— Август считает, что Сеттерика пора научить манерам, — ответил второй. Паладин стоял ко мне боком, и я не видел его лица, но голос выдавал гордого мужчину в годах. Таких самоуверенных можно часто встретить в обеденный час в кофейнях, где они за едой обсуждали дела.

— Пока что он потерял только войско и рабов, но вряд ли что-то понял, — покачал головой молодой. В шаре отражались всплески огня, выпускаемого шаманами.

— Сеттерик справится с кочевниками. Вандер добился от артефакта права на магию, но это краткосрочный подарок. Кочевники никогда не смогут стать магами, они лишь пользуются данным свыше. Сеттерик справится с нападением, — ухмыльнулся старший паладин.

— И станет гордиться еще больше, — покачал головой молодой.

— И не сможет выполнить обещание. Сеттерик договорился с Августом, что доставит руду в назначенный срок. Потеряв рабов, Ольстерр спас деревню и шахты, но подставил себя, — улыбнулся паладин и выдержал паузу. Молодой в недоумении посмотрел на товарища, тень догадки озарила его лицо.

— И тогда Сеттерик, возгордившись, попытается обвинить Августа… — неуверенно продолжил молодой.

— Точно. Август напомнит, что паладины обещали защищать лишь артефакт, а внешний периметр был за Сеттериком. Его предупредили о нападении, дали шанс показать себя. Но он не справится в любом случае — или вовсе погибнет в бою, или падет от руки Августа, обвинив того, — уверенно закончил паладин.

— Но тогда разработка шахт остановится, в Керчи будут волноваться. Лонгфорд не дурак, — сказал молодой паладин и перехватил шар поудобнее. Изображение на секунду покрылось рябью, но тут же восстановилось.

— Не остановится, — сказал паладин, всматриваясь в бой. — У Ольстерров много людей, готовых занять место Сеттерика. И они воспользуются шансом. А если Сеттерик сможет удержаться на своем месте, то пусть — Август не желает убивать графа, ему нужна лишь его преданность и понимание, что на паладинов лучше не давить.

— Похоже не на подставу, а на щелчок по носу, — пробурчал молодой.

— Ты еще честолюбив, — улыбнулся паладин и медленно достал из ножен сверкающий меч. — Ты хочешь сражений и не понимаешь, что битвы выигрывают или проигрывают еще до того, как обнажаются клинки. Но сегодня тебе повезло. Пойдем, пора помочь закончить Ольстерру бой. Похоже, сегодня судьба на его стороне.

Молодой не стал заставлять старшего повторять. Аккуратно, придерживая за деревянную подставку, устроил шар на крышке стола и бросился в один из проходов. Другой паладин поднял перед собой меч, постав его поперек. Провел пальцами по сверкающей стали. По лезвию пробежался блик света. Отражение от факела или снова магия? Я все больше убеждался в том, что рассказы Кэттона о магии далеки от правды.

Мое перемещение в этот мир. Кочевники, швыряющиеся огнем. Паладины с их магическим шаром. И еще я вспомнил первый бой в этом мире. Следовало гордиться, что я справился с превосходящими количеством и силой противниками. Выстоял с голыми руками против мечей. Но тогда, в горячке боя, когда тело отдано рефлексам и адреналину, все казалось логичным. Позже, пока приходилось долбить руду и чистить тофтелы, я часто думал о том бое. Если подавить гордость и самоуверенность, шансов тогда у меня было совсем мало. А если честно, то и вовсе я должен был погибнуть после пары атак — выстоять одному с корягой против нескольких мечников невозможно. Победа явно означала, что мне кто-то помогал. Тайно, как это ни грустно признавать, но помогал. Наполняя мышцы силой, даря энергию, которой не хватало.

Виски пронзило болью. Как и в первый раз, когда я пытался вспомнить долгий полет через вязкую черноту, прежде чем появиться в этом мире. Магия. Похоже, она пропитала Приграничье.

Я вжался в стену, приложил затылок к камню, чувствуя, как спасительный холод прогоняет боль. Паладин, очистив несуществующую пыль с лезвия, удовлетворенно кивнул. Развернулся, махнул скрывшемуся в одном из коридоров товарищу. Посмотрел на проем, где прятался я.

Липкий холодок пробежал по позвонкам. Заметил? Я разглядел лицо паладина — так и есть, догадка верна. Уже взрослый, приближающийся к старости мужик, с густой бородой и усталыми глазами. Он смотрел на коридор, хотя я был уверен, что заметить меня было невозможно. Потом еле заметно стрельнул глазами в проем напротив, усмехнулся в густые усы и пошел за товарищем. Ступая легко и неслышно, словно на нем не было полного доспеха, который оставлял без защиты стали только лицо.

Заметил, но отпустил? Я дождался, пока паладин покинет залу и подошел к столу. Посмотрел на магический шар. Там можно было увидеть площадь перед воротами в деревню. С высоты птичьего полета было видно, как сражается Ольстерр — рыцарь работал мечом насмерть, не отвлекаясь на приемы. Вокруг воина грудой лежали трупы степняков, другие кочевники лезли под меч по телам соратников.

Поверить паладину? Зачем он меня отпустил? Я посмотрел на лежащий в когтистой лапе камень. Интуиция подсказывала, что ценен в этой комнате не магический шар, а вот этот неприметный камень. Взять? Вряд ли паладины обрадуются пропаже. В коридоре за спиной послышалось шуршание.

Больше медлить было нельзя. Я ринулся в проем, на который указал паладин. Пробежал по постепенно сужающемуся коридору, наткнулся на стену. Факелы остались далеко позади, я ругнулся, проклиная себя за опрометчивость. Неужели было сложно захватить с собой источник света?

Хотел вернуться, но решил не терять время. Воздух становился мягче, давил не так сильно как в пещере паладинов. Значит, проем наружу не так далеко.

Я ощупал стенку — пальцы нашли выемки, за которые было удобно цепляться. Расщелины, явно сотворенные не природой, а человеком, походили на лестницу. Я зацепился за верхнюю ступеньку, подтянулся. Перебирая ногами и руками, полез вверх.

Зрение так и не привыкло ко тьме. Лаз сужался, порой я касался спиной гладкого камня. Ступеньки казались бесконечными. Я перебирал их и перебирал, стараясь не думать, сколько лететь вниз и что делать, если нога сорвется.

Сбылись худшие опасения. Рука уперлась в преграду над головой. Выходит, все зря? Теперь придется ползти вниз?

Я поудобнее поставил ноги на ступень, качнулся назад. До стены было совсем немного — я уперся спиной в камень и смог отпустить руки. Размял ладони, похрустел затекшими от постоянного напряжения пальцами, выровнял дыхание.

Духота, вкупе с темнотой вокруг, не придавала сил. Скорее наоборот, наваливалась усталость, накопленная за последние дни, смешанная с эмоциями, полученными во время битвы. Я тряхнул головой, стараясь отогнать грусть. Показалось, что откуда-то сверху лицо погладил свежий ветерок.

Скорее, даже просто струйка прохладного воздуха. Значит, где-то все-таки есть лаз, или это просто маленькая расщелина?

Я ощупал потолок, оказавшийся в отличие от камня у спины теплым и шершавым. Шершавым? Сильнее упираясь в стену для устойчивости, я ударил в потолок. Закашлялся, зажмурился, спасаясь от посыпавшихся опилок. Лаз прикрыли деревом?!

Еще один удар, и еще один. Труха осыпалась, оставляя на плечах покрывало из опилок. Опилки забивали нос, мешали вдохнуть. Плевать. Я остервенело бил по деревяшке, закрывающей лаз, пока не проделал в нем небольшую дырку. Оттуда, будто по заказу, сразу потекла вода.

Никогда я так не радовался нескольким каплям, оказавшимся на лбу. В несколько ударов расширив отверстие, я просунул туда ладони. Напряг мышцы, потянул. Коряга поддалась. Еще немного — и лаз открылся.

Ноги дрожали, лицо было засыпано плотным слоем трухи. Я выбрался наружу, растянулся на горе, упираясь ногами в края лаза. Дождь разошелся, заливал лицо, расслаблял тело. Я вдохнул свежий воздух, не загашенный гарью, потом и кровью. Протер лицо, убирая остатки прибитых водой опилок.

Оперся руками о гору, осмотрелся. Я оказался почти в паре сотен метров над деревней. Там внизу, вдалеке, заканчивалось сражение. Отсюда было не видно, справились ли Ольстерры с кочевниками, или Сеттерику отомстили за меня. Где-то там, возможно, сражались и паладины, один из которых подсказал мне путь наверх. Кто знает, куда вели остальные проходы и сколько дней я бы бродил по коридорам горы, пока не остался бы замурован навечно в лабиринте Прибоя?