К осени 1607 года положение в стране стало меняться к худшему. В июле 1607 года в Стародубе объявился новый самозванец. Он вошел в историю под именем Лжедмитрия II, или Тушинского вора. В прошлом школьный учитель (в Шклове «дети грамоте учил, школу держал»), он, как полагают историки, был крещеным евреем. Новая самозванческая интрига полностью организовалась группой польских панов: неугомонным Юрием Мнишеком, Меховецким, Ружинским, Вишневецким, Лисовским, Сапегой. Они разыскали нового «Димитрия», по их наущению шкловский учитель объявил себя царем Дмитрием, чудесно спасшимся во время московского восстания 1605 года.

Теперь, летом 1607 года король Сигизмунд III имел возможность и желание поддержать нового самозванца. В июне 1607 года Польша заключила договор с Турцией, по которому крымский хан с санкции турецкого султана должен был оказывать Речи Посполитой вооруженную помощь. С 1607 года начались непрерывные вторжения татар на южные окраины Русского государства. После подавления «рокоша» — шляхетского мятежа против королевской власти, отряды разбитых «рокошан» стали стекаться в Самбор в надежде на военную добычу и славу. Это тоже устраивало Сигизмунда III, так как давало возможность направить энергию и людские ресурсы в нужном для него направлении.

Новая авантюра нашла также поддержку у римского папы: католическая церковь не оставила еще надежды ввести в России католическую религию. Надежды эти теперь связывались с Лжедмитрием II.

Римская церковь не сразу решилась принять участие в новой самозванческой интриге. Кардинал Боргезе писал: «О делах московских теперь нечего много говорить, потому что надежда обратить это государство к престолу апостольскому исчезла со смертию Димитрия, хотя и говорят теперь, что он жив». Но по мере успехов Тушинского вора акции его у католической церкви возрастали. В августе 1608 года тот же Боргезе заявлял: «Димитрий жив и здесь во мнении многих; даже самые неверующие теперь не противоречат решительно, как делали прежде…»

Внешняя поддержка самозванцу сомкнулась с народными волнениями и неутихшим еще пламенем крестьянской войны Болотникова. Участие восставших крестьян придало силу и внутреннюю энергию движению нового самозванца. Лжедмитрий отправился к Туле, где сидел в осаде Болотников с войском. Имя «царя Димитрия» привлекало народные массы, и они присоединялись к польским отрядам. Падение Тулы 10 октября 1607 года заставило Лжедмитрия II в панике повернуть обратно, а затем направиться в те районы, где народное движение приобрело наибольший размах. Зиму он провел в Орле. По всем городам рассылались грамоты от имени «царя Димитрия» с обещаниями вольности всем крестьянам и холопам.

Силы самозванца росли, и весной 1608 года ему удалось разбить правительственные войска. Однако Москву он так и не взял. В июне 1608 года он расположился лагерем в селении Тушино под Москвой. Началась планомерная осада столицы.

История пребывания Лжедмитрия II в Тушине — одна из самых трагических и в то же время анекдотических страниц Смутного времени. Поляки и вновь активизировавшиеся иезуиты постарались создать у русского населения полную иллюзию того, что именно в Тушине находится «истинный» русский царь с двором. Здесь была создана Боярская дума, в которую входили московские бояре: князья Д. Т. Трубецкой (запомним это имя!), Д. М. Черкасский, А. Ю. Сицкий, П. М. Шаховской и другие. Был патриарх — бывший знатный боярин Федор Никитич Романов, которого Борис Годунов, опасаясь соперничества, постриг в свое время в монахи; теперь он, ростовский митрополит Филарет, был наречен патриархом Московским и всея Руси. Были созданы приказы — словом, воссоздан полностью правительственный аппарат. И даже собственную монету чеканил Лжедмитрий II! Когда в сентябре 1608 года Псков присягнул «царю Димитрию Ивановичу», на Псковском денежном дворе началась чеканка монет с его именем. Для чеканки использовали старые штемпеля времени Лжедмитрия I. Монеты Лжедмитрия II отличаются от монеты Лжедмитрия I по весьма немаловажной детали — они значительно тяжелее монет 1605–1606 годов. Нормативный вес копеек трехрублевой стопы (чеканка 300 копеек из гривенки серебра весом в 204,756 грамма, при которой вес одной копейки составлял 0,68 грамма, или, по метрологии того времени, 4 почки) стал равным 0,72 грамма, или 4,25 почки.

В выпуске копеек повышенного веса тушинским правительством был не только экономический, но и политический расчет. Таким путем оно добивалось популярности у русского населения, смыкаясь с другими демагогическими действиями Лжедмитрия II — дарованием примкнувшим к нему крестьянам и казакам поместий, раньше принадлежавших служилым людям, оказавшимся в лагере Шуйского, а также отпуском на волю холопов и возведением в члены Боярской думы многих «худородных» людей.

Для полного соответствия тушинского лагеря царской резиденции сюда была доставлена, наконец, царица. Марина Мнишек признала в Шкловском учителе своего спасенного супруга. За такую услугу «царь» пообещал своему «тестю» Юрию Мнишеку 300 тысяч рублей и 14 северских городов (Лжедмитрий обещал Мнишеку только 6 городов). Получить дары Мнишек должен был в случае полной и окончательной победы над Шуйским. Для воскресшего «Димитрия» в Польше был составлен наказ. Главною целью этого документа было вовлечение русского государства в унию. В случае вступления в Москву и утверждения на русском престоле «царь Димитрий» должен был предоставить католикам доступ к государственным должностям; охрану собственной персоны формировать только из иностранцев и перенести столицу государства ближе к западным границам.

Получение императорского титула, чего так тщетно добивался покойный Григорий Отрепьев, в наказе обставлялось рядом условий. Вначале доказывалось, что требовать такой титул Дмитрий не может, так как он не достался ему в наследство от предков и его не признает ни один король христианский; для принятия титула необходимо новое венчание, которое патриарх совершить не может, нет и «курфирстов», требующихся при обряде. Но, заключали поляки, царь сможет достигнуть желанного императорского титула через унию.

Руководили всеми делами в Тушине поляки и иезуиты. Современники писали, что они «царем же играху яко детищем».

Так сложились две власти в Русском государстве: царь Василий Иванович Шуйский в Москве и «царь Димитрий Иванович» в Тушине. И тот и другой, стремясь заручиться поддержкой дворян и боярства, раздавали землю и денежные оклады, государственные должности. Многие дворяне и бояре старались получить подачки и в Москве, и в Тушине. Современники метко назвали их «перелетами».

Успехи самозванца и переход на его сторону значительной части русского правящего класса объяснялись прежде всего крайней непопулярностью царя Василия Шуйского. Во второй половине 1608-го — начале 1609 года целовали крест «царю Димитрию» почти все города к северу, востоку и западу от Москвы. 2 октября 1608 года отпал от Москвы Псков. Это была очень чувствительная потеря для московского правительства, тем более ощутимая, что вместе со Псковом присягнули Лжедмитрию II и псковские пригороды. Богатый город, через который шла торговля с Западом, город с налаженным денежным производством стал служить Тушинскому вору. В октябре — ноябре 1608 года к Лжедмитрию II перешли Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Кострома, Балахна, Устюг, Вологда, Тотьма, Владимир, Галич, Суздаль, Шуя, Гороховец, Муром, Арзамас. Москва была отрезана от крупных торговых центров Севера и Востока, от торговых путей, связывавших Москву с Западной Европой. Иностранные и русские купцы, получившие товары в Архангельске во время летней навигации 1608 года, оказались запертыми в Вологде, ставшей богатейшим складом зимой 1608/09 годов.

По всей территории тушинских владений рыскали отряды польских наемников и казачьи разъезды. Они выполняли военные планы тушинского командования, целью которого было окружение Москвы и прекращение допуска в столицу продовольствия и прочих товаров. Однако полностью окружить Москву им не удалось. На пути их встала сильнейшая крепость — Троице-Сергиев монастырь. Защитники его выдержали осаду, продлившуюся с сентября 1608-го по январь 1610 года. 16 месяцев монастырь сковывал значительные силы противника и не давал перерезать путь из Москвы на север. Пытаясь отрезать Москву от южных городов, тушинцы направились к Коломне и Рязани, но под Коломной встретили стойкое сопротивление.