- Не дрейфь, парень! - такое панибратство в других обстоятельствах покоробило бы Вощинина, но оказалось, что простые слова, сказанные правильным тоном, производят нужный эффект. Страх, вызванный скорее непониманием происходящего, нежели реальным испугом, отступил. - Смотри в оба!
От машины доносился какой-то скрип, скрежет и негромкие ругательства "рабочего".
- От, тварь... - сиплым шепотом костерил он кого-то, - между сиденьями завалился что ли?..
- Погоди, - откликнулся с другой стороны автомобиля "щеголь", дёргая за ручку пассажирской двери - я сейчас слева гляну...
Шум мотора на дороге возник внезапно - вот только что всё было тихо, и на тебе! Судя по звуку, к месту аварии невесть как оказавшаяся в этом месте и в это время машина приближалась на приличной скорости.
Дмитрий, наплевав на все, закричал в полный голос:
- Товарищи! Там кто-то едет! - и добавил вполголоса, смутившись своей несдержанности: - Уже совсем близко...
И они побежали. Втроем. Первым, не выпуская из рук тяжёлый угловатый пистолет, несся "работяга". За ним, как молодой лось, напролом пер Вощинин. Сзади, то и дело бросая взгляды за спину, бежал обладатель плаща и шляпы. С "маузером" в руках. Забег по полям и перелескам оказался недолгим... потом был автомобиль, сильно пожилой "фордик", спрятанный среди деревьев в паре километров от дороги, петляние по ухабам пыльных просёлков и, в конце концов, расставание недалеко от какой-то маленькой станции, через которую ходили поезда на Париж.
Уже прощаясь, Дмитрий осмелился задать вопрос, мучивший его последние часы:
- Товарищи, а кто был в том автомобиле? Я могу знать?
"Работяга", сидевший за рулём, натужно кхекнул, но, остановленный выразительным жестом напарника, не успел ничего сказать.
- Предатель это был. Тайный троцкист, - тщательно подбирая слова, ответил "щеголь" - И что самое страшное - открытого суда над ним нельзя было допустить, и в живых оставлять тоже нельзя. Вот так-то, Митенька... и, если хочешь знать - лучше читай газеты. Так спокойнее...
Из парижских газет за 11 августа 1935 года
"Позавчера вечером, в больнице Бон-Сенкур города Мец, скончался, от полученных накануне
ранений
, первый секретарь посольства Советского Союза во Франции - Иван Дивильковский. Причиной смерти советского дипломата стала автомобильная катастрофа, обстоятельства которой до сих пор не выяснены..."
Пролог
II
"... и исполнители"
1.
"
Русский
" -
"
сеген
"
(
"
старший лейтенант
") ОАИ
Олег Ицкович, Долина Бекаа ("Бекаат Леванон"),
11 июня 1982
- Русский, - в наушнике со всеми характерными для коммуникатора скрипами и тресками шуршит голос командира, - говорит Багет. Ну, что ты выставился! Ты же не трахаться сюда пришел!
Вообще-то комроты Омер - позывной Багет - сказал не "русский", а "харуси" с ударениями на первом и последнем слогах. Получается, не просто русский, а "тот самый, один единственный русский". И это, разумеется, Ицкович, хотя во взводе есть еще парочка "русских", не говоря уже о роте. Но - да, "харуси" - один единственный, и это Олег.
- Всем Пирожкам! - объявляет он, переключаясь на взводную сеть. - Говорит "Главный пирожок", всем сдать к деревьям. Кибенимат. Я все сказал.
"Кибенимат" - это как подпись, лучше любого позывного. Это "русский" так прикалывается, потому что воспроизвести аутентичный русский мат могут только "русские" и примкнувшие к ним "румыны".
- Дани, это и тебя касается, мой друг. Сдай, пожалуйста, назад и не делай вид, что не слышал.
Водитель не отвечает, но дает газ и врубает задний ход.
Танк пятится, медленно взбираясь по каменистому склону. Олег высовывается из люка и пытается "определиться с неприятностями", то есть, разглядеть среди поднятой гусеницами пыли препятствия - вроде чреватых проблемами скальных выходов - но ничего толком не видно. Слева от них, добавляя дыма и пыли, карабкается на гору начавший подъем на несколько секунд раньше "Пирожок-2". Справа - тоже обогнавший командира "Пирожок-4". Третий "пай" - замешкался и несколько отстал, тяжело ворочаясь среди колючих кустов и крупных валунов на крайне-левом фланге.
- Не торопись, - предлагает Олег своему водителю, оценив крутизну склона. - Не гони лошадей, Дани. Здесь угол большой, как бы не навернуться на фиг!
Мысль о падении "с переворачиванием" подтягивает за собой другую, грустную мысль: "могут ведь и пальнуть".
Олег поворачивается лицом к долине. Если смотреть над уровнем "запыления", вид со склона горы Джабель Барук открывается, прямо сказать, изумительный, вот только на той стороне - всего в каких-то трех километрах по прямой - засели сирийцы, их покоцанная накануне Третья бронетанковая дивизия. И щекочет яйца холодком нетривиальное предположение: а что как у арабов есть про запас какая-нибудь хрень покруче танковой стопятнадцатимиллиметровой пушки? Впрочем, как помнилось из давнего уже курса подготовки, и "елда" с Т-62 могла закинуть осколочно-фугасный снаряд аж на шесть километров. Не подкалиберный, конечно, тем более, не кумулятивный, однако, проверять на себе эффективность такой стрельбы не хотелось. Особенно если торчишь из башни "Паттона" словно средний палец в американском нецензурном жесте.
Танки ревут, пыль, ожившая под легким ветерком, тянущим вдоль горного склона, начинает подниматься выше. А еще выше - над пылью и танками, над долиной и горами - растворяется в хрустальной голубизне необъятный купол летнего неба, чистого, прозрачного, наполненного лишь солнечным сиянием. Впрочем, тут же - словно желая вернуть Ицковича к реальности, - над долиной проносится пара геликоптеров.
"Хорошо хоть не сирийские..." - но додумать не удается.
"Всем Самцам, - раздается в эфире на батальонной волне, - говорит Главный Самец, противник с фронта, огонь!"
... Резервистов подняли по тревоге за три дня до начала операции "Мир Галилее". Ну, то есть, что дело идет к войне, не знали только дураки и дети. Однако танкистам "цав шмоне" разослали буквально накануне. А девятого, то есть, позавчера - уже шел третий день войны, и ЦАХАЛ бодро продвигалась по всем трем направлениям - приказом штаба из резервистов сформировали сводную дивизию "Коах Йоси", имевшую ярко выраженный противотанковый характер. В самой же дивизии, как можно догадаться, специально заточенной под выбивание сирийских танков в долине Бекаа, бронетехники было мало - сплошь мотострелки и противотанковые средства. Но одной из бригад, придали батальон Магах-6. Вот так, проведший начало войны в тылах наступающей армии, Олег Ицкович со своим экипажем и танками взвода оказался на направлении главного удара, в нескольких километрах от стратегического шоссе Дамаск-Бейрут. Однако, уже одиннадцатого, когда они вошли в долину, заняв позиции на склоне горы Джабель Барук, танкисты со смешанным чувством разочарования и облегчения узнали, что на полдень назначено прекращение огня. Ну, а отходить под прикрытие деревьев, буквально жопой нащупывая дорогу на крутом склоне, танки начали в одиннадцать тридцать три...
"Всем Самцам, - раздается в эфире на батальонной волне, - говорит Главный Самец, противник с фронта, огонь!"
