– Дерион… – начал было Реин.

– Молчать! – рыкнул король и резко развернулся. – Я был уверен, что мой супруг в безопасности. И что из этого получилось?! Что бы было, если бы не случай, если бы не Эйлон?!

Ильнон молчал. Брови хмурились, взгляд был устремлен в сторону. Вдруг сгорбленные плечи выпрямились, и он открыто посмотрел на Дериона.

– Ваше Величество. Это моя вина. Я проверил главного лекаря, но не учел возможности, что лекарство можно подменить. Если вы позволите, я тут же возьмусь за отравителя.

– Ты знаешь, как я доверяю тебе, – ответил король, буравя альфу испытующим взглядом. – Сделай же так, чтобы у меня не возникало сомнений в том, что ты сделаешь все правильно.

– Подожди, – советник уже собирался выйти, но Реин остановил его. – Дерион, ты рассказывал мне, что лекарь тоже дал тебе какой-то отвар. Не может ли оказаться так, что и здесь что-то нечисто? Сколько у нас вообще придворных лекарей, ведь могло же получиться, что один и тот же приготовил лекарство и для тебя, и для Его Высочества Альрона?

– Что? Отвар? – подал голос королевский омега, посмотрев в глаза своему супругу. – Ты ничего не говорил мне о том, что принимаешь лекарства.

– Я не хотел тебя волновать, – Дерион вздохнул, видя, как Альрон отворачивается от него, складывая руки на груди и сжимая губы в тонкую полоску. Час от часу не легче, не хватало ему еще разногласий с мужем!

– Дайте мне, пожалуйста, посмотреть, – тихо проговорил Эйлон, чувствуя себя крайне неловко. Присутствовать при размолвке монаршей четы было как минимум странно, ведь это так по-обычному, так по-человечески, словно они были не на самом верху сословной пирамиды, а где-то в середине или даже внизу. Те же проблемы, то же взаимное непонимание, недоверие. Омеге казалось, словно он присутствует при совершении преступления, и его тут же обвинят в бездействии. Единственным островком, спасительным оазисом среди пустыни, был Реин, но их отделяло несколько шагов, и уверенность таяла на глазах. Альфа же будто не ощущал неловкости Эйлона и смотрел сейчас на своего брата.

– Ответь мне и достань, наконец, свой отвар, – сказал он настойчиво, поднимаясь со своего места.

– У нас один главный лекарь и три его помощника, – за короля ответил Ильнон. Голос его звучал спокойно и уверенно, несмотря на то что он был потрясен новостью и чувствовал за собой вину. Это спокойствие, казалось, передавалось вместе с его словами: наверное, все находящиеся в кабинете ощутили, что всё не так уж плохо и исправимо при должном внимании. Напряжение перестало искрить, и взрыва больше не предвиделось. Эйлон едва заметно выдохнул. – Так вот, главный обычно обслуживает Дериона и, соответственно, Альрона. Он проработал у нас уже более четверти века, начав с должности помощника, и, если я не ошибаюсь, присутствовал при рождении Реина. На него можно положиться, поэтому проверял я его будучи заранее уверенным в результате: он чист.

Однако в последнее время он чувствует себя нехорошо, всю работу предоставляя своим помощникам, поэтому получилось, что он не уследил за тем, что давали в виде лекарства Альрону. Он давал рецепт, по которому эта троица (или же один из них) должна была готовить отвар, и на этом этапе тоже все чисто. По всей видимости, подмена происходила перед конечным пунктом: перед покоями Его Высочества.

Ильнон перевел дыхание, стараясь восстановить логическую цепочку в своей голове и в точности передать ее своим слушателям. Каждое слово, произнесенное им, убеждало в его правоте.

– Получается, что у нас трое подозреваемых. Но только один посещал и Дериона, и Альрона. Это мастер Нэйгол, бета лет сорока, который выделяется среди помощников главного лекаря особым трудолюбием и складом ума. Не побоюсь сказать, что он метит в главные. Таким образом, у него есть мотив – изменник наверняка пообещал ему эту должность. Если обнаружится, что и второе лекарство – яд, его можно смело будет заключать под стражу. Но есть одно но: этим мы ничего не добьемся, только спугнем предателя, и все.

– Но почему? – вмешался Альрон. – Если это действительно он, то он расскажет нам, кто был заказчиком. На основе этих показаний мы найдем этого изменника, и у нас будет, что предъявить ему. И…

– Не все так просто, – перебил его Дерион, за что заработал гневный взгляд супруга. – С Нэйголом могли связываться через посредника, или же он не видел лица предателя. Есть множество способов не раскрыть свою личность.

– Но поверил бы взрослый мужчина, который всего может добиться сам, в россказни какого-то неизвестного, закутанного, к примеру, в плащ с головы до ног? – не отступал омега. – Должны же быть какие-то гарантии, что все обещания будут исполнены, не так ли? Мой дорогой муж, скажи мне, пожалуйста, кто может назначить мастера Нэйгола главным лекарем?

– Я. Или Ильнон, он, как советник, имеет на это право.

– Значит, в случае удачи, таинственный изменник либо садится на твое место, либо становится советником при новом короле. И лекарь должен это понимать. Поэтому я настаиваю, что он знает личность предателя, – Альрон замолчал, довольный собой и произведенным эффектом: альфы на время задумались.

Эйлон мысленно прикинул, кого бы следовало подозревать. Конечно, он совсем не знал, сколько родственников у короля, но вполне мог предполагать. В случае смерти Дериона, да отсрочат ее боги, престол, по закону, мог занять его супруг, но только в том случае, если он либо носит ребенка короля, либо является регентом при несовершеннолетнем. Это лишь доказывает, что Альрон тут совсем не причем.

Следующий наследник – Реин. Но ведь он отсутствовал долгое время и не имеет тут друзей, которые могли бы подготовить почву к его восхождению на престол. Да и вообще, разве мог бы он желать смерти родного брата?! Он никогда не хотел власти. Возможно, при смерти короля он бы отказался от прав в пользу другого. Или же его тоже отравили. От этой мысли Эйлон похолодел, но заставил себя вернуться к размышлениям.

После Реина шли неизвестные родственники. Значит, это могли бы быть они. А еще это мог бы быть Ильнон. Эта мысль казалась слишком невероятной, не внушающей доверия: советник был предан королю, но чисто теоретически омега мог предположить подобное развитие событий. Например, на престоле мог бы оказаться слабый правитель, волею которого харизматичному Ильнону не составило бы труда управлять.

Эйлон окинул взглядом фигуру альфы. Он был воплощением добродушия, искренне улыбался ему, несмотря на отсутствие социального статуса и положения в обществе. И сейчас был деятелен, ни на секунду не давал усомниться в себе: строил логические цепочки, а сейчас, вероятно, просчитывал возможных изменников. Разве может он сам, пользующийся неограниченным довериям короля и Альрона, оказаться мерзким предателем? Разве он не имеет достаточно власти? Разве он не признан высшим светом, он, обходительный и вежливый с каждым?