"Может..."
Он не слышал скользящего шага, скрадывавшего цокающие удары подковок армейских сапог по мёрзлому асфальту. Только почувствовал вдруг, как в затылок ему упирается нечто твёрдое, холодное, и услышал резкий шёпот:
- Halt! Молчать! Руки за голову!...
Лондон, за три недели до того
- ... Таким образом, сейчас, как никогда, велика вероятность того, что правительство Австрии под давлением внутренних причин пойдёт на пересмотр положений Женевского договора в части, касающейся гарантий независимости Австрийской республики...
Пожилой, седовласый джентльмен, - офицерскую выправку и манеры не мог скрыть даже дорогой костюм в спортивном стиле, недавно вошедшем в моду, - сделал паузу, и потянулся к коробке с сигарами.
- Закуривайте, Майкл, - обратился он к стоявшему напротив молодому человеку в смокинге, элегантном, но весьма консервативном, и подвинул деревянную коробку к Гринвуду. - Старина Джордж по старой дружбе разрешил мне воспользоваться его кабинетом, а тут у него всегда запасец отличных сигар, думаю, он не сильно огорчится убытком. Присаживайтесь уже... Хватит изображать оловянного солдатика.
- Благодарю, сэр Энтони, - в голосе молодого человека прозвучала с трудом скрытая ирония, - но, пожалуй, позволю себе отказаться. Мне потребуется ясная голова.
- Была бы честь предложена... - хмыкнул сэр Энтони, и с демонстративным удовольствием раскурил ароматную "корону".
- Правильно ли я понимаю, что торжество по случаю бракосочетания моего друга на этом завершилось? - ирония уступила место обречённой деловитости. - Я имею в виду - лично для меня?
- Совершенно верно. Праздников на ваш век хватит, а служба у вас одна. Разговор с отцом жениха я возьму на себя, а вы покинете сей гостеприимный дом через заднее крыльцо, не прощаясь. Сэр Джордж отличается способностью не только понимать, но и внушать понимание. М-да-а-а... Солдаты - те же дети... Впрочем, перейдём к деталям: с сегодняшнего дня вы, Майкл, - корреспондент "Дэйли мейл". Распоряжение о приёме в штат газеты подписано самим лордом Ротермиром два часа назад. Документы ждут вас дома, вместе с нашим человеком. Он же передаст и билеты на весь маршрут следования, до самой Вены.
- К чему такая спешка? Насколько я понимаю обстановку в Австрии, несколько часов, а то и дней, ничего уже там не решат. По крайней мере, если исходить из анализа австрийской прессы последних дней. Дольфус неплохой механик, и если он решил закрутить все клапана на своём паровом котле...
- Почти успешно, - кивнул сэр Энтони, пыхнув сигарным дымом. - Но его противники бросают в топку уголь, лопату за лопатой... Вы можете, Майкл, рассчитать, какой бросок станет решающим, то есть, роковым? Вы знаете, когда разорвет котел? Я не знаю и боюсь, никто здесь, в Лондоне, не представляет всех возможных последствий этой, скажем так, аварии. Мы хотели бы, однако, чтобы процесс "закипания" происходил при нашем неофициальном, конечно, участии.
- А также под нашим контролем, если я вас правильно понял, сэр. - Майкл не знал, когда именно рванет в Вене, и рванет ли вообще, но угадывал ход мысли собеседника. - И мне в этом процессе отводится роль одного из тех, кто следит за манометром, - глаза молодого человека азартно блеснули, изменилась и поза: легкий наклон корпуса выдавал нешуточное волнение. Он "до самых жабр" заглотил наживку, подброшенную его непосредственным начальником - одним из руководителей MI6. Что ж, наблюдать за манометром не самый тяжелый труд, если машина, разумеется, управляема. Стать же в ней одним из тех, клапанов, которые сорвет давлением, совсем другое дело....
Вена, партийный штаб СДПА
, 11 февраля 1934 года
"
Есть люди, для которых Великая война ещё не закончилась. Только теперь, вместо ненавистных лягушатников и иванов,
врагом стал сосед по двору многоквартирного дома, коллега по работе, вчерашний боевой товарищ. Мир снова поделился на "своих" и "чужих", на этот раз по партийному признаку
..."
Карандаш Гринвуда мелькал по страницам репортёрского блокнота, оставляя плотные ряды стенографических значков. Положение обязывало. Иностранный журналист, не делающий фотографий и записей - подозрителен.
"...
Тем не менее, даже нейтральная удалённость от "чужих" не служит гарантией безопасности. Здесь подозревают всех и все. Тягостная атмосфера ежечасного ожидания провокаций со стороны правительства или боевиков хеймвера настолько измотала тех, кто считает себя руководителями австрийской социал-демократии, что достаточно одного неосторожного жеста, неудачно брошенного слова... и вот уже за спиной несчастного стоят дюжие пролетарии в форме "Стрелкового Союза", ждущие только команды "фас", будто псы на сворке. Не спасёт даже иностранный паспорт. Разве что советским
t
ovarischam
здесь вольготнее, чем всем остальным. За ними приглядывают только вполглаза..."
"И в такой мутной воде мне приходится ловить свою рыбу..."
Рыбу... События мелькают столь стремительно, что любая попытка связи со "своими" для доклада неизбежно запаздывает. Не отсылать же телеграммы каждые два-три часа? Тем более что телеграф неблизко.
"Телеграф? Кто сказал: телеграф?" - внимание Майкла мгновенно переключилось на невысокого лысоватого мужчину с роскошными усами, что-то втолковывающего мальчишке-курьеру, юркому и пройдошистому на вид подростку, одному из тех, что во множестве крутились здесь - в штабе Социал-демократической партии Австрии.
- Запомни: "вопрос о состоянии дяди Отто и тети будет решен только завтра. Врачи настоятельно рекомендуют подождать и ранее ничего не предпринимать. Состояние тети практически безнадежно. Поэтому переношу операцию на понедельник, после завершения консилиума врачей", - усатый терпеливо повторил эти фразы несколько раз, до тех пор, пока мальчишка не начал говорить синхронно с ним, воспроизводя всё, вплоть до интонаций. На Гринвуда они внимания не обращали: какой-то британец, который толком и венского-то не знает, сидит в уголке на колченогом табурете и знай себе строчит с отрешённым видом что-то в блокноте.
- Запомнил, Микки? Кто адресат не забыл? - усатый отвесил подростку незлую затрещину, видно - для закрепления информации. Мальчишка не обиделся, только сверкнул глазами из-под замызганной кепки
- Конечно, помню, обижаете, дядя Август! Товарищу Рихарду в Линц. Отель "Шиф", - подросток шмыгнул носом и утерся рукавом пиджака, столь же засаленного, что и кепка.
"Дьявольщина! - Гринвуд еле сдержался, чтобы не вскочить с места сразу же, как только "дядя Август" и Микки разошлись в разные стороны. - Телеграмма самому Бернашеку! Неужели социалисты решили спустить конфликт с властью на тормозах? Вот так новость... Теперь - только бы добраться до телефона!"
Решение пришло в тот момент, когда Майкл шел по коридору "штаба", мимо одной из комнат где, как он был твёрдо уверен, есть городской телефон. Вернувшись в ближайший аппендикс, ведущий к уборным, Гринвуд достал из кармана носовой платок, свернул жгутом и поджёг, бросив в стоящую на полу мусорную корзину, доверху наполненную какими-то объедками, комками газетных обрывков и окурками. Пламя разгоралось неохотно, и это главное - мусор больше дымил, чем горел, притом изрядно воняя, что полностью совпадало с замыслом баронета.
- Die Genossen! Der Brand! - закричал он по-немецки, подбегая к комнате с телефоном. - Там! Горит! Скорее!
По коридору уже полз сизо-серый дым и удушливый запах горящих тряпок, промасленной бумаги и какой-то изрядно вонючей химии.
