Кусочек неба вновь вспыхнул. Справа, кажется, совсем близко, загорелась еще одна яркая желтая точка. Говорят, такие воины, как Отрок, тоже оказываются на небе. Может, новая звезда и есть новый дом, куда несется сейчас душа товарища?

— Я буду рад, если это так, — пробормотал Бусид, пряча меч в ножны. Товарища придется оставить здесь. Нужно исправить то, что не смог сделать Отрок.

Бусид, не обращая внимания на разбушевавшийся буран и слепящий глаза снег, перемахнул через перила балкона и понесся вниз. До ближайшего выступа горы было лететь с десяток метров. Не смущаясь долго падения, монах приземлился на скалу, чуть соскользнул вниз и гигантскими прыжками понесся дальше, прочь с горы. Вслед за монахом бросилась сошедшая с одной из вершин Прибоя лавина.

Место, которое в качестве своего пристанища выбрали маги Ордена, местные племена называли платом Василиска. Еще во времена правления Лонгфорда четвертого здесь была пологая площадка, на которую войска паладинов загнали волшебников в последней бойне. Много воинов и колдунов полегло на плато, а каменная площадка тогда превратилась в изрытое заклинаниями месиво из земли и камней. Добраться до верхнего уступа, который остался цел, представлялось невозможным для обычного человека — нужно было не сломать ноги на самом плато, где земля покрылась вечным льдом, а потом вскарабкаться по отвесной стене в сотню человеческих ростов.

Местные верили, что место это проклято. Отчасти суеверие подтверждало то, что домашние звери при приближении к разрушенному плато впадали в панику, а птицы и дикие монстры обходили площадку стороной.

Почему плато Василисков? Маги, загнанные в угол, использовали последний козырь — использовали заклинание призыва древних тварей. Гора Прибой содрогнулась от возвращения ящеров, которые, как говорят, правили миром тысячу лет назад. Величиной с пару домов, ящеры были быстры, как снежные барсы, но в несколько раз тяжелее и опаснее. Их длинные хвосты, покрытые шипами, за раз сбивали с лошадей десяток всадников, ядовитые клыки перегрызали закованных в доспехи рыцарей, словно это были мягкие ягоды.

Но паладины справились и с Василисками. Ценой тысячи жизней, но победили. И были готовы захватить обитель магов, добраться до манускриптов с тайными знаниями, которые так яростно обороняли волшебники. Поняв, что судьба не на его стороне, архимаг, который, как говорится в легендах, помнил ребенком еще прадеда Лонгхорна четвертого, принял решение.

Архимаг активировал заклинание, и горы расступились, выпуская на плато сероводородный газ. Заставить послушаться горы стоило архимагу почти всей энергии, которую он скопил за долгую жизнь. Но для того, чтобы привести в действие самоубийственный план, хватило и частички. С помощью которой архимаг, стоящий посреди плато среди сражающихся магов и паладинов, создал небольшой огненный шар. Даже не шар — небольшой шарик, способный потеряться в сморщенной ладони старца. Но хватило и этого.

На секунду плато превратилось в ад. Огонь плавил камни, за мгновения сжигал и магов в темных балахонах, и рыцарей в блеклых, покрытых кровью, доспехах. Плавились камни, небольшие песчинки в земле превратились в стекло. Поэтому на плато так ярко сверкает лед.

Огонь уничтожил всех — и рыцарей-паладинов, и магов, и только несколько человек по главе со старым колдуном, который никогда не рвался в бой, а находил удовольствие в науке, остались живы. Ведь никто не мог видеть, что на самом верху скалы, которую обглодал огонь, нетронутой осталась пещера. Совсем небольшая — из трех залов, которые можно было пройти пешком за минуту.

Именно там, на вершине плато Василисков и размещается до сих пор обитель Ордена магов — мельчайшая часть былого величия колдунов Приграничья.

В темной зале становилось нестерпимо холодно. Не спасал и магический огонь, который разозливший Жануар вызвал, потратив немного накопленной энергии. Не спасал и костер из дров, собранных Вайном, который считал использование энергии в бытовых целях расточительством. Магам приходилось кутаться в шкуры из снежного барса, на ноги надевать сапоги, обитые шерстью овцы. Но мороз все равно побеждал.

На столике посредине залы искрил молниями магический шар. Во всплесках отражалась картинка — бредущий по темному лесу парень, в истрепанных штанах и порванной рубашке, пошитых из дешевой ткани. Он шел вдоль дороги, но на открытую местность не выходил, прятался за вековыми деревьями, живым забором растянувшимися вдоль пути.

— Визард зря пожертвовал собой, — с сожалением пробормотал Жануар, растирая онемевшие ладони друг о друга. — Этот пришелец совсем не то, что нам нужно для миссии.

— Пока еще рано судить, — примирительно поднял руки открытыми ладонями к товарищу Вайн. Молодой маг старался уловить в голосе коллеги радостные нотки, но так и не услышал их. Хотя это ничего не значило — Жануар был хорошим актером. И хоть на это не было никаких предпосылок, Вайн был уверен, что маг рад.

— Нужно не судить, нужно анализировать. И ты сам должен понять, что Лис не подходит. Он трус, — бросил Жануар, всматриваясь в магический шар. Как раз сейчас там парень, который и не подозревал, что за ним наблюдают, остановился на краю глубокой, в человеческий рост ямы.

— В этом уверен ты, но я против. Ничего трусливого Лис не сделал, и мы можем ему помочь, — поджал губы Вайн. Чувство тревоги не отпускало молодого мага, настолько странным было поведение Жануара. Когда проект только начинался, Жануар с энтузиазмом воспринял идею о переносе пришельца. Затем, когда маги нашли в манускриптах древнее, покрывшееся пылью веков заклинание, резко пошел на попятную.

— Чтобы понять, воин человек или нет, недостаточно следить за тем, что трусливого он сделал, — сказал Жануар и провел рукой над магическим шаром. Картинка приблизилась, лицо парня высветилось крупным планом. При желании маги могли разглядеть царапины, оставленные хитрыми ветками, на лице юноши. Парень озирался, стараясь найти обходной путь. Яма, около которой он остановился, была не меньше десятка шагов диаметром. Откуда ему было знать, что это не просто овраг, а след от ноги горного тролля, который зачем-то забрел в лес у подножья Прибоя.

— Действительно? И что, по-твоему, тогда показывает, какой получается из человека воин? — насмешливо спросил Вайн, пытаясь сохранить на лице доброжелательную заинтересованность. Хотя сам в этот момент думал о другом. Некоторым людям свойственно открыто осуждать то, что они в глубине души чуют у себя. Жануар так сильно стремится сделать Лиса трусом, что поневоле закрадываются мысли о том, что сам маг побоялся.

— То, на какие храбрые поступки способен человек. У нашего пришельца был шанс проявить храбрость, отомстить за друга. Этим он показал бы и храбрость, и честь, — резко бросил Жануар, повышая тон. Маг с ненавистью смотрел на шар. Там юноша, не найдя обходного пути вокруг ямы, отошел чуть назад. Берега провала, который образовался от тяжелой поступи тролля, заросли толстыми стволами деревьев, стоящими впритык друг к другу. Сколько же сотен лет назад здесь ступал тролль?

— А может быть, проявил бы глупость? Нападать на Ольстерра ему было не очень-то логично, вокруг слишком много посторонних, которые порезали бы его на кусочки, — хмыкнул Вайн. Чего мог побояться Жануар? Тогда, когда выяснилось, что для заклинания по обмену душой пришельца между мирами нужна жертва? Он подумал, что его отправят на заклание? Поэтому тянул? Вряд ли, он же знал, что достаточно магического потенциала для жертвы только у Визарда и Вайна. Жануар оказался вне жребия.

— Воин не думает, глупо он поступит или нет. Воин на поле боя руководствуется честью и отвагой, а уже потом считает, глупо он поступил или мудро, — бросил Жануар, глядя на шар. Там юноша, отмерив достаточно места для разбега, ринулся к краю ямы. Добежал, оттолкнулся двумя ногами, взлетел. Стремительно преодолел пропасть, сделал сальто вперед для ускорения. Приземлился на другом конце ямы. Замер на секунду, постоял, расставив руки в стороны, выравнивая равновесие. Побрел дальше. Десять шагов полета, не меньше.