою, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас, как воздух! …шерстяная рукавица и полотняный пузырь непременно должны быть приняты в русской бане: знатоки будут благодарны за такое нововведение.

После пузыря Гассан отпустил меня в ванну; тем и кончилась церемония.

Екатерина играла в карты, за ее спиною скучал Ермолов — высокий стройный блондин, лицо которого портил широкий приплюснутый нос, за что Потемкин и прозвал его le negr blans (белый негр). Вот он склонился к плечу императрицы, что-то выслушал от нее и решительно направился в сторону Сегюра:

— Ея величество желает говорить с вами.

Сегюр приблизился, Екатерина смотрела весело.

— Где вы успели побывать, граф? — спросила она.

Сегюр ответил: в Европе много разговоров о русских банях, и он, прибыв в Россию, сразу же посетил народную баню.

— Жара была нестерпимая, я боялся дышать. Банщики же, взяв в руки громадные веера из березовых веток, стали меня ими опахивать, очевидно желая навеять на меня прохладу… Глупцы! — воскликнул Сегюр. — От дуновения этих вееров я не ощутил свежести, мне стало еще жарче, и я спасся бегством.

Конечно, я слышал и даже что-то читал о Сандуновских банях, поэтому в самый первый свой приезд в Москву в 1976 г я посетил знаменитые бани. Пришлось отстоять долгую очередь, но в баню я попал. В то время она отличалась хорошей печкой и специалистами, которую эту баню готовили: мыли, сушили, поддавали воду. Первый заход, как правило, был без веника, чтобы подышать ароматом трав, а в следующий заход уже можно было париться с вениками.

Принципиальное отличие Сандунов от других бань — это сервис, который здесь всегда на высоте. Тут можно постирать вещи в прачечной, заказать еду из знаменитого ресторана «Узбекистан», расположенного по соседству, воспользоваться услугами «банщиков», как правило, бывших спортсменов, которые могут помыть, попарить и сделать массаж. Кроме того, в Сандунах просторно, а также есть отличный бассейн.

В начале XVIII в. стояли возле Кузнецкого ряда (нынешний Кузнецкий мост) у реки Неглинной деревянные бани. Мылся в них торговый люд, кузнецы, грузчики, возчики. А на другой стороне реки Неглинной, неподалеку от Охотного ряда, топились бани Авдотьи Ламакиной. Банщиков в торговых банях не было. Каждый сам доставлял себе воду для мытья, черпая ее прямо из Неглинной при помощи «журавля». Во время большого пожара в 1737 г. бани возле Кузнецкого ряда сгорели. А бани Ламакиной уцелели — они стояли на пустыре, между двумя прудами. Несмотря на неудобства и грязь, народ туда валом валил, поскольку других бань поблизости не оказалось. Знаменитые в ту пору актеры Петровского театра Сандуновы, жившие между Звонарными (ныне Неглинными) переулками, прикинули доход этих бань и, убедившись, что дело очень выгодное, решили построить на месте своей усадьбы большие каменные бани. Осуществить свой замысел им удалось лишь в 1806 году. Впрочем, сами Сандуновы банным делом не стали заниматься, а сдали их в аренду Ламакиной. Эти бани и по сей день называются Сандуновскими. Они получились по тем временам роскошными — с зеркальными залами, с мягкими диванами. Наняли опытных банщиков, прислугу. Сандуновские вскоре превратились в своеобразный аристократический клуб.