Класс вновь заговорил по истечении нескольких минут, забывая о таком происшествии. Только я одна все никак не могла прийти в себя. Когда меня унижали, обзывались или еще как-то показывали свое превосходство, я не особо волновалась по этому поводу. А эти слова ранили, причем очень сильно, непонятно по какой причине. То ли он сказал одну правду, то ли еще что...

После этого случая я была уверена, что никто больше и не вспомнит обо мне, и я, наконец, заживу спокойной обыденной жизнью. Даже скорость прочтения книг вернулась, хотя иногда перед сном я вспоминала эти слова, так меня задевшие.

Только вот мои надежды не сбылись никоим образом. Часто возле меня мелькал пуп всея Земли со своей свитой из "красавиц" и нескольких парней, что покруче, и обзывал меня, напоминая мне о своем существовании. Я никак не реагировала, только вот унижения не прекратились. Впрочем, это было несколько обычно для меня-третьеклассницы, а для десятиклассницы это было нечто вроде ностальгии по старым временам.

И, все же, я немного завидовала Илье. Как бы то ни было, в какие-то моменты меня пробивало, тоже хотелось всем нравиться. Но презрение к нему, к такому образу жизни, когда ты считаешь себя лучше всех, все же не давало мне окончательно сойти с ума.

Самым странным было то, что некоторые учителя тоже благоволили ему, так как он не упускал возможности сделать им комплимент и, несмотря на свою безалаберность, являлся ответственным и довольно умным учеником. Пуп всея Земли был бы и отличником, если бы захотел, только вот в голове у него все равно были одни гулянки, девушки и так далее.

Но что-то мне подсказывало, что причина такой популярности была не только в том, что он умел сказать правильные слова, чтобы расположить к себе людей, но и в том, что обаятельности ему природа не пожалела. От Насти со Светой я узнала, что все девушки, начиная с седьмого класса и заканчивая одиннадцатым, прутся от его улыбки, ну и прочего.

Все бы ничего, если бы новенький не задирал меня постоянно, ну и не понтовался бы.

Я, походу, была единственной, кому было абсолютно параллельно на то, кто он там и что он там делает. Гордец, не больше. Однажды Илья подошел ко мне со своей привычной улыбочкой и внаглую спросил:

- Что, зубрилка, мечтаешь о том, чтобы я стал твоим парнем?

Нет, по сути, его ничему не научила ситуация с книгой. Бить я его не стала, но сумела холодно и спокойно ответить:

- Мечтаю, чтобы ты не лез в мою жизнь.

Доставляло даже некоторое удовольствие так злить его. Потому что от этих слов он бесился, словно его целью было стать любимчиком всех миллиардов и миллионов людей, живущих на планете. И, конечно же, его выводила мысль о том, что я ничего не испытываю к нему, кроме презрения.

Правда, это все изменилось одним прекрасным днем...

Часть 3

Илья перешел к нам примерно в конце марта, сразу после начала четвертой четверти. И сейчас уже не такими далекими казались летние каникулы, которые все с нетерпением ждали. Что уж там говорить, даже мне было приятно осознавать, что скоро я отосплюсь. Ну и дополнительным плюсом служило то, что целых три месяца я не увижу нахального зазвездившегося новенького.

Совсем скоро, через неделю, должны были друг за другом пройти итоговые контрольные, которых весь класс, кроме меня, опасался.

Как я уже говорила, некоторые учителя обожали новичка, но вот математичка относилась к нему слишком холодно. Пуп всея Земли это, соответственно, заметил, да и он сам был виноват в этом - алгебра и геометрия явно не были его коньком, поэтому он довольствовался по ним тройками. Единственными тройками, как я поняла. Вел он себя на уроках Ирины Михайловны отвратно, поэтому ему было сделано предупреждение - напишешь итоговую ниже тройки, летом будешь ходить заниматься.

Вот после этого я и вздохнула спокойно, ибо новенький с головой погрузился в противную, по его мнению, математику, жалуясь всем и каждому, что у него ничего не получается.

Нас отправили вместо иностранного языка на уборку стадиона, потому что после таяния снега обнажилось много чего интересного, похороненого под ним. Мусор, прошлогодние листья и так далее. Поэтому мы, вооружившись граблями, метлами и мусорными пакетами, методично убирали все это.

Надо заметить, что справились мы быстро, а никто из учителей за нами не следил, так что у нашего класса оставалось время до конца урока. Все разбрелись по группам, а я же присела на низенький заборчик, чтобы отдохнуть.

- Саша! - я сначала подумала, что это не мне адресовано, так как все звали меня "заучкой" и "зубрилкой", кроме Насти со Светой, а голос был не женский. Но оклик повторился, и пришлось повернуться. С удивлением я поняла, что это новенький собственной персоной. Гадая, что же ему и его дружкам, которые стояли за его спиной, понадобилось от меня, я спросила:

- Да?

- Помоги с итоговой по математике.

Я уже хотела ответить нет, но задумалась. То ли мне стало его жалко, то ли делать совсем нечего, но я всерьез стала размышлять, а не помочь ли ему.

После того, как он высказал мне свое мнение, зародилась мысль, похожая на проявление моего внутреннего "я", потому что звучала она так: "Я должна доказать, что я не такая плохая, какой меня считают!". Этой идее-фикс я не придала особого значения, так как оно мне и не нужно было, разве что для осознания собственного превосходства. А вот сейчас она снова проявилась, толкая меня к этому поступку.

- Пожалуйста, что тебе стоит? Ирины Михайловны не будет в этот день, потому что она приболела, - блеснул знанием информации пуп всея Земли, - следовательно, с нами будет сидеть завтра кто-то другой. Я не хочу оставаться на лето!

Я замялась. Нужно было принимать решение прямо сейчас, а этого я ой как не любила. Хотелось, чтобы прямо в эту секунду прилетел метеорит, чтобы не давать ответ.

- Хорошо. Я дам списать, - я вздохнула.

- У тебя точно получится? Если об этом узнают, меня точно оставят!