"Да... - вполне резонно поддакнули про себя уставшие гребцы, всяческим образом изображая на лицах мировую скорбь и житейское сочувствие. - Кто не способен создавать собственное добро, тот и чужого не удержит".
- Беда-то какая, - сурово рекли незадачливые скандинавские громилы, мрачнея с каждым часом. - Пес с ним, с чужим скарбом - в другой раз его поимеем. А вот корабли - эта наша самая серьезная утрата! Без них - любой викинг, словно одинокий волк под луною, у которого не осталось ничего хорошего за душой, кроме собственной шкуры и голодного воя...
"Да... - снова вполне благожелательно подумали про себя сострадательные гребцы. - Наверное, пропавшие посудины суровых отпрысков севера пошли своим нелегким каботажным путем. Может быть прямиком на морское дно, во имя Господа нашего всеблагого. А может статься сразу к бесам в преисподнюю".
Лица невольников при этом светились неугасимой христианской верой, включая молчаливого японца Такеду и мавра. Они с полным смирением обратили свои лики навстречу погожему золотому светилу и, преисполненные вселенской благодати, преспокойно положили ладони на весла.
Викинги чувствовали себя не лучшим образом. Привычная тьма ругательств, кабацкая брань и собачий лай вместо обыкновенной путевой речи раздавались со всех концов "Огненного дракона". Однако, несмотря на потерю скарба, невзирая на злые происки фортуны и бескрайние хляби океана, ближе к полудню измотанным гребцам дали малость пожрать. Кормежка была хоть и грубая, но вполне сытная. Она состояла из вяленого мяса, пересоленного на добрую сотню процентов, кислых ломтей ржаного хлеба и глиняной плошки с водой. Кормили скупо, но вполне разумно, чтобы хватало сил на справную работу.
После стылого ночного ветра еда пришлась кстати. Люди немного согрелись и даже как будто слегка повеселели. Если бы не длинная ржавая цепь, аккуратно протянутая меж ногами гребцов, то жизнь могла бы выглядеть всего лишь беспокойным сновидением усталого путника, а не затяжной страшилкой неведомого сочинителя. Однако цепь расставляла все по своим положенным местам, возвращая людей к действительности помимо их воли. С таким подарком судьбы каждый невольник становился заурядной вещью, объектом для нескончаемых побоев и унижений. Эта цепь низводила гребцов до состояния явной рабочей скотины, судьба которой была незавидной и предопределена свыше.
Рубин снова осторожно попробовал оковы на прочность, однако свобода стоила куда дороже его жалких потуг.
Видя тщетные усилия товарища, широкоплечий мавр понимающе ухмыльнулся. Рубин мрачно улыбнулся в ответ. Улыбнулся неприметно, краешком губ, чтобы колючая плеть надсмотрщика не прошлась по его улыбчивой физиономии. Переговариваться не полагалось, разве что когда у хозяев было хорошее настроение. В такой обстановке приходилось прибегать к разнообразным хитростям, придумывать тайные знаки или обмениваться многозначительными взглядами. Али Ахман Ваххрейм вновь оскалился, обнажая ровную череду белых зубов: "Дескать, ничего-ничего, мой добрый друг, сей поводок не самый ужасный подарочек, который можно обнаружить в пределах этой сказочной ойкумены. Главное, чтобы вместе с утраченной свободой у тебя не отняли чего-нибудь куда более существенное, чем твоя вчерашняя независимость и чувство собственного достоинства".
Норманны вели себя на удивление спокойно. Утолив "горе" добрыми чарками вина, воины спали вповалку, прикрывшись волчьими и медвежьими шкурами возле самой мачты. Здоровый главарь, которого Рубин мысленного окрестил Флибустьером С Большой Буквы, изволил приткнуться пьяной рожей в деревянный настил и погрузился в долгий сивушный сон. Рядом приткнулись его боевые соратники, преданные ему, как вышколенные псы. Таким образом, в окружении самых неистовых собутыльников и добротных бочек душистого ирландского пива, Флибустьер С большой Буквы летел к своей заветной мечте. Вместе с ним летел его нетрезвый кворум, его беспросветное будущее, его потаенные думы, его неведомые скандинавские видения и зычный храп.
- Летите голуби, летите... - ядовито проворчал какой-то недремлющий гребец. - Надеюсь, ваш стремительный полет закончится в нужном месте, на положенной виселице, где недоброе воронье и людские проклятия окажут вам самые достойные почести.
В ответ раздался зычный храп. Викинги прохрапели всем скопом. Прохрапели обстоятельно и дружно. Они всхрапнули так, что черный небосвод слегка содрогнулся, а сверкающие звезды едва не рухнули вниз. Только надсмотрщик из Бирки* - здоровенный детина с хлыстом, сделал вид, что все идет по плану. Этот угрюмый парень настороженно следил за притихшими гребцами. Между собой, втихомолку, прикованный к веслам народ называл его Проклятым Биркой.
Так прошла ночь...
Эпизод четвертый.
Он возник случайно, как появляется и возникает всякая случайность в этом сумасбродном мире.
На третий и четвертый день плаванья ходко прошли проливы Ла-Манш и Па-де-Кале. В Северном море натолкнулись на сильный встречный ветер и были вынуждены дрейфовать на северо-восток, в сторону далекого Варяжского моря**. На пятые сутки, после нескончаемой бурной ночи, едва рассвело, совершенно неожиданно повстречали дюжину торговых кораблей. Благодаря численному превосходству они двигались навстречу скандинавской флотилии с бесцеремонной и отвратительной наглостью, словно стая борзых собак, увидавших вдруг целый выводок медведей посреди чистого поля.
Когда подошли ближе, быстро выяснилось, что корабли принадлежат французским негоциантам.
- Купцы-то явно из Ганзейского союза***, - заметил кто-то. - Ишь охраны-то сколько...
Действительно, торговый флот сопровождался несколькими военными кораблями, борта которых буквально ощетинились копьями и алебардами. Похоже, этот рыночный коллектив шел из северной части Европы, следуя в прибрежные области Венеции, а может быть и куда подальше, к самым истокам мироздания.
Небо было безоблачным. Оно походило на пустую и опрятную скатерку, расстеленную на вдовьем столе у осиротевшего семейства, так что встречный флот выглядел как на праздничном параде. Где-то - еще дальше, возле самого горизонта маячила еще одна горстка разноцветных парусов.
- Святой Себастьян*! - с надеждой воскликнула парочка чумазых маркитантов родом из южной Франции. - Это же наши дорогие братья!..
Казалось, французские братья покажут себя как истинные родственники, коим беды и несчастья далеких сородичей понятны и близки как собственные проблемы и хворь. Купцы были рядом, рукой подать, однако норманны предпочитали иные родственные отношения. Недолго хмуря кустистые брови, суровые воины Валгаллы сходу развернули свои шустрые челны на запад и устремились к Туманному Альбиону как проклятые.
Разворот прошел лихо. В основном за счет весельного управления и громогласных подбадриваний Проклятого Бирки. Тут уже основательно досталось гребцам. Впрочем, французские мореходы даже глазом не моргнули, чтобы начать преследование исконных врагов.
Рабы на веслах с надеждой оглянулись, но тотчас же уразумели, что древние сыны прославленных булочников и думать не думали о погоне.
"Что ж... - хладнокровно подумал Рубин. - Их вполне можно понять, потому как затевать опасную игру с морскими разбойниками стоит лишь тогда, когда все твои игральные кости лежат шестерками кверху, а так - наобум, против викингов лезут только законченные идиоты".
Никто не перечил подобным размышлениям. Разве что японец Такеда привстал немного с места и аккуратно поправил съехавшую под задницей тряпицу.
Увы, французы прочно обосновались на своих тихоходных водоплавающих гробах и, наверное, всерьез полагали, что своя собственная шкура куда важнее ускользающей добычи. Кто осудит их за это? Какая собака пролает им худое слово за этот вполне благоразумный поступок? Хотя, по правде сказать, любое преследование варягов вряд ли привело бы французов к желанной победе, ибо здесь - в открытом море - противопоставить скорости драккара можно было разве что силу господню. Но где взять подобную силу, если сам Господь Бог то и дело помогает тем, кто не тешит себя бесплодными иллюзиями и скорбными молитвами, а мчится, что есть мочи, к сумасбродной и переменчивой удаче...
