Второе ополчение нашло такой способ. Его эффективность проявилась в успехе ярославского выпуска. На лицевой стороне монет, там, где обычно ставился знак денежного двора, поместили буквы ЯР с маленьким выносным «с» над ними. Буквы читались как начальные от слова «Ярославль». Такого денежного двора русское население второй половины XVI — первого десятилетия XVII века не знало. Буквами с/ЯР Совет всей земли оповестил о политическом и экономическом центре народно-освободительной борьбы, созданном в Ярославле. Монеты, несущие обозначение этого города, как бы свидетельствовали о том материально-экономическом потенциале, которым располагало ополчение. В то же время знак с/ЯР сразу выделял монеты Второго ополчения из числа ходячих монет — копеек с именем Владислава Жигимонтовича, или совсем не имевших знака (монеты Московского денежного двора), или с буквами НРД (Новгородский денежный двор), псковских копеек с именем Дмитрия Ивановича и с буквами ПС, а также копеек, чеканившихся шведским командованием в оккупированном Новгороде (копейки с именем Василия Ивановича и с буквами РІН на лицевой стороне).

На оборотной стороне ярославских монет поместилась легенда: «Царь и великий князь Федор Иванович всея Руси». Ярославское правительство остановило свой выбор на имени царя Федора Ивановича, сына Ивана Грозного, умершего за четырнадцать лет до описываемых событий. Имя Федора Ивановича, последнего Рюриковича окружал ореол святости, в глазах современников он был последним законным царем, имевшим все права на престол по праву рождения. В «Повести о честном житии царя и великого князя всея Русии», принадлежавшей перу первого всероссийского патриарха Иова, сторонника и сподвижника Бориса Годунова, современники читали патетическое обращение к только что умершему царю Федору Ивановичу: «О великий государь наш царь и великий князь Федор Иванович всея Русии, похвала и красота Русская! Камо отходиши, солнце светозарное, нас же, раб своих сирых, оставляеши и свой царьский скифетр и превеликий престол самодержавного твоего царьствия по себе кому вручаеши?» Причиной смуты и всех бед, постигших Русскую землю в первом и втором десятилетиях XVII века, современники считали насильственное пресечение «благочестивого корени» — царской династии Рюриковичей, последними представителями которой на царском столе были царь Федор Иванович (1584–1598) и наследник престола — малолетний царевич Дмитрий Иванович, «царское последнее сродствие», чью «неповинную кровь» пролил злодей Борис Годунов в 1591 году. Иов восклицал: «Ныне же Божиими пречистыми судьбами благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всея Русии ко Господу отъиде, грех же ради всего народа православного християнства по нем царьского его корени благородных чад не остася…»

Имя Федора Ивановича на ярославских монетах придавало им законную силу: они чеканились «на государево имя». В то же время это имя становилось политическим лозунгом, декларирующим программу ополчения — избрание царя из числа православных государей, русского по происхождению, имевшего право на царское место по рождению.

Следует сказать, что и здесь правительство Второго ополчения умело и к месту использовало уже наметившуюся к этому времени традицию русского денежного дела: во время междуцарствий помещать на монетах имя последнего Рюриковича.

Такая практика началась еще в 1598 году, когда после кончины Федора Ивановича в течение девяти месяцев правитель Борис Федорович Годунов осторожно, но целенаправленно добивался русского трона. Все эти месяцы денежные дворы продолжали чеканить монету от имени уже почившего царя. Но даже и после коронации Бориса какое-то время продолжалось использование имени Федора на монетах, пока новый царь не почувствовал себя достаточно уверенно на троне. Есть веские основания считать, что денежные дворы обращались к имени Федора Ивановича в летние месяцы 1605 года, когда Москва готовилась принять на царство «брата» царя Федора, Лжедмитрия I, и весной 1606 года, в промежуток между царствованиями Лжедмитрия I и Василия Шуйского (новейшие исследования С. В. Зверева и А. М. Колызина).

Но, конечно, только на монетах Второго ополчения имя Федора Ивановича обрело в полной мере значение политического лозунга, объединявшего все патриотические силы страны.

Очень важным моментом денежной политики ярославских властей стал также выбор весовой нормы. Весной 1612 года в стране чеканились копейки Московского денежного двора с именем Владислава Жигимонтовича по стопе, составлявшей 340 копеек из гривенки (вес копейки составлял 3,5 почки, или 0,60 грамма). В Новгороде шведы выпускали копейки по стопе, равной 360 копейкам из гривенки (весомая норма копейки составляла 0,58 грамма). Помимо новых монет, в стране обращались старые копейки трехрублевой стопы (весовая норма 0,68 грамма, или 4 почки). Недолго выпускались тяжеловесные копейки Лжедмитрия III в Пскове (280 копеек из гривенки с весовой нормой 0,72 грамма, или 3,25 почки).

Опыт показал, что чекан в Пскове оказался несостоятельным не только из-за политических и экономических обстоятельств, неблагоприятных для Псковского вора «Сидорки» и поддерживавшего его правительства Первого ополчения. Неоправданно высокий вес копеек Лжедмитрия III исключил возможность хождения их наравне с остальными неполноценными копейками, наводнившими русский рынок с конца 1611 — начала 1612 года. Вместе с копейками трехрублевой стопы тяжеловесные монеты Лжедмитрия III изымались из обращения, прятались, превращаясь в бесполезное сокровище, выпадали в клады.

Правительство Второго ополчения, организуя собственную чеканку, не должно было повторять эту ошибку, хотя, разумеется, оно отлично понимало политическую выгоду, следовавшую за выпуском высококачественной тяжеловесной монеты. Но недаром все исследователи истории Второго ополчения отмечают, что своими успехами оно в немалой степени обязано практической сметке, трезвому уму и организаторским способностям «выборного всей земли человека» Козьмы Минина. В организации собственной чеканки правительство Второго ополчения следовало уже известной традиции вслед за Тушином и правительством Первого ополчения. Однако правительство второго ополчения добилось гораздо больших успехов в чеканке собственной монеты. Нет сомнения в том, что Козьма Минин имел прямое отношение к организационным вопросам чеканки, и не без его помощи денежное производство удалось наладить таким образом, что оно оказалось не только жизнеспособным, но и в высшей степени эффективным.

Одним из главных факторов высокой эффективности ярославского чекана был правильно выбранный размер весовой нормы. В Ярославле решили пойти вслед за Москвой, где с 1611 года была принята стопа в 340 копеек из гривенки с весом копейки 0,60 грамма (3,5 почки). Первый выпуск ярославских монет имел точно такую же весовую норму. В дальнейшем политика ярославского правительства оказалась очень гибкой. Когда осенью 1612 года в осажденной Москве поляки снизили вес копейки еще на полпочки и выпуск монет стал осуществляться по четырехрублевой стопе, Ярославский денежный двор последовал за этим понижением. Там тоже стали выпускать монеты по четырехрублевой стопе, с той разницей, что вес ярославских копеек оказался более выдержанным в пределах весовой нормы. Ярославские выпуски не только вписались в денежную систему, обслуживавшую обращение в 1612 году, но на фоне пляшущих весовых норм копеек московского чекана и новгородских копеек, чеканившихся по более низкой, чем в Москве, весовой норме, стали выгодно выделяться своим внешним видом и стабильной, выровненной весовой нормой.

Ярославскому правительству было много труднее, чем тушинскому или правительству Первого ополчения — ведь в его распоряжении не имелось налаженного денежного производства, каким был Псковский денежный двор, усердно служивший обоим самозванцам. Начинать приходилось практически на пустом месте.