Брюнет приземлился на указанное место рядом со мной, как можно очаровательнее улыбаясь, и, наверное, толком не разглядев меня со спины, произнес:
- Доброе утро, зайка, - сзади кто-то подавился смехом, собственно говоря, мне и самой было смешно, нежели обидно.
- Доброе, - я поправила очки и даже не взглянула на пуп всея Земли. Этим я, видимо, разозлила его, так как он недовольно хмыкнул, отворачиваясь от меня и устремляя взор своих глаз на задние парты к "красавицам". Те, я уверена, сразу заулыбались, как будто бы их фотографировали на один из самых престижных гламурных журнальчиков.
В итоге, весь урок работали только я и учительница, которая привыкла к такому гадкому отношению к ее предмету и даже не тратила на них нервы. Лишь один раз попыталась напомнить им о математике, но это не вызвало должного внимания.
Класс, весь мой десятый бэ, был заинтересован личностью пупа всея Земли. Называть его как-то иначе уже не получалось, потому что такое определение, даже эпитет, очень подходили к нему. Надо ли говорить, что на перемене его обступили со всех сторон "красавицы" и самые крутые парни нашего класса. И вся эта толпа вышла из школы - курить. Ну да, как же без этого, популярность оценивается красотой, богатством и табачным дымом. Куришь - крутой.
К концу дня вся школа стояла на ушах, оказалось, что этот парень чей-то там сын, кого-то очень авторитетного, и дружбу с ним захотели иметь все, кто чего-то хотел добиться в своей школе. Со мной пуп всея Земли больше не садился, а переместился на задние парты.
Я уже свободно вздохнула, собираясь забить на новенького, но ситуация, произошедшая после уроков, немного напрягла.
Надев свое зимнее пальто, которое, между прочим, на мой взгляд было гораздо лучше, чем все эти укороченные куртки "красавиц", я уже уходила домой, держа книгу в руках и читая ее на ходу, но меня остановили, потянув за сумку. Обернувшись, я увидела несколько парней и ехидно улыбающегося новичка, который выдернул книгу из моих рук.
- Так-так, что мы тут читаем? "Черный Обелиск"?
- Не твое дело, отдай, пожалуйста.
Я честно пыталась решить все мирным способом. Я даже вежливо попросила. Но мне в ответ послышался не смех, а какой-то гогот, и я не выдержала. Заломив руку, я надавила локтем между лопаток, заваливая его на землю. Книга тут же выпала из его рук, чем я была особо недовольна, но что ж поделать. Пришлось поднять, отряхнуть и пойти себе спокойно дальше.
За спиной воцарилась странная тишина. Решив опустить меня перед всей школой, пуп всея Земли сам попался в ловушку. "Не рой другому яму, сам в нее попадешь", - поговаривал мой отец, когда в детстве учил меня приемам самозащиты.
Но настроение мое сразу же улучшилось и, включив в стареньком плеере свою любимую музыку, я довольная направилась домой...
Часть 2
На следующий день я наблюдала, как пуп всея Земли вертится перед друзьями, лишь изредка зыркая на меня, мол, он ничего не забыл. А вот все остальные, похоже, не стали зацикливаться на "заучке, которой удалось обманом повалить Илью". Собственно говоря, мне и не нужно было, чтобы меня внезапно стала уважать и преклоняться вся школа.
Только вот я была более чем уверена, что новенький так просто меня не оставит в покое. Поэтому все перемены я просидела вроде бы и с книжкой в руках, но не особо понимала, что читаю, потому что все время думала о его "мести". В том, что таковая свершится, не было никаких сомнений.
Поэтому я, как самая настоящая пай-девочка, смиренно ожидала своей участи и надеялась, что это будет что-то не слишком ужасное. Мало ли, что ему в голову придет, у них же только секс сейчас в голове, ну и пошлости там всякие.
Через день я стала винить себя в несдержанности, потому что из-за этого меня могло ожидать нечто очень страшное. Через два дня я не могла спокойно решать какие-то задачи, появилось ощущение, что за мной кто-то следит. Через три дня меня стала бесить эта неопределенность, так как пуп всея Земли вроде как забыл про меня, общаясь с "красавицами", просто млевшими от одного его взгляда и от одной улыбки. Дошло до того, что я уже сама хотела, чтобы месть свершилась, и я зажила, наконец, спокойно.
"Черный обелиск" Эриха Марии Ремарка я таки дочитала, но не с такой скоростью, как это делала обычно. Стоило выкинуть этого новенького из головы, но что-то не получалось. То ли память слишком хорошая, то ли я желаю стать жертвой какого-то глобального издевательства.
И мое чутье меня не подвело...
Мы писали маленькую самостоятельную по литературе, состоящую из нескольких вопросов по главе одного произведения. Я очень быстро справилась, с выражением своего мнения у меня никогда не было проблем. Но тут вышла учительница, и началось.
- Зубрилка, дай списать, - за спиной я услышала голос новенького. Весь класс затих, ожидая чего-то очень интересного. Все же он не разговаривал со мной уже полторы недели с того самого злополучного дня, и все уже отчаялись увидеть, как он отомстит мне. А тут вдруг такая провокация, особенно, если учесть, что я никому не даю списывать вопросы по литературе. Тут я избирательна, потому что дать списать мое, именно мое мнение, я не могу.
- Извини, но нет, - я напряглась, но относительно спокойно отреагировала.
- Чего это? Какая ты, оказывается, ужасная! Своим друзьям ты даешь списывать, а мне нет! Хотя, какие они тебе друзья, наверное, ты их держишь на коротком поводке своих знаний, тупая заучка! И не противно помогать одним, оставляя других в беде? Я сразу понял, что ты какая-то злая. Думала, что если ты будешь подлизываться к учителям, тебя полюбят? Ни-ког-да, слышишь? Ты омерзительна, как с тобой люди общаются? А с виду такая неприступная, а на деле - пустышка!
Я сидела, не смея произнести ни слова. Горло сдавило, а на глаза навернулись слезы обиды. Никто ему и слово поперек не скажет, поэтому мое унижение скорее их порадовало. Вот она - месть этого ублюдка. Как, оказывается, просто довести меня.
В класс вошла учительница, непонимающим взглядом обведя нас. Ну, конечно же, все молчали, хотя в такие моменты обычно галдели, пытаясь списать ответы. Найдя в себе силы обернуться, я посмотрела на новенького, который сидел очень довольный в окружении "красавиц". Хмыкнув, он поморщился, словно от меня пахло или же я была уродлива донельзя.
