Справа на меня ринулся первый нападавший — широкоплечий, коренастый, словно гном, твердо стоящий на ногах. Глухо рыча, он занес меч надо мной, призывая выставить верхний блок. Чуть поодаль подобрался второй противник, похожий на цыгана, готовый нанести удар в мой открывшийся живот. Парни действовали слаженно, будто не в первый раз выступила вдвоем на одного.
Шаг назад. Плевать, что сошел с дороги, и теперь у них под ногами ровная грунтовка, а у меня — взрыхленное бездорожье. Успел вовремя — меч «гнома» просвистел совсем рядом, так быстро, что обдало ветром. Я вздрогнул — если такой удар попадет в голову, череп станет похожим на расколотый грецкий орех.
Черт, теперь совсем плохо. Замах не просто отвлекал от «цыгана». Он дал время противнику достать кинжал — изогнутый длинный нож, который хорошо подходит и для защиты, и для удара исподтишка. Судя по уверенному хвату, воин не раз управлялся с таким оружием.
Похоже, остается только удивить противника. Я прочертил невидимую линию острием на уровне живота «гнома», заставил того отшатнуться. Теперь самое главное — огромный риск, но другого шанса у меня не будет.
Извернувшись, я нырнул в сторону «цыгана», по дороге пнув «гнома» под колено. Тот зажмурился и взвыл. Не останавливаясь, не обращая внимания на меч, вытянутый в мою сторону, я вонзил свой клинок в бедро противника. Цыган охнул, махнул кинжалом. А теперь все как учили в школе айкидо.
Оттолкнулся ногами, не обращая внимания на боль в плече — «цыган» в неловком выпаде все-таки достал кинжалом, оставил глубокий автограф. Вцепился в кисть противника, чувствуя, что тело движется вперед по инерции от прыжка. Взять на рычаг, вывернуть. «Цыган» взвыл, прогнулся вперед, стараясь освободиться от захвата и ослабить боль в вывихнутом запястье. Все верно, импульс есть. Я развернулся, дав противнику возможность пройти дальше. Оказался позади него.
Воин был невероятно силен, нужно было действовать как можно быстрее. Я отпустил кисть, убирая ставший ненужным захват. Ударил сзади, в пах — нечестный прием, но кто говорил, что мы на ринге?
Теперь левую руку на запястье, чтобы держать противника на нужной линии. Цыган не замечал меня, полностью сосредоточившись на боли между ног. Согнутый, схватившись свободной рукой за «достоинство», он лишь поскуливал.
Я размахнулся, ударил его по шее. Теперь сразу руку в захват, на излом. Все как учили. «Цыган», повинуясь импульсу, засеменил спиной вперед. Подножка — и противник садится на пыль грунтовой дороги, затем от удара ногой в спину падает лицом в грязь. Осталось последнее — всем телом падать вперед, коленом приземлиться на затылок воина. Все, минус. Так он пролежит минимум полчаса, а потом будет пару месяцев мучиться от головной боли и тошноты, сотрясение я ему обеспечил. Подхватив кинжал, я поднялся, широко расставив ноги для равновесия.
Не останавливаться, не тормозить. Тело ныло, мышцы ломило. Энергии не хватало, я держался на одном адреналине, которым мозг щедро накачивал кровь. Где второй?
«Гном» оправился от стыдного пинка и, прихрамывая, направился ко мне. Не став ждать, я бросился наперерез, по ходу вытерев льющий со лба пот.
Рубашка, превратившаяся в лохмотья, была насквозь мокрой. Свежие раны жгло, мешая сосредоточиться. Я отогнал мысли о боли — нет, все потом. Сейчас нет никаких ран, все это воображение, плоды мозга, привыкшего к спокойствию и комфорту. «Гном» несся мне навстречу.
Противник, не добежав пары шагом, несмотря на невысокий рост и короткие ноги, высоко подпрыгнул, целя подкованным каблуком тяжелых сапог аккурат мне в лицо. Отойти влево, упасть, перекатится. Удар гнома прошел без последствий. Я осмотрел бойца.
Тяжелый, силищи как в троих. Мышцы перекатываются под плотной одеждой, видно, что всю жизнь проводит за хорошей едой и физическими упражнениями. Такого на подсечках и захватах не возьмешь. «Гном», широко распахнув, словно для объятий, руки, бросился на меня. Нельзя позволить ему подмять себя, тогда все, каюк.
Я посмотрел «гному» в глаза, делая вид, что не обращаю внимания на занесенный для удара меч. В последний момент, когда воин был готов отрубить мне голову, я приблизился к «гному» вплотную и выставил блок кинжалом. Только парировал не сам меч, а целил лезвием чуть дальше, в незащищенную руку.
Как и ожидалось, воин не успел сориентироваться и изогнутое лезвие пронзило ему запястье. Не пришлось даже прикладывать силы, «гном» все сделал сам. Потянув рукоять кинжала дальше, я вспорол ему руку, слыша, как клинок царапает кость под сочившемся кровью мясом.
Воин завопил, из его глаз брызнули слезы. Меч выпал, с гулким стуком ударился о грунтовку. Я повторил коронный удар в пах и добил «гнома» коленом в подбородок. Окровавленный, без сознания, он остался лежать на обочине дороги. Под воином быстро образовывалась лужа темной густой крови — похоже, удалось разрезать несколько вен. Выживет?
Черт, нет! Никаких мыслей! Он только что хотел нашинковать тебя в капусту, а ты волнуешься о его жизни? Я выругался и бросился на помощь к рыцарям.
Оба защитника кибитки остались без коней, и теперь стояли спиной к спине, вяло отмахиваясь от наседающих всадников. Даже с расстояния десятка шагов было видно, как дрожат их руки, как побелели пальцы, вцепившиеся в мечи. По внутренним ощущениям, бой длился почти десяток минут.
Надеюсь, парни поймут, на чьей я стороне. Один из нападавших всадников удачно повернулся ко мне спиной. Разбежавшись, я оттолкнулся двумя ногами и допрыгнул до коня. Усевшись сзади всадника, я напряг бедра, обхватив жеребца, удерживая равновесие, и взял шею противника в захват. Одновременно с этим я просунул ноги между боками коня и икрами воина, блокируя его шпоры. Не хотелось бы сверзиться с этой махины, если всадник догадается поставить жеребца на дыбы.
— Давай, Эдгар! С разворота — завопил широкоплечий рыцарь, с по-детски щуплым лицом. Худощавый, полная противоположность товарища, словно проснувшись от бесконечных блоков ударов, воспрянул, распрямился и послушно ударил, послав меч по широкой дуге над головой.
Сталь разрезала поножи, пепельная шкура коня окрасилась кровью. Я надавил сильнее, почувствовал, как слабеет сопротивление. Наконец, голова всадника поникла, грузное тело потянуло вперед. Я не стал удерживать воина, пихнул его левой рукой. Тот сполз с коня, рухнул мешком на землю. Удар головой о дорогу оставил на шлеме глубокую вмятину.
Схватив поводья, я развернул коня к оставшемуся в живых противнику, но моя помощь уже не требовалась. Воспрянув духом, рыцари окружили нападавшего, нанесли несколько ударов по ногам. Работали они слаженной группой — первый больше пугал, отвлекал, пока худощавый — Эдгар? — наносил разящие удары. Вскоре всадник был стянут из седла и оказался на обочине с десятком глубоких ран по всему телу.
Я погладил взволнованного коня по шее, прошептал пару ласковых слов и выпрыгнул из седла. Жеребец недовольно заржал и потрусил по дороге прочь, к своим столпившимся неподалеку товарищам.
Победили? Я несколько раз вдохнул, выдохнул. Посмотрел на окровавленный кинжал в руке. К горлу подступила тошнота. Попытался разжать пальцы, отпустить оружие. Удалось только с третьей попытки — ладонь словно одеревенела.
— Спасибо, братец, если бы не ты, хана нам, — широко улыбаясь, сказал широкоплечий. Несмотря на несколько царапин на скулах, его лицо от улыбки стало еще больше походить на детское. Про таких говорят — теленок. Молодой рыцарь шагнул ко мне и протянул руку. — Я Айрин.
— Лис, — ответил на приветствие и, не сдержавшись, улыбнулся в ответ. Рукопожатие у Айрина было жестким, под стать размерам — кости хрустнули, пока мои пальцы тонули в его лапище.
— На Эдгара не обращай внимания, он после драки всегда смурной ходит. Хотя и без драки тоже не очень любезный. Но товарищ хороший. И телохранитель неплохой, — засмеялся воин, показывая на второго рыцаря. Эдгар, проигнорировав меня, сразу после боя метнулся к девушке и осмотрел раны.
