- Я только хочу сказать, Брайан, что мир стал бы лучше, если бы Рэйдж использовал свою супер-силу во имя Добра. Ну, ты понимаешь, извращенцы, отвоёвывающие свои улицы. Анальный секс. Миллионы минетов.

- Когда ты так говоришь об этом, даже Добро кажется вполне неплохой штукой. Тебе стоит попробовать себя в рекламном бизнесе, ты можешь быть весьма убедительным.

Джастин подползает ближе, кладёт руку на чуть впалый живот – Брайан очень худой – и утыкается носом в ключицу, шепча: «Я уже предпринял кое-какие шаги и сплю с боссом».

Брайан позволяет дотрагиваться до себя, пока курит. Цыкает зубом: «Не очень это хорошая идея, спать с боссом, Тейлор. Я бы так никогда не сделал».

Время тянется как ириска.

- Это потому, Брайан, что твой босс толстый и лысый урод, а мой – самый красивый мужчина на свете.

- Ммм, - Брайан удовлетворённо мурлычет. Его так легко уважить комплиментами, хотя Джастин подозревает, что, несмотря на всё это внешнее самодовольство, он и не подозревает, насколько красив.

– Обычно это плохо заканчивается.

Это произносится шутливым тоном, Брайан говорит как бы не всерьёз, но то, как жадно и быстро он затягивается, подсказывает Джастину, что это вовсе не шутка, и Брайан действительно считает, что ничего у них не выйдет. Сразу становится неуютно и кажется, что воздух в спальне разряжается.

- Думаешь, мой босс бросит меня ради кого-нибудь помоложе?

- Нет, - изо рта вылетает облачко дыма, и Джастин украдкой переводит дух. – Сложно найти кого-то помоложе, чтобы это уже не выглядело как педофилия. – Брайан затягивается так, что сигарета выгорает практически до фильтра. – Но ведь может так случиться, что ты устанешь первым.

Это нелепо. Это абсурдно. Это невозможно. Брайан что, действительно боится такого развития событий? Это так глупо, что…

- Ведь такое уже случалось.

Верно.

Джастин не знает, что ответить. Он не понимает, просит ли Брайан у него объяснения произошедшему и «Я думал, что ты меня не любишь/ Я думал, что любовь – это совсем другое/ Я думал, мне нужно что-то другое/ Я вообще тогда не думал!»застревают в горле. Причин много, но ни одна из них не кажется достаточно убедительной. «Я бы никогда тебя не оставил, если бы ты только попросил, вот что он мог бы сказать. «Как бы я хотел, чтобы это никогда не случалось, и я бы не бросил тебя лишь для того, чтобы понять, что оставлять тебя я не хочу» . Но он ничего такого не говорит, потому что Брайан никогда не думает о будущем, а прошлое для него мертво. Он мог бы засыпать его обещаниями, но Брайан не верит в слова, и Джастин решает, что докажет всё это, оставшись рядом с ним навсегда, пока они оба не превратятся в дряхлых беззубых стариков. Да, так он и сделает. Он будет его любить, пока Брайан не поймёт, что бояться нечего.

А ещё Джастин знает, что Брайан отлично умеет слушать и слышать, даже когда он говорит без слов. А если бы и не знал, то получил бы отличное тому доказательство две недели спустя, когда Брайан Кинни собственной персоной, Брайан Кинни провозглашающий своим жизненным кредо «Деньги-Удача-Член», помогает ему расклеивать по всему городу листовки против Стоквелла.

- Это всё бесполезно, - говорит Брайан в три часа ночи посреди заледеневшего Питсбурга.

Джастин целует его в попытке убедить, и они продолжают расклеивать плакаты на безлюдных улицах, которые через несколько часов заполнят толпы народа. Когда Брайан нагибается за следующей листовкой, Джастин вдруг решается, потому что ему вдруг приходит в голову, что это подходящий момент.

- Брайан.

- Что?

- Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Брайан смотрит не него, как на умственноотсталого. Продолжает клеить листовки. Ведь когда он сможет изменить этот мир, то мир этого не забудет и обессмертит. И он будет вечно молодым и красивым.

ГЛАВА 6

ШЕСТЬ [То, как уложены яблоки]

"Я думал, ты собирался стать следующим Энди Уорхолом". (Brian, 1x18)

Линдси

Когда Линдси была на шестом месяце беременности, то думала, что всё не так уж плохо. На седьмом – я это выдержу. Сейчас её срок - восемь месяцев и две недели, а единственная мысль: «вытащите это из меня». Она пристраивает ноги повыше, чтобы не умереть тут же на месте. Вот уже несколько месяцев она не видит своих ног.

Как может так опухать и болеть что-то, чего я даже не вижу?

- Это всё ты виноват.

Стоит невыносимая жара, а Брайан даже не вспотел.

- Я только в баночку надрочил. А вот о том, чтобы запихать в себя мою сперму ты договаривалась с врачами самостоятельно. А ты что думала? Что он не будет расти?

Она огрызается, но как-то беззлобно: «Брайан!», а в душе радуется, что Мелани ушла за покупками, потому что разгулявшиеся гормоны вызывают у нее внезапные перепады настроения, которые отнюдь не кажутся Мел такими уж забавными. Посмотрела бы на неё Линдси, окажись Мел в подобной ситуации.

Выказывать недовольство гораздо легче, чем таскать на себе одиннадцать лишних килограммов и ребёнка, который только и делает, что растёт и пинается. Разумеется, за исключением тех случаев, когда от него ждут, что он будет толкаться. Тогда малыш затаивается, выжидает.

- Что за ерунда, - фыркает Брайан. – Он не шевелится.

Он собирается убрать руку, но Линдси накрывает её своей. Теперь их ладони лежат на её животе.

- Имей терпение.

Ребёнок всегда затихает, когда происходит что-то непривычное. Рука на животе, не принадлежащая ни Линдси, ни Мелани, к которым он уже привык, как раз подпадает под эту категорию. Но он начнёт шевелиться. Линдси знает это. Брайан глазеет по сторонам. Его сын по-прежнему не подаёт признаков жизни, и он начинает терять терпение.

- По любому, чушь всё это, - говорит Брайан. - Он даже не понимает, что происходит, у него мозгов сейчас не больше, чем у телепузика.

В гостиную заглядывает солнечный луч. Линдси лежит на диване, ноги выше головы. Она вздыхает, и рука Брайана, прижатая её ладонью, поднимается и вновь опускается.

- Каким, ты думаешь, будет ребёнок?

- Чёрным.

- Я серьёзно, Брайан.

- Да откуда мне знать?

- Ну а каким ты его себе представляешь?