«Надо будет вызвать сукина сына на правилку, — решил Яков. — И потом оборвать все следы. Пусть „оба Ша“ этим займутся».

Он походил по комнате, придумывая, как лучше убрать Бегемота. Потом все же перерешил: нет, гнев уму не товарищ! За сопляком мокрый след потянется, а теперь это совсем ни к чему Надо скорее исчезать.

Всего три раза пил Витька настой, подаренный ему Николаем, а почувствовал себя значительно лучше.

В тот день на уроках он совсем не устал и домой из школы почти бежал. По дороге решил зайти сначала к Николаю и сообщить, что лекарство здорово помогает.

Николай внимательно выслушал паренька, потом несколько разочаровал его:

— Это, Витя, поначалу всегда так бывает, сил много прибавляется. Через несколько дней все войдет в норму. Уставать во время игры все равно будешь. Но не горюй! Лекарство тебе поможет на ноги потверже встать, а дальше сам старайся! Тренируйся! — Он помолчал, что-то обдумывая Потом добавил: — Существует еще одно лекарство, похожее. Может, даже посильнее этого. Только рецепт пропал, наверное Иван Петрович дал мне в лагере один ленинградский адрес. Я, когда в Питер после партизан попал, зашел по этому адресу, только опоздал. Дед Ивана Петровича, оказывается, путешествовал по Китаю и Тибету не один, а со своим другом, который особенно увлекался тибетской медициной. Она, кроме трав, еще разные минералы использует Этот второй путешественник должен был оставить родственникам в Петербурге описания своих странствий. В них он приводил рецепт тибетского снадобья, которое дает людям здоровье и силу. Когда я разыскал дом этих родственников, там уже никого в живых не осталось. Друг Ивана Петровича тоже, кажется, был ученым. Куда девались тибетские записи, никто не знал. Может, найдутся…

— А что это за изречение в книжном шкафу? — спросил Витька, чтобы что-то сказать. Он показал рукой на листок, приклеенный изнутри к стеклянной дверце шкафа.

— Это слова ученого, жившего в VI веке и изучавшего свойства трав. Родился он в Северной Африке, и звали его Луксорий. Иван Петрович очень интересовался этим ученым и его рецептами.

Николай прочитал вслух изречение, красиво начертанное черной тушью:

На сей раз кисаровские собирались играть с сильной командой Солянки. Однако нормально провести намеченную встречу не удалось. Вместе с игроками Солянки на Пуговку пришли двое крепких парней, которые начали показывать окружающим, как надо бить по воротам. Били они действительно красиво, сильно и точно. Парней знали все. Это были Леонид и Василий — игроки настоящей взрослой футбольной команды. Мячи, пробитые «настоящими футболистами», лихо влетали в ворота. Сменявшие друг друга вратари-любители никак не могли их взять. Вскоре желающих стоять на воротах не осталось. Тогда распалившийся Василий неожиданно предложил:

— Сыграем! Мы с Леонидом, и дайте нам одного в ворота, троих на поле. Остальные играют против нас… в любом количестве.

Кисаровские не успели ответить, как вратарь команды Солянки Мишка Быков, крепко сбитый паренек, по прозвищу Бычок, шагнул к Василию. За ним еще трое его товарищей по команде.

— Своих бросаете! — презрительно процедил сквозь зубы Вовка Попов. — Давай к нам, ребята, составим сборную!

Двое оставшихся футболистов с Солянки присоединились к кисаровской команде, в которой теперь оказалось восемь человек.

— Виктор, ты сможешь сыграть так же, как в прошлый раз? — спросил Витьку Вовка Попов.

— Попробую, — неуверенно ответил тот.

— Тогда становись на место центр-форварда, я буду справа, Борька левым крайним, а Ленька правым инсайдом.

Витька подбежал к портфелю, оставленному у лавочки, незаметно глотнул снадобья, потом снял пиджак, благо сентябрьский день выдался теплым, и положил его на портфель. Голова вдруг закружилась. Видимо, лекарство подействовало сразу. Витька присел на лавочку. На площадке, подбросив вверх монету, разыграли ворота.

— Вить, давай сюда! — крикнул Борька Медведев. Головокружение прошло. Витька почувствовал прилив сил.

Стараясь сдерживать свою прыть, он нарочито медленно подошел к Вовке Попову, стоявшему в центре площадки.

— Начинаем мы! — крикнул Вовка.

— Начинай ты! Мой второй удар, — поспешно сказал Витька.

Как только мяч коснулся Витькиной ноги, Василий в мгновение ока оказался рядом с Витькой и… опоздал. Витька сам не ожидал, что сможет так быстро среагировать. Он спокойно «щечкой» левой ноги послал мяч вперед и немного вправо мимо приближавшегося Василия, затем догнал мяч и повел его дальше, к воротам Бычка. Другие игроки увидели, как Витька с непостижимой скоростью обошел Василия и очутился прямо перед Леонидом. Тот бросился навстречу, не сомневаясь, что отберет у быстрого паренька мяч, но встретил пустоту. За какие-то сотые доли секунды до, казалось, неминуемого столкновения со взрослым футболистом «быстрый паренек» резко паснул сам, себе влево, прыгнул вслед за мячом и повел его на ворота. Бычок заметался, но когда Витька метров с семи резко ударил — он даже не успел среагировать. Счет был открыт.

— Это что за юное дарование? — несколько сконфуженно спросил Леонид у ошеломленного Василия, но тот только недоуменно пожал плечами.

Теперь мяч в игру вводили оба «настоящих футболиста» Витька отошел в глубь площадки, ближе к своим воротам. Он решил больше не стараться забивать, а лишь отобрать мяч и ввести на удар своих. Это ему удалось не без труда, но Василий озадаченно охнул, когда у него с ноги аккуратно был снят мяч и при этом не произошло никакого столкновения с противником. Через несколько секунд выведенные вперед Борька Медведев и Вовка Попов забили второй гол.

Не ожидавшие такого поворота событий «настоящие футболисты» несколько растерялись, чем воспользовался Ленька Плиев, забивший третий гол.

Наконец мяч попал к Леониду, который спокойно обвел двух кисаровских футболистов и уже замахнулся, чтобы ударить по воротам, как вдруг схватил мяч в руки и поднял его над головой.

— Хватит, пацаны! — неожиданно крикнул он. — Умотали вы нас! И что за народ пошел такой стремительный! А ты, вундеркинд, — обратился он к Витьке, — приходи к нам на стадион «Динамо», тренер очень обрадуется тебе…

Василий почему-то тоже расхохотался.

«Как же, обрадуется, держи карман шире! — подумал Витька. — Зря я пижонил, какой из меня футболист? В биологи надо идти, помогать Николаю».

С насыпи со стороны Кисаровки почти свалился запыхавшийся Толик Нуждин. Он подбежал к Леньке Плиеву и Витьке.

— Федору Махаеву совсем плохо! — выпалил он. — Я сейчас от него! Ночью температура была сорок, утром спала, он так ослаб, что шевельнуться не может. И белый весь. Говорит, помирает.

Подхватив портфели, Витька и Ленька помчались вслед за Толиком. Квартира Федора имела только один вход — во дворе рядом с пожарной лестницей на чердак. Через пять минут ребята уже были у больного. В узкой комнате с одним окном стояли кровать, маленький буфет, шкаф для белья и обеденный стол с двумя стульями. Федор лежал на кровати с таким выражением лица, будто уже собрался покинуть этот мир. Он слабо улыбнулся ребятам:

— Попрощаться пришли? Спасибо!

— Вылечить пришли! — неожиданно резко ответил Витька. — Лекарство вам принесли, оно сразу поможет!

Ленька и Толик с удивлением посмотрели на Витьку, но промолчали.

— Мне уже ничего не поможет, — тихо проговорил Федор — Да и не надо помогать, кому мы нужны, инвалиды!

— Нужны, Федор Степанович, нам нужны, а лекарство принесли на самом деле хорошее.

Витька достал из портфеля бутылку и наполнил ее содержимым половину чистой чашки, стоявшей на столе. Потом поднес питье Федору.