- А вот если подкармливать ею всякий вонючий сброд, - высокомерным тоном бросил еще один остроумец, - то вскорости сам начнешь вонять не хуже иного оборванца.
- Друг мой... - безмятежно ответил ему Рубин. - Вонять может кто угодно. Это несложно. Гораздо труднее не вонять в принципе.
Солдат не понял шутки. Он выглядел здоровым и глупым, как выглядят все здоровяки на свете. Солдата звали Рыжим Ливси. Рыжий Ливси родился в Йорке. Он на целую голову возвышался над Рубиным и, наверное, совершенно чистосердечно полагал, что мир с такой безопасной высоты, вполне доступен для его издевок и колючих замечаний. Вежливость парню не грозила. А вот крепкий кулак Рубина пришелся в самый раз.
- Поддай ему еще разок, - обронил Али Ахман Ваххрейм. - Чтобы не заносил нос выше крыши...
Приятели Рыжего Ливси угрожающе поднялись с мест. Их было голов тридцать, не более того, и все они как один намеревались заступиться за своего павшего под стол собутыльника.
Ситуация развивалась неуправляемо и быстро. Однако на стороне Рубина находилось ужасающее чувство голода, храбрость и, наверное, двадцать самых отпетых, самых отчаянных голодранцев на всей территории Туманного Альбиона.
- Нас прибило сюда случайным ветром! - яростно провозгласил Рубин, разбивая кувшин с вином о голову какого-то подвернувшегося рубаки. - Однако каков бы ни был этот ветер, я лично никому более не позволю издеваться надо мной, будь то сам король или цепные псы вшивых аристократов!
В общей свалке особо отличился Али Ахман Ваххрейм и неприметный японец Такеда. Оба сумели показать неподдельные чудеса воинского искусства, непринужденно доказывая всем и каждому, что истинный боец способен биться в любых самых тяжелых условиях, хоть посреди столовых лавок, хоть в кулинарном аду.
Пример оказался заразительным. Бывшие норманнские пленники последовали ему без колебаний, после чего в помещении разразилось самое натуральное побоище. Дрались в основном деревянными ложками, вилками, столами и лавками. В ход шел любой предмет, что попадал под руки. Мелькали подхваченные миски с мясной похлебкой, свежеиспеченные булки с капустой, пузатые кувшины с вином, громадные сковороды с пережаренной рыбешкой, жирные куски курятины, малосольные огурцы и колоритные народные матюги.
Грохот, крики и блядские угрозы висели в воздухе гроздьями. Но вслед за яростными матюгами и летающей посудой, появилась личная гвардия лорда Герриона. Эти люди не ведали пощады. Они применяли увесистые дубинки и крепкие пинки без разбору, направо и налево, доказывая тем самым, что им не зря платят положенное жалование.
Бардак закончился живо, потому как Англия, это, в сущности, очень и очень небольшая страна и тут при всем желании невозможно найти столько омерзительных беспорядков, каковые можно было бы отыскать, к примеру, в болотистой Московии или густонаселенном районе Междуречья...
Эпизод четырнадцатый.
Тут попросту выясняется, что скорый суд на земле не знает пощады, и вердикты британской аристократии лучшее тому подтверждение.
Когда зачинщиков беспорядка аккуратно поставили пред лицом его светлости лорда Герриона, его светлость лорд Геррион брезгливо поморщился. Поморщившись еще раз, он набрал в легкие как можно больше чистого средневекового воздуха и громогласно заявил:
- Господа простолюдины! Господа красномордые вилланы, плебеи и хамы! А также скабрезные бродяги, разнополые скоты и прочий вольнодумствующий народный сброд! Господа смерды! Я вас спрашиваю! В чем, собственно, дело?!
Народ заворожено молчал, остро чувствуя, где находиться его место. Даже возле сортира стало внезапно тихо, как на похоронах. Говночерпии мигом покидали в стороны лопаты и с откровенным любопытством повылезали наружу.
Заодно с говночерпиями приумолкли тучи мух, а также женщины, дети и собаки. Вся замерло, в ожидании явного мирового потопа. Только Рубин весьма снисходительно оглядел уважаемого лорда с головы до пят. Оглядев его вновь, он тотчас уразумел, что этому человеку можно только глубоко посочувствовать, ибо жестокая феодальная действительность наложила на него свой антигуманный отпечаток.
"Этот аристократ долго не протянет, - после трагической паузы решил Рубин. - Как правило, такие люди гибнут случайно, в борьбе за личные привилегии с дорогими соседями.
- Господа народ! - продолжил тем временем лорд Геррион, сверкнув на Рубина циничными очами. - Господа Чернь и господа Никто! Я желаю выяснить у вас один единственный вопрос, а именно: какого черта, какого рожна, какого хрена, собственно, вам всем надобно, дармоеды навозные?!
Дармоеды навозные буквально остолбенели на месте, переваривая оскорбления вместе с угрюмой тишиной.
"Похоже, здешний люд не знаком с элементарным чувством самоуважения... - глубокомысленно рассудил Рубин. - Вероятно, средневековая публика не ведает что такое самоуважение в принципе. Этим дремучим людям главное выжить, а с самоуважением пусть помирают дворяне, если, конечно, им делать больше нечего".
- Итак, я повторяю свой законный вопрос! - теряя терпение, громогласно заявил лорд Геррион. - В чем, собственно, дело?!
Нужно было что-то ответить. Вот Рубин и ответил. Он ненавязчиво справился о том, что именно подразумевал многоуважаемый сэр, употребив к собравшимся людям термин дермоеды навозные и прочие оскорбления?!
- Да!.. - немедленно подхватил Дафни из Нидерландов. - Что же, в самом деле, хотел сказать нам почтенный лорд, осквернив свой рыцарский язык столь непотребными словами?! Тем более что все люди на земле являются детьми божьими! Они слеплены по образу и подобию того, кто придумал весь этот дивный мир! А посему негоже благородному господину говорить о подобиях и образах божьих в таком скверном тоне...
- Ах, вот оно как... - холодно обронил лорд Геррион. - Тогда я не стану учитывать нанесенный моему имуществу ущерб! Я не стану разбираться с тем, кто из вас прав, а кто нет! Меня это не интересует!..
- А что вас вообще интересует, сэр?! - насмешливо осведомился Рубин у лорда Герриона в столь драматичный момент.
Замок оцепенел намертво. Казалось, сама тишина зазвенела вдруг от дикого напряжения, ибо такая неслыханная дерзость была здесь в диковинку.
- Так мы не слышим ответа, сударь?! - громко произнес Рубин.
Повернувшись на ясный голос, его светлость лорд Геррион несказанно удивился. Он нахмурил высокородное чело и смерил Рубина цепким взглядом вседержителя человеческих судеб. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
- Итак, для тех, кто так ничего и не понял, я специально разъясняю! - казалось, высокий голос стопроцентного феодала поднялся до размеров церковного хорала. - Я не буду разбираться с тем, кто из вас прав, а кто виноват! Однако все наемники, участвующие в бессмысленной драке, лишаются месячного жалования, включая, само собой разумеется, ежедневное употребление шотландского эля и прочие увеселения!
Фраза прозвучала весомо. Чтобы усилить акцент между хозяйским порядком и наказанием, лорд Геррион взглянул на Рубина с кривой усмешкой.
- Что касается остальных... - твердым тоном отчеканил он. - Так вот, остальная шваль получит уютный каземат со всеми полагающимися удобствами. Я почти не сомневаюсь, что пятьдесят футов в длину и столько же в ширину придется вам по вкусу!
- Да здравствует справедливый британский суд! - тотчас же выкрикнули говночерпии. - Самый человеколюбивый суд на Земле!
- Да здравствуют британские судьи! - тонким голоском подхватил Дафни из Нидерландов. - Самые человеколюбивые судьи в мире!
Как бы в подтверждение истинной британской гуманности Дафни из Нидерландов крепко врезали в зубы и бесцеремонно поволокли в каталажку. За ним смачно врезали тем, кто намеревался открыть свою большую народную пасть и продолжить дебаты о праведных законах и равноправии. Потом потащили Рубина, Али Ахмана Ваххрейма и превеликую массу посторонних зевак. Их погнали всем скопом, без особых пререканий. Тем более что вооруженная челядь лорда Герриона подбадривала их что есть духу...
