Современники часто укоряли царя Василия Шуйского в сребролюбии и корыстолюбии. Дьяк Иван Тимофеев, оставивший записки о Смутном времени, укорял царя за то, что тот прожил с блудницами все серебро из казны и не постеснялся «ради своего развратного жития» перелить в деньги священные серебряные сосуды из церквей и монастырей. Видимо, непопулярность Василия Шуйского послужила причиной того, что действительную нужду в серебре, которую остро испытывала казна, современники приписали «скотскому житью» злополучного царя. Военная обстановка требовала все большего количества денежных средств для оплаты служилых людей и наемников, а пути доступа серебра на денежные дворы с 1608 года были перекрыты. Тогда действительно пошли в ход серебряные сосуды и ювелирные изделия, которые приносили на денежные дворы частные заказчики. Казна же поступала с гораздо большим размахом. Шуйский занимал деньги у церкви и в монастырях. Троице-Сергиев монастырь в несколько приемов дал ему 20 235 рублей.
Ухудшение монеты в 1608 году было, по-видимому, в ряду поисков средств не последним действием.
Переход к денежным откупам
Акция по выпуску облегченных монет вряд ли могла быть очень эффективной. Судя по тому, что сохранилось небольшое количество легких копеек 1608 года, выпуск их не мог быть обильным. К тому же ухудшение копеек коснулось только веса, не затрагивая пробы. Поэтому если при выпуске копеек нормативного веса из одного «ефимка» — талера весом около 29 граммов после очистки в процессе плавки от посторонних примесей получалось 38 копеек, то в 1608 году из того же талера при прежней технологии чеканки получалось около 40 копеек. Разница была не так уж велика. Эффект был бы больше, если бы больше были масштабы чеканки, но при сокращении сырьевой базы в 1608 году такого случиться не могло. К тому же, как уже говорилось, монеты ухудшенного веса чеканились только в Москве, так как Денежный приказ, вероятно, не хотел выпускать из-под своего контроля эту деликатную операцию.
Твердая позиция Денежного приказа и строжайший контроль над денежным производством, осуществляемый им, могли толкнуть отчаявшегося царя на ряд рискованных действий.
Спустя 380 лет монеты разоблачили царя Василия Ивановича Шуйского.
Несколько лет назад во время археологических раскопок в Пскове был найден клад монет времен Шуйского. Состав клада датирует время его захоронения осенью — началом зимы 1608 года. Это было время, когда Псков 2 сентября 1608 года «отложился» от Москвы и целовал крест на верность «царю Димитрию Ивановичу», Тушинскому вору. Тогда же Псковский денежный двор начал чеканку копеек с именем Дмитрия Ивановича и тушинская казна стала пополняться доходами от собственной чеканки.
В кладе были обнаружены две крайне любопытные и не менее загадочные монеты. На первый взгляд они ничем не отличались от весьма распространенного типа псковских копеек Бориса Федоровича Годунова, с буквами ПСРЗ, что расшифровывается как «Псков. 107», то есть 1599 год. Но при внимательном изучении этих копеек бросалось в глаза не столько сходство их с популярным типом, сколько отличие: другим был рисунок всадника, другой была и надпись. При всем сходстве с копейкой ПСРЗ копейки из клада отличались еще и жесткостью линий; впечатление было такое, будто некто старательно и механически скопировал оригинал. Но еще более отличал копейки клада от подлинных копеек ПСРЗ вес: две монеты весили 0,58 и 0,59 грамма. Это был очень большой отрыв от нормативного веса копеек ПСРЗ, колеблющегося вокруг 0,68 грамма. В коллекции Исторического музея нашлись еще 32 копейки, являвшиеся точной копией копеек клада, но, к сожалению, без паспорта, позволявшего судить об их происхождении. Вес музейных экземпляров также колебался вокруг 0,60 грамма.
Следовательно, благодаря кладу из Пскова удалось установить, что накануне 2 сентября 1608 года, времени, когда Псков перешел на сторону Тушина, здесь начали чеканить копейки, подражавшие популярному типу копеек 1599 года с именем Бориса Федоровича с весом, значительно ниже нормативного веса копеек трехрублевой стопы. Так как в многочисленных кладах, зарытых при Борисе Годунове, такие копейки не встречались никогда, время их чеканки следовало отнести к 1605–1608 годам. Где-то в этот промежуток в Пскове появились такие явно подражательные монеты.
Их отмечала еще одна особенность. И рисунок на лицевой стороне, и надпись имели очень высокий профессиональный уровень. Однако среди псковских монет, чеканившихся на Псковском денежном дворе, не удалось найти таких, рисунок и надписи на которых были бы выполнены сходным «почерком». Подражательные копейки явно выпадали из остальной продукции Псковского денежного двора.
Все эти наблюдения позволяли с уверенностью квалифицировать обнаруженную группу копеек как фальшивые, «воровские» монеты. Но от обычных «воровских» монет их отличали два признака. Во-первых, довольно большое количество дошедших до нас экземпляров, к тому же совершенно идентичных, чеканенных при помощи одной пары чеканов. И в кладах, и в коллекциях музеев даже две одинаковые фальшивые монеты — огромная редкость. Выпуск фальшивых копеек был «штучным» производством. В веках могли сохраниться только единичные экземпляры «воровских» монет, изготовленных различными фальшивомонетчиками. Здесь же мы встретились со значительной по количеству группой монет, вышедших из-под одного штемпеля. Во-вторых, качество изготовления наших копеек резко отличало их от обычных «воровских» изделий. Рисунки и надписи на «воровских» копейках, как правило, очень неумело исполнены, надписи чаще всего представляют или бессмысленный набор букв, или плохо читаемые подражания легенде русских копеек. Здесь же мы видим превосходно «сделанные» копейки.
Какова же природа этих необычных «воровских» псковских копеек, время чеканки которых приходится на 1606–1608 годы? Так как первый клад, где они были встречены, датируется 1608 годом, а в кладах, зарытых между 1599–1608 годами, они не найдены, мы имеем основание считать, что чеканились подражательные копейки ПСРЗ около 1608 года.
Причину их появления, по всей видимости, следует искать в псковских событиях, происходивших незадолго до присоединения Пскова к Тушинскому вору.
Псковские летописи рассказывают о бурных внутриполитических событиях в городе, предшествовавших отпадению Пскова от Москвы. В начале 1607 года царь Василий Шуйский попросил у псковичей денег, «хто сколько порадеет царю Василью». С такой просьбой о добровольном займе Василий Шуйский обращался во многие города в тот трудный период. В первую очередь он обратился к богатым псковским купцам и боярам, «мнящихся перед богом и человека, богатьством кипящих». Однако «лучшие» псковские люди превратили добровольный заем в принудительный, обложили «по роскладу» все население города, даже вдовиц. Собрать удалось только 900 рублей. Деньги повезли в Москву пять человек из числа «меньших» людей. Вместе с деньгами они повезли царю Василию жалобу на богатых псковичей. Но те опередили: к Василию поступил донос на псковских «мелких» людей, которые «казны не дали». О посланниках города было сказано: «А сии пять человек тебе государю добра не хотят».
В Москве доносу поверили, и псковичей собрались повесить. Узнав об этом, Псков восстал, обрушился на доносчиков, и семь человек богатых гостей попали в тюрьму. «Мелкие» псковские люди были спасены, но классовая борьба в городе не утихала. Популярность царя Василия падала с каждым днем, и симпатии псковичей, как «больших», так и «меньших», в конце концов обратились на Лжедмитрия II. Между тем тушинское правительство умело пользовалось создавшейся обстановкой, чтобы еще больше привлечь на свою сторону горожан. Лжедмитрий прислал в Псков «грамоту мудрым словом зело, не о крестном целовании». Умелая демагогия привела к тому, что 2 сентября Псков «отложился» от Москвы и присягнул Лжедмитрию II.
Описанные в летописи события никакого отношения к чеканке воровских монет, казалось бы, не имеют. Но ведь летопись описывала только видимую сторону городской жизни. Анализ же сообщений летописного рассказа дает основание заподозрить, что в основе брожения, охватившего город накануне «отложения» от Москвы, лежали более сложные причины. Почему богатые псковские гости вместо добровольного сбора средств совершили принудительный «росклад»? Почему царь Василий довольствовался скромной суммой в 900 рублей, собранной с города? Почему гнев псковичей обратился именно на семь человек гостей, которых посадили «в погреб», то есть в тюрьму?
